— Мне жаль твою женщину. — глядя в пустоту, сказал Эва. — Потеря любой красоты невосполнима, и утрата её невыносима.

Аарон закурил и не ответил.

— Что с твоими снами? — поинтересовался Эва.

— Я не сплю.

— Сон — отражение реальности. Если не спишь, твоя реальность остаётся при тебе, и ты лишаешься возможности взглянуть на неё со стороны. Глупо лишать себя мудрого советчика.

— Кого? Того, другого Хотчнера? — Он криво безрадостно усмехнулся. — Мне не нужны его советы. Когда они были нужны, он молчал.

— Возможно, оттого, что ты не был готов слушать. Ты и теперь не готов, — рассудительно проронил Эва.

— Не морочь мне голову своей философией! Лучше ответь: у Аланы были друзья, о которых я не знаю? Может, она рассказывала тебе о ком-то? Я совершенно растерялся, Эва, — честно признался он. — Такое чувство, будто я и не знал её вовсе.

— Может и так, — согласился Эва и неожиданно сменил ритм с тягучего на тревожный рваный отзвук. Девица с дарбукой немедленно подхватила его, и барабаны зазвучали первобытными позывными. — Мы и себя-то не знаем. Где уж нам познать людей вокруг нас? Я не говорил с твоей женщиной о её знакомых.

— Но так ведь не бывает, Эва! Чтобы вообще никаких контактов. Допустим, она не ладила с роднёй, но подруги… Почему я раньше не замечал этого?

— Мы так мало замечаем и ещё меньше видим, — философствовал Эва. — Что странно — так это как нам удалось запустить человека в космос и открыть ДНК. Тебе известно, что мировой океан изучен лишь на жалкие пять процентов? Учёные до сих пор не могут объяснить, как в головном мозге рождается мысль и как вообще работает мозг. Вот ты видишь сны о человеке, который является твоей обратной стороной, но почему ты его видишь?

— Откуда мне знать? — огрызнулся он и взглянул на часы. Стоило свернуть непонятный разговор, если он не хотел опоздать на работу.

— Не думай о времени. Подумай о своих снах. Сны имеют свойство говорить с теми, кто готов их слушать. Ты готов?

— Если меня посадят за убийство, которого я не совершал, поверь, Эва, у меня будет полно времени и послушать, и подумать…

Патрик Суини был откровенно рад, что его приятель и напарник нашёл в себе силы выйти на работу, и не скрывал своей радости. Две смены, что Аарон пропустил, Патрик коротал с жутким толстым занудой Глэсси, который только и делал, что заказывал пиццу и ныл, когда наступало время обхода.

— Я досмотрел первый сезон, — сообщил ему Патрик. — Представляешь, они утопили Эскалибур и едва не убили короля Артура!

Впервые за несколько страшных дней Аарон улыбнулся той самой улыбкой, которую так любила Алана, и подумал, что некоторые вещи не меняются и это хорошо. Это даёт ощущение какой-то стабильности и надёжности, а он как никогда нуждался в чём-то, за что можно зацепиться и удержаться, чтобы не пойти ко дну. У Хотчнера из его снов был сын, а у него, реального, — приятель с заскоком на сериалах. Не так уж плохо, если вдуматься…

На пару они сели смотреть второй сезон, и на этот раз детская сказка о волшебниках показалась ему уместной и даже помогла отвлечься перед неизбежным обходом.

— Ты в то крыло не пойдёшь, — категорично объявил Патрик и пощёлкал кнопкой фонаря, чтобы убедиться, что время менять батарейки ещё не настало. — Нечего себя травить. Будь на связи…

Сегодня заброшенное здание больницы уже не казалось ему пустым и скучным. Оно угнетало памятью, что в размалёванных граффити коридорах погибло четыре женщины. Его Алана умерла в этой помойке, точно для убийцы была лишь мусором.

Он в ярости пнул пустую мятую банку из-под пива. И почему в ночь, когда он спугнул преступника, всё не случилось иначе? Если бы только он сумел скрутить мерзавца… Впрочем, поздно рассуждать, как могло бы быть. Всё уже случилось, и обратно не переиграть. Такова жизнь. Грёбаная, полная несправедливости жизнь! Он всего-навсего мечтал спокойно состариться со своей Аланой. Неужто это так много? Разве он просил большего?

