— Мне надо покурить. Ты не против? — спрашивает кудрявый, оставляя поцелуй на моей макушке. — Или хочешь пойти со мной?

Я отрицательно качаю головой, как бы давая понять, что он может выйти и передохнуть один. За все время наших отношений одну вещь я уяснила навсегда — Гарри Стайлс интроверт. Как бы он не сражался и не боролся с этим, у него не выйдет. Он просто такой человек по темпераменту, тут ничего не попишешь. А если уж мы решили быть вместе, то я должна, словно рыба, быть тонкой и плавной, чтобы не выдергивать его из зоны комфорта лишний раз. Прямо сейчас ему необходимо побыть одному и прийти в себя после очередной истерики. Это так странно, так аномально, что мужчина нервничает с такой силой. Я очень волнуюсь за его психическое состояние.

Действительно, двое сумасшедших, что влюблены.

— Нет, сходи сам, — улыбнулась я, подправляя воротник его рубашки. — Я пока накрою на стол.

— Я люблю тебя.

— И я.

— Sincerely, me, — прошептал он, подмигнув.

Гарри в очередной раз поцеловал меня и вышел на улицу.

Я стала улыбаться как дурочка, услышав его слова. Сразу вспомнила его неожиданные подарки, которые он подкидывал мне. На душе стало так тепло. Это время так давно прошло, словно другая жизнь. Кто же знал, что все обернётся именно так?

Меня понесло к столу, что совсем не напоминает праздничный. Руки так и чешутся схватиться за мишуру и все эти чудесные жаккардовые салфетки цвета спелого граната. Накрывать на стол и украшать дом всегда было моим любимым занятием, несмотря на то, что я до мозга костей минималист, на Рождество мне хочется, чтобы в доме царил уют.

В Таргете всегда огромный выбор новогодних украшений, поэтому мы с Гарри не поскупились и купили все, что пришлось по душе. Точнее, Гарри с недовольной миной ходил за мной и бубнил, что его очень утомляет шоппинг, а я скидывала все с полок в необъятных размеров тележку.

Наша елка очень красивая. Нарядная и сверкающая — традиционная. Такая, какой и должна быть рождественская ель. Нет ничего удивительного в том, что я так люблю Рождество. Это единственный праздник, который мы праздновали семьей. Мать всегда была против празднеств, поэтому мы ограничивались лишь Новым Годом. О подарках, разумеется, и речи не шло! Но в этом году я всё-таки решила сделать кое-что особенное для Гарри. Я не располагаю большими деньгами, поэтому не могла позволить себе купить что-то дорогое. Поэтому мой выбор пал на громадную коробку кислого мармелада, что я купила на оптовом рынке. Возможно, Гарри посчитает это глупым, но зато у нас будет запас сладостей на год вперёд!

Как только я приступила к украшению праздничного стола, в дверь постучали. Я обрадовалась, что пришёл Гарри. Мне так хочется, чтобы он был счастлив и спокоен.

Подхожу к двери и открываю её, поворачивая ключ в замке.

— Гарри! — восклицаю я, не успев распахнуть дверь настежь.

— Нет, всего лишь Зейн, детка.

Я зависаю, увидев кареглазого парня, на шапке которого расплылся ковёр из снежинок. Крепко сжимаю дверь рукой, готова закрыть её, как только появится возможность. Но взгляд Зейна медленно падает на мою руку, и он довольно улыбается.

— Прости, малышка, — говорит он, отрывая от меня взгляд и поднимая глаза выше моей головы, затем кивает, словно давая кому-то сигнал.

Я оборачиваюсь на ватных ногах и замечаю позади себя высокую фигуру парня в тёмных узких джинсах и светлые, почти пепельные волосы. Найл. Он сжимает в руках мешок, кривит губы и явно нервничает.

— Ничего личного… Хотя, нет. Очень даже лично, хочу послать тебя нахуй, дорогая! — шипит Зейн, толкая меня в грудь.

Я чуть ли не падаю на пол, но меня подхватывает Найл.

— Найл… — шепчу я, на секунду встречаясь взглядом с голубоглазым ирландцем. Он жалостливо смотрит на на меня, после чего ударяет по голове, и я проваливаюсь в кромешную тьму.

Вам приходилось падать в обморок? Если нет, то вы не поймёте, какого это. Когда Найл ударил меня по голове, я почти не почувствовала боли, лишь лёгкое окрыление, после чего провалилась в сон.

