Картина неизвестного автора и фрагмент картины «Марко Мартинович обучает русских дворян».
О россиянах, постигавших навигационное дело в морской школе на Адриатике, до сих пор напоминает живописная картина «Марко Мартинович учит поименованных здесь московских князей и бояр морским наукам и управлению» («Marko Martinovich ucceci pricipe i gospodu moskovsku tu ime novanu na morski nauk i wladagnie»), которая висит в ратуше города Пераста – родного города Марко Мартиновича, гордящегося своим знаменитым соотечественником. Верхнюю часть картины занимает царский титул Петра I, под которым приведены имена 17-ти русских учеников, разделенных государственным гербом России на две части: княжескую и боярскую. Это: Никита Иванович Бутурлин, Юрий Иванович Бутурлин, Иван Данилович Гагин, Петр Алексеевич Голицын, Дмитрий Михайлович Голицын, Федор Алексеевич Голицын, Борис Иванович Куракин, Яков Иванович Лобанов-Ростовский, Абрам Федорович Лопухин, Михаил Афанасьевич Матюшкин, Андрей Иванович Репнин, Иван Алексеевич Ржевский, Михаил Федорович Ртищев, Юрий Яковлевич Хилков, Михаил Яковлевич Хилков, Андрей Яковлевич Хилков, Владимир Петрович Шереметев[160]. Внизу картины изображен сам Марко Мартинович с пятью учениками, сидящими за столом, рядом с картой, компасом и металлической сферой[161].
Такое педантичное перечисление всех русских студентов рядом с Марко Мартиновичем говорило о том, что учитель гордился своими учениками, а они уважали своего учителя. Тем не менее ни одному из них не суждено было стать моряком. Осенью 1698 года особым указом Петра I все они были вызваны в Россию для решения разных государственных задач. Только один ученик Марко Мартиновича прославил флот России – черногорец из Далмации, «уроженец города Пераста, знаменитый русский адмирал Матвей Змаевич»[162]. Принятый на русскую службу в 1710 году, он четверть века предано служил своему новому отечеству – послом, капитаном, адмиралом, губернатором.
В том же 1698 году, когда царь Петр I вернул своих соотечественников из Венеции, 61 человек был послан в Италию, 39 – в Голландию, 22 – в Англию, в результате, например, в одной только Голландии в начале XVIII века под присмотром поступившего на русскую службу амстердамского купца Ягана фан ден Бурга находилось уже полторы сотни русских «робят, бывших матросами на океане и на междуземном море»[163]. Некоторые сподвижники царя добровольно отправлялись на учебу за границу, например, стольник П. А. Толстой. В 1697 году он, несмотря на свой пятидесятилетний возраст, выехал в Италию для изучения морского дела и провел на Апеннинах два года, о чем подробно рассказал в своем дневнике, который в XVIII веке ходил в рукописных списках, а в следующем столетии был издан журналом «Русский архив»[164]. И хотя прославился Д. А. Толстой не в морском деле, а на государственном и дипломатическом поприще, его дневниковые записи входят в золотой фонд литературных памятников России.
В 1699 году Петр I задумал отправить на учебу за границу своего девятилетнего сына Алексея, но из-за смерти его воспитателя поездка не состоялась. Тогда было решено «наставление в науках» юного царевича организовать в Москве под руководством немецкого офицера с дипломом Лейпцигского университета Мартина Нейгебауэра, который затем написал о своей русской жизни воспоминания. Их название – «Послание знатного немецкого офицера к одному вельможе о гнусных поступках москвитян с чужестранными офицерами» говорило о том, насколько трудным для него оказался процесс европейского обучения наследника русского престола и как тяжело было уроженцу Германии в России. Не найдя общего языка с цесаревичем Алексеем и не выдержав душевных и телесных мук, связанных с оскорблениями и побоями при московском дворе, Нейгебауэр навсегда покинул Россию[165].
Незадача с домашним образованием сына заставила Петра I вновь заявить о необходимости его обучения за границей, и в 1709 году он был отправлен в Дрезден совершенствоваться в языках и науках. Параллельно ставилась задача устроить брак царевича Алексея с немецкой принцессой Софией Шарлотой Христиной Брауншвейг-Вольфенбюттельской, которая успешно была решена. В октябре 1711 года в небольшом городке Торгау под Лейпцигом состоялась их пышная свадьба, возобновившая древнерусскую традицию династических браков с западными королевскими дворами. «Породнение с Европой» считалось крупной дипломатической победой России и имело исключительное значение для Петра I, стремившегося к расширению и укреплению международных связей с Западом. Его агенты, посланники и резиденты на рубеже XVII–XVIII веков действовали по всей Европе: князь В. Л. Долгоруков в Копенгагене, князь Г. Ф. Долгоруков в Варшаве, князь П. А. Голицын в Вене, князь Б. И. Куракин в Париже. Даже на средиземноморском архипелаге Мальта в 1698 году побывало русское посольство во главе с боярином Б. П. Шереметевым, ставившее целью заключение с Мальтийским военным орденом рыцарей-госпитальеров союза против Османской империи. И хотя союз не состоялся, Шереметев в 1699 году вернулся в Россию мальтийским рыцарем со знаком командорского отличия на своем новом европейском костюме – с украшенным алмазами командорским рыцарским крестом.
Прием посольства Б. П. Шереметева на о. Мальта. 1698. Неизвестный гравер.
Многие русские дипломаты, выполняя поручения царя, годами ездили по миру, например, участник Великого посольства Петра I, член свиты второго посла Головина Г. Г. Островский, направлявшийся «для науки морских художеств и воинских дел», а также «для некоторых дел тайно» из Голландии через всю Европу на Адриатику, в Далмацию и Венецию, или учившийся в Падуанском университете секретарь Посольского приказа Г. И. Волков, который в 1711–1713 годы работал в Париже, Венеции, Турции, Вене и Берлине. В 1716–1717 годы большую европейскую поездку совершил сам Петр I, в ходе которой было проведено много внешнеполитических мероприятий, и «газеты и журналы того времени, следившие за его путешествием по Европе, печатали отчет о каждом его действии»[166]. А художник Жан-Марк Натье в 1717 году в Амстердаме написал два портрета русской царственной четы: Петра I и Екатерины I.
Портрет Б. П. Шереметева с мальтийским крестом на груди. Гравюра Т. Г. Шевченко. Музей-усадьба Кусково, Россия.
Особое впечатление на современников оставило посещение Петром I Парижа для заключения политического союза с Францией[167]. Торжественные встречи «под трубы и барабаны» русского царя с семилетним королем Людовиком XV состоялись 29 и 30 апреля 1717 года. Они вошли в историю совершенно необычным поступком Петра Алексеевича, который, увидев малолетнего Людовика XV, в порыве чувств сначала взял его королевское величество на руки, а потом произнес: «В моих руках – вся Франция». Этот яркий, но не совсем дипломатичный эпизод из жизни двух монархов впоследствии стал частым сюжетом книг, картин и скульптурных композиций. А 13 мая Петр I «был у короля инкогнито и показывал ему на карте Московии, составленной географом Делилем, то место, где он предполагал соединить Волгу с Доном, для сообщения Каспийского моря с Черным, и путь, по которому он вел свои войска в Полтаву», после чего царю в качестве подарка преподнесли «описание Парижа на русском языке: любезность эта была очень приятна Петру», и он через некоторое время подарил королю план Петербурга[168].