Третий этаж остался позади. Рация протрещала голосом Патрика, и он ответил, что в порядке, и попросил перестать волноваться. Он выкарабкается. Однажды всё устаканится, и даже чёртовы боли пройдут, и ненормальные сны оставят его. Конечно, для этого потребуется время, но отныне у него полно времени. Ведь ему больше не на кого его тратить. Теперь у него есть только он. От этой мысли закололо в боку, и он прислонился к стене, давая себе передышку. Прямо перед ним, на стене напротив, какой-то глупый подросток алой, точно кровь, краской написал пафосное: «Усни, моя леди!» Надпись отчего-то показалась ему знакомой. Он задумался о том, где мог прочитать или услышать эту фразу, однако ничего путного в голову не приходило. Оставив пустое занятие, он обошёл крыло, никого не застал и уже шагнул к лестнице, когда услышал за спиной шорох. На крысиную возню он походил слабо. Скорее, звук был таким, как если бы кто-то задел одеждой стену.

— Кто здесь?

Он посветил фонариком в пустой коридор, понимая, что это не мог быть Патрик. Чувство юмора у приятеля весьма сомнительное, но не теперь. Патрик Суини своеобразный и жёсткий человек, однако никто не назвал бы его жестоким.

— Это частная собственность! — крикнул он в темноту.

— Я знаю, — последовал ответ. Силуэт незнакомца спокойно проплыл на границе света и тени.

— Стой! — Аарон не раздумывая бросился за чужаком, напоминая себе быть осторожным и не попадаться, как это случилось в прошлый раз, когда его хорошенько помяли.

Однако тот, кого он преследовал, похоже, и не собирался убегать. Просто свернул в одну из палат, а когда Аарон настороженно шагнул за ним, прыгнул за спину охраннику и захлопнул дверь.

— Пришло время поговорить, — сказал он, и его голос показался Аарону до ужаса знакомым. — Всё зашло слишком далеко, и дальше так продолжаться не может.

Невероятно знакомый голос. И ботинки, на которые падал луч фонаря, знакомые. Совсем недавно здесь, в коридорах этой заброшенной, никому не нужной больницы, его такими пнули.

Медленно поднимая фонарь, Аарон отчего-то заранее страшился того, что он увидит. Интуиция отчаянно призывала его бежать как можно дальше от того, кто стоял напротив, но бежать было некуда — окно в палате было забрано решёткой, а путь к двери — отрезан.

Когда он всё же решился и рассмотрел лицо обладателя тяжёлых ботинок, то беззвучно охнул и попятился, потому что перед ним стоял он сам. Точно в каком-то страшном сне, Аарон Хотчнер смотрел на самую точную, совершенную свою копию. Двойник выглядел совершенно невозмутимым и не сводил с него глаз.

— Кто… Кто ты? — еле слышно выдавил Аарон, искренне надеясь, что спит и вот-вот проснётся, и весь этот кошмар закончится.

— Мне нужно, чтобы ты прекратил валять дурака и очнулся…

«Очнись!»

— Вначале я наивно решил, будто ты поймёшь намёки, что с твоей жизнью что-то не так. Считал, одних снов достаточно. — Его близнец скрестил руки на груди. Совсем как Хотчнер из снов. Даже взгляд был неуловимо схож — строгий, обманчиво бесстрастный и чуть-чуть безжалостный. — Неужели он завидует курильщикам? В жизни бы не подумал! И просто поверить не могу, будто он о таком мечтал! Да, тьма — она и есть тьма, со всеми вытекающими. Верится с трудом, чего уж там… Нет, — он отрицательно мотнул головой. — Не с его амбициями! Даже теперь у него достаточно тщеславия, чтобы желать большего.

— У кого? — Аарон окончательно перестал понимать, что происходит. Наверное, так чувствуют себя безумцы — сбитыми с толку, теряющими ориентир и реальность.

— Поскольку намёков ты не понял, мне пришлось действовать жёстче. Молли Харвуд, Майка Джесс, Лора Семантик … Ты не мог забыть их имён, — игнорируя вопросы, продолжал знакомый незнакомец и, кстати, был прав — Аарон знал эти имена, хоть и не помнил, откуда их знает. — Твои сны, твои боли, которые ставят докторов в тупик…