— Лу? — в третий раз позвал Гарри, и его красное лицо оповещало, что он был абсолютно смущён, а Луи находил это до жути милым и очаровательным.

— Что, Хаз?

— А ты можешь…поцеловать м-меня?

Рука Луи дрогнула, и башня из деревянных палочек с грохотом упала на паркет. Он, должно быть, ослышался. Ему срочно нужно придумать адекватный ответ. Сейчас же.

— Нет, это неправильно, малыш.

— Но ведь ты сказал…

— Дело не в том, что мы оба мальчики. Тебе десять, Гарри, а мне двадцать пять.

Гарри печально опустил голову, а сердце Томлинсона разбилось на миллионы мелких частей. Он пододвинулся к мальчику и обнял его.

— Прости, Хаз. Умоляю, не обижайся. Это не моя вина, правда.

— Я никому-никому не скажу, — попытался он ещё раз, вырываясь из рук. — Пожалуйста, Луи. Пожалуйста.

Мальчик шмыгнул носом. Внезапно его пол и пальцы стали такими интересными, и он тихо плакал, избегая прямого взгляда в глаза няни, чтобы он не видел его никчёмности и униженности. Его голова была опущена вниз, плечи дрожали, а руки то и дело вытирали щёки от солёных дорожек, которые предательски продолжали скатываться вниз. И тут неожиданно Гарри набрался смелости и поднял свой взгляд.

Где-то в аду для Томлинсона уже точно разогревают котёл, потому что он не смог противостоять этим удивительно зелёным глазам, смотрящим на него с застывшим в них страхом и настоящей мольбой, будто от этого зависит чья-то жизнь. Луи отодвинул рукой разваленную дженгу, подполз к Гарри и оставил лёгкий маленький поцелуй на его губах.

— Я имел ввиду настоящий поцелуй, как у взрослых, — возмущённо произнёс Гарри, сложив руки на груди, а его щёки всё ещё блестели от слёз. — Я хотел, чтобы ты сделал это, как с тем парнем за окном.

— Ты получишь только это. Ты — ребёнок.

— А когда я смогу получить настоящий поцелуй?

— Подожди, пока тебе хотя бы исполнится пятнадцать.

— Когда мне будет пятнадцать, ты поцелуешь меня? — не теряя надежду, спросил Гарри.

— Слушай, скорей всего это не буду я, потому что со своей внешностью и характером ты быстро найдёшь и полюбишь кого-нибудь, и он или она поцелует тебя. Я слишком старый для тебя.

— Но если…

— Мы закончили с этой темой, Гарольд.

Полное имя значило, что не стоит ничего говорить против. На самом деле, у мальчика не было полного имени, его придумал и использовал только Луи и только в самых крайних ситуациях. Настолько крайних, что за пять лет Гарри слышал это всего три раза. Первый раз, когда отец Гарри хотел увезти его без разрешения Энн, и Луи тогда пришлось встать в защиту ребёнка, сказав, чтобы Гарольд шёл спать. Второй раз, когда мальчик поднял оглушающий крик из-за паука, из которого вылезла куча других маленьких пауков, и Луи пытался убить их всех, буквально приказывая Гарольду бежать за спреем от всяких тварей. И третий раз произошёл сейчас, когда Луи хотел, чтобы тема больше не поднималась.

Тогда после игры и этого разговора они вместе легли спать на диван. Томлинсон проиграл в дженге и спал под колючим одеялом. Всё было честно.

— Луи? — позвал Гарри, но не стал дожидаться ответа. — Каждый раз, когда ты зовёшь меня Гарольдом, мне становилось страшно. Пусть это будет только для случаев опасности. Обещай, что больше не будешь таким, Лу. Обещаешь?

В тишине было слышно только удары часов в гостиной и дыхание парней. Томлинсон пытался не выдать то, что он находится на грани слёз, ведь его жизнь буквально катится непойми куда. Поэтому он просто обнял Гарри сзади, взял за руку и легко сжал её два раза. И это был их тайный сигнал. Моргать, сжимать руки, топать и так далее. Один раз — нет, два раза — да.

Так пинок под зад был получен.

Сейчас Луи молчал, а у него уже был план, что делать. Иначе жизнь станет ещё невыносимее. Нахер зону комфорта. Нахер всё. Он не собирался дальше гробить свою жизнь.

На следующий день Луи бросил Стэна. Вот так просто после десяти лет отношений. Они много кричали друг на друга, разрывая тем самым последние связывающие их нити. Когда не осталось никаких сил, чтобы продолжать ссору, ведь всё и так было кончено, они перешли на ленивый усталый разговор.

