Шатен смотрит на часы, чтобы высчитать время до закрытия больницы. В лучшем случае у него будет тридцать минут для встречи с мамой. Он решает, что это не так уж и мало, поэтому поздним вечером оказывается в нужном отделении в поисках медсестры.

Повернув за угол, Луи наконец-то находит живого человека в этой, казалось бы, безлюдной больнице. Полненькая темноволосая женщина с шоколадной кожей в спешке заполняет какие-то бумаги. Она отвлекается от своего занятия, как только Луи подходит ближе, и доброжелательно улыбается.

— Добрый вечер, я могу вам помочь?

— Здравствуйте… — Луи смотрит на бейдж. — Миссис Лоуренс. Меня зовут Луи Томлинсон. Я хочу навестить Джоанну Дикин.

— Кем вы ей приходитесь? — спрашивает женщина, вбивая имя в компьютер.

— Сыном. Мне хотя бы на пару минут, правда. Могу дать документы, если нужно.

— Джоанна, верно? — спрашивает миссис Лоуренс, и Луи кивает. — Ваше имя есть в её списке посетителей, но, к сожалению, она всего полчаса назад получила свои лекарства и, скорее всего, уснула.

— Это не важно. Мне нужно только её увидеть.

Женщина щурится и оглядывает Луи оценивающим взглядом. Она смотрит на часы, устало выдыхая.

— Только на пятнадцать минут. Палата 409 за углом, первая дверь справа.

— Спасибо, — говорит Луи, срываясь с места, чтобы найти нужный номер.

Он входит в палату как можно тише. Из-за закрытых штор здесь темно, а настольная лампа освещает всё вокруг не больше, чем на метр. Рядом с ней стоят свежие цветы и открытки от детей. Луи проходит вглубь и теперь может видеть лицо Джоанны. Она заметно похудела, появились круги под глазами, губы приобрели синий оттенок. К её носу проходят канюли с беспрерывной подачей кислорода, а в руку вставлен катетер.

Луи поправляет ей волосы и тихо садится на стул рядом с кроватью, касаясь своей рукой пальцев мамы. Как давно он последний раз обнимал её, чувствовал её тёплое дыхание и слышал успокаивающий голос над ухом? Всё может так легко оборваться в любую секунду, а шатен даже не может вспомнить последних объятий. Это воспоминание пропало из головы, потому что тогда он думал, что у него всегда будет время.

Луи поднимает голову вверх, чтобы слёзы снова не начали бежать по щекам, и пытается выпустить напряжение с помощью выдоха. Он берёт карту пациента и старается что-то рассмотреть с помощью света от лампы. Но даже с ним медицинские термины не становятся яснее. Всё, что он понимает — недостаток кислорода, боли в груди и риск остановки сердца. Шатен кладёт всё на место и опускается головой к руке Джоанны. Он делает вдох, с горькой радостью ощущая привычный запах спичек, а не медикаментов.

— Тебе стоит бросить курить, Бу, — вдруг раздаётся голос сверху, и Луи мгновенно поднимается, встречаясь с родными глазами.

— Привет, мам. Как ты? — спрашивает шатен, крепче сжимая руку женщины.

— Хорошо. Но я не довольна, что ты снова куришь.

Луи опускает глаза, пальцами ковыряя простыни на кровати. Это его вина.

— Мам, можно я…обниму тебя? — спрашивает он практически беззвучно.

Устало улыбаясь, Джоанна пододвигается на край кровати и поднимает одеяло рядом. Она зовёт сына к себе, как в детстве, когда он боялся своих страхов. Луи заползает на койку, прижавшись всем телом к матери. Она накрывает их одеялом и начинает тихо напевать только что придуманную мелодию.

— Я брошу курить. Это всё стресс.

— Расскажешь?

— Тебе нельзя волноваться.

— Я буду волноваться больше, если ты ничего мне не расскажешь.

Луи не хочется обременять лишними проблемами свою мать. Она гладит его волосы свободной рукой, и с каждым её движением проблемы кажутся всё более решаемыми. Спокойствие наполняет тело с каждым размеренным ударом её сердца, которое слышит шатен, прижавшись к груди.

— Я потерял себя, — начинает Луи. — Уволился из «The Moon», потому что мне кажется, что там я только делаю людям хуже. Ты говорила, что я раскрыл правду о людях, которые этого заслужили. Но что если у них были причины для большинства своих поступков? Может быть, они защищали своих друзей, семью, детей или любимых? И я только разрушил им жизни. Не хочу больше этим заниматься… Чувствую себя ужасно.