Впервые в обморок я упала, когда мне было пятнадцать. Помню, как вышла из кинозала, чтобы купить воды. Я споткнулась на лестнице, а затем резко встала — я думала, это и была причина, по которой позже потемнело в глазах, у кассы. Оказалось, что нет. У меня крайне шаткая нервная система. Я надеюсь, мое сердце не лопнет.

Что такое страх? Это физиологическая самозащита? Или животный инстинкт? Я прочла столько книг, изучая данную тему на философии в девятом классе, но так ничего и не поняла. Люди часто говорят, что им страшно. Они страшатся таких нелепых вещей, вроде экзамена или прыжка с трамплина. Они говорят так только лишь потому, что никогда не попадали в ситуации, где страшно на самом деле!

Когда я открыла глаза, то первое, что я почувствовала, — это резкий запах хлороформа. Настолько острый, что меня аж передернуло. Захотелось почесать нос, но у меня не вышло, потому что руки оказались связаны. Я дёрнулась, но ничего не произошло. Попробовала ещё раз и рухнула на пол с оглушительным грохотом. Железный стул упал неудачно, придавив мне предплечье. Мне захотелось завыть от боли, но я опомнилась.

Голова просто гудела, словно играла громкая музыка, но на самом деле вокруг царила звенящая тишина. Меня переполняло чувство ужаса. Мне так хотелось включить свет, но я даже встать не в силах. Боль окутывает до дрожи.

Я снова дёргаюсь, пытаясь встать, у меня почти получается, но затем я падаю на пол, зажимая руку ещё сильнее. Я издаю крик, содрогаясь от боли.

Проходит ещё время перед тем, как я проваливаюсь в сон.

Комментарий к Forty One: Начало положено. Прошу прощения, что глава настолько маленькая :)

В моем понимании она должна быть таковой.

Также хочу сообщить, что из раздела «Предупреждения» я убрала «Смерть основного персонажа». Объясню это таким образом: концовка круто поменялась, поэтому уж простите меня за непрофессионализм и отсутсвие структурированного сюжета. Но думаю, вас я не разочарую, солнышки!

Всем любви!

Sincerely, Melancholic Lady.

====== Forty Two: Освобождение. ======

Я открываю глаза, надеясь, что сейчас проснусь на диване в квартире, которую мы сняли с Гарри. Но вокруг лишь темнота. Меня начинает тошнить. Не знаю почему и от чего. Сколько прошло времени с того момента, как я попала сюда? Сколько часов я не ела?

Мои попытки успокоиться увенчиваются успехом, и я спокойно вздыхаю и выдыхаю, делая ритм сердца стабильным. У меня было столько времени, чтобы подумать, где я нахожусь, но несмотря на это, я так и не догадалась. Единственное, что для меня ясно — это то, что я в подвале под землёй. Этому свидетельствует сырость и единственный источник света — кондиционер у потолка. Здесь чертовски холодно и зябко, такое ощущение, словно стены мокрые, или на них осталась испарина от дыма.

Сначала я даже подумала, что нахожусь в том подвале, что находится у Гарри в доме, но затем вспомнила, что у него не было вентилятора у потолка, и там пахло кровью и плесенью, чем-то крайне отвратительным. Здесь же царит чистота, стерильность, словно в больнице. Стены из плитки, а пол словно бетонный, так и не обработанный до конца. Пахнет спиртом и чистящими средствами. Я так долго нахожусь в темноте, что глаза уже привыкли к ней. Но это не значит, что мне не страшно.

Мной овладевает желание зажечь свет, но я все ещё лежу на полу. Мои конечности заледенели от холода. Я под землёй, здесь нет отопления. Мои попытки встать не увенчались успехом, поэтому я все ещё лежу на холодном бетоне. Предплечья уже не чувствую, наверное, отлежала.

Неожиданно зажегся свет, что можно было понять по просвету в щелях двери. Я попыталась чуть приподняться, чтобы увидеть что-нибудь, но у меня не вышло, поэтому я решила закричать.

Шаги прекратились. Человек остановился, затем повернулся и пошёл в мою сторону. Когда железная дверь со скрипом отворилась, я зажмурила глаза со всей силы. Это адская боль — смотреть на свет, когда долго находился в темноте.