— Ты хороший парень, но я не хочу создавать с тобой семью. И вообще пока что ничего не хочу. Всё это как-то ни к месту и очень рано, — объяснял Луи, запихивая в чемодан свои вещи.

— Ты ведёшь себя, как ребёнок. Тебе уже двадцать пять. Ещё десять лет и ты уже будешь старым и никто не захочет создавать с тобой семью.

— Лучше пусть так, чем жить с тобой, хотя я уже давно люблю другого человека.

— И кого же?

— Я никогда тебе не скажу, — Луи устало выдохнул и повёз за собой чемодан. — Заберу остальные вещи на этой неделе. Я оплатил эту квартиру на месяц вперёд, и она твоя. Поживу у Зейна.

— Это он будет тебя трахать?

— Заткнись. Зейн — мой друг. И никто меня не будет трахать. Трахал меня, видимо, только ты. А тот, из-за кого я от тебя ухожу, надеюсь, будет заниматься со мной любовью, — сказал Луи, а в голове добавил «ну лет через шесть минимум».

Так они расстались. Наверное, Томлинсон совсем сошёл с ума (а может, впервые в жизни поступил правильно), но сейчас он планировал просто посвятить себя Гарри. Его воспитанию. Быть для него лучшим другом, каким для него самого является Зейн Малик, на пороге дома которого он и стоит.

Он быстро посвятил его в ситуацию, от чего его друг чуть не откинул копыта, подавившись яблоком.

— Ты…сделал ч-что? — спросил Зейн с глазами размером с Марс. И не батончик «Марс», а планета Марс.

— Я бросил Стэна.

— Погоди-погоди я просто уточню… — он даже встал с дивана от напряжения. — Тот самый, с которым ты прожил десять лет?

— Да, Зи, — вздохнул Луи, прикинув, что, когда они начали встречаться, Гарри только успел родиться. — Именно с ним. Просто скажи мне уже, смогу я пожить у тебя или мне искать новую квартиру?

— Блин, да я только рад. Мне здесь одиноко, как в гробу. Но! — он поднял палец вверх. — С тебя семьдесят процентов оплаты.

— Что? Половина аренды твоего дома стоит, как целая аренда моей бывшей квартиры. Мы точно с тобой лучшие друзья?

— Шестьдесят.

— Сорок.

— Лаааадно. Пополам. Я надеялся отложить себе на новый мотоцикл. Но сейчас не об этом, — Зейн встал рядом Томлинсоном и в порыве эмоций махал руками перед его лицом. — Ты бросил Стэна!!! Парня, за которым гонялась сначала половина школы, а потом половина университета! Ты ебанулся, братан!

— Люди иногда расстаются, — Луи закатил глаза уже в который раз за последние пять минут. — Это не такая уж сенсация, прекрати.

— Хорошо-хорошо. Из-за кого? — Малик снова сел на диван и с интересом пододвинулся ближе к другу. — Это ведь не могло быть просто так.

— Ну, уж нет, — заверил Луи, потому что тот факт, что он влюблён в мальчика был аморальным, даже для него самого, не говоря уж о том, как воспримут это другие люди. — Я хранил это в тайне и тебе не скажу.

Зейн прищурил глаза, придумывая план шантажа.

— Либо говоришь, либо ищи другое жильё.

— Нельзя так делать! — возмущённо сказал Луи.

— Льзя, — «по-взрослому» ответил Зейн, сложив руки на груди. — Я жду.

— Чёрт, если ты хоть кому-то проболтаешься, я тебе уши на пятки натяну, — пригрозил Томлинсон и увидел, как Малик изображает застёгнутую молнию возле своих губ. — Я бросил Стэна из-за Гарри.

— Какого Гарри? — спросил парень.

— Серьёзно? Мы с тобой вместе знаем только одного, блять, Гарри, — его руки с хлопком упали на ноги.

— Погоди минутку, — брови Зейна поплыли наверх, и он реально вышел за сигаретой и закурил её.

— Ты же бросил курить.

— КАКОЙ НАХУЙ БРОСИЛ?! — взорвался Малик. — ТЫ БЛЯТЬ ГОВОРИШЬ О ДЕСЯТИЛЕТНЕМ РЕБЁНКЕ!

— Ну вот, поэтому я и не рассказывал тебе.

— Ты бросил шикарного горячего парня ради этого ребёнка!

— Вообще-то не «ради», а «из-за». Я же не ухожу к Гарри.

— Ты шутишь? Тут главным было словосочетание «десятилетний ребёнок»! Ты вообще понимаешь, что это как бы статья?!