Джоанна внимательно слушает до конца и на какое-то время палата погружается в тишину. Она оказывается более необходимой, чем мгновенный ответ.

— Я долго не видела тебя, и ты очень изменился, Луи. Мыслишь шире, видишь боль других людей и хочешь им помогать. Это к лучшему… но откуда такие перемены?

Луи молчит. В глубине души он знает ответ на этот вопрос, но это приносит ему горькое чувство пустоты и грусти. Гарри его не простит.

— Связано с тем Стайлсом, у которого ты сейчас работаешь? — спрашивает Джоанна игриво, заранее зная ответ.

— Ненавижу твой тон, мам. Ты же уже всё поняла.

— Я хочу, чтобы ты сказал вслух. Порадуй меня.

Луи фыркает. Он словно опять в средней школе и рассказывает маме про первого понравившегося мальчика. Они делят свои тайны между собой, и их слышит только ночь. Больше никого на свете нет.

— Когда я ехал в особняк, я думал только о том, как сильно я хочу растоптать его репутацию и уничтожить имя, — говорит Луи, испытывая яркую ненависть к себе из прошлого. — Я думал, что это очередной злой человек с манией к деньгам, но это не так. У него всего один друг. Он пил много виски. И оказывается, у него есть племянница, которую он удочерил, после смерти семьи. Оливия — чудесный ребёнок, и она неизлечимо больна. Это ужасно, что Гарри не в силах ей помочь, даже имея столько богатств и влияния. Я хотел рассказать ему правду о себе, но за пару минут до этого он сам всё узнал. Мы поссорились, и я ушёл. Я виноват, потому что предал его и Оливию. Я думал, он бездушен, а теперь…

Луи останавливается, делая паузу длиною в минуту. Он не верит, что вот-вот скажет это. Сознается не только маме…но и самому себе.

— Я люблю его.

— Разве ты их предал? Как мне рассказали девочки, ты отказал главному редактору, когда он попросил отдать ему всю информацию о Гарри, — говорит Джоанна, и Луи нравится, что она использует имя вместо фамилии. — Ты плюнул на работу всей своей жизни ради него. Это он изменил тебя. Ты не потерял себя, а наоборот нашёл. Теперь у тебя есть новый смысл. Постарайся не отпустить его так легко сейчас.

Луи только собирается ответить, как дверь в палату открывается, запуская свет из коридора. Миссис Лоуренс аккуратно заглядывает внутрь и оглядывает кровать. Шатен приподнимается на локтях, ожидая выговора. По всем правилам посетители не должны лежать в кровати с пациентами и, тем более, в уличной обуви. Но, кажется, медсестру это никак не задевает. Она по-прежнему добродушно улыбается, поджимая губы от неловкости ситуации.

— Луи, приёмные часы в отделении давно закончились. Советую уйти до того, как придёт новая медсестра, чтобы не нажить проблем. Понимаете, я ведь пустила вас против правил…

— Да-да, конечно. Одну минуту.

Луи поспешно встаёт с кровати и поворачивается к Джоанне, чтобы помочь ей поправить одеяло и подушку. Она выглядит уставшей, словно вот-вот заснёт, но продолжает смотреть на сына ясными глазами. Он оставляет поцелуй на её лбу, отгоняя мысль, что он может быть последним.

— Всё будет хорошо, мам. Я постараюсь найти деньги.

— Присмотри за сёстрами и братом, Бу.

Луи кивает, и Джоанна наконец закрывает глаза, погружаясь в сон.

***

Луи решает пока что не возвращаться в свою квартиру и провести время рядом с семьёй. Ночью он приезжает домой, открывая дверь собственным ключом, чтобы никого не разбудить. В гостиной он обнаруживает подобие шалаша, который часто строили сёстры в детстве. Под навесом расстелена импровизированная кровать из нескольких одеял и подушек. Внутри спит Лотти, обнимая близняшек. Рядом с Дейзи — Эрнест, а Дорис расположилась на груди у Фиби.

— Луи, — шепчет знакомый голос за спиной, мгновенно налетая с объятиями. Шатен улыбается, поворачиваясь в руках Физзи, чтобы прижать её к себе крепче.