Он вышел в зал и уселся на высокий барный стул. Посмеявшись над шуткой мойщика посуды, Алана выскользнула из кухни и поставила перед любовником тарелку пышных румяных блинчиков. За такие блинчики жизнь отдать было не жалко. Аарон был в курсе, что многие ходят в это кафе только ради зверски вкусных блинов, приготовленных его женщиной.
— Твои любимые. Банановые с орехами.
Даже на вид блины были вкусными.
— Тебе стоит завести аккаунт в Инстаграме и назвать его «Королева панкейков», — вооружившись вилкой, сострил он.
— Не искушай меня, Аарон…
Хорошенько закусив, он расплатился. Алана говорила, что владелец не против, если она иногда покормит своего парня, но он понимал: каждая съеденная им порция — это часть её зарплаты, — и отшучивался, дескать, зато она остаётся без чаевых. В ответ Алана смеялась и обещала стрясти с него «на чай» в постели.
Он поцеловал Алану, вышел из кафе, сел в машину, закурил и неторопливо поехал на работу. Ему нравилось работать по ночам. Всяко лучше, чем надрываться на стройке или вкалывать как проклятый на любой другой тяжёлой и неблагодарной работе. К тому же, ночной охране платили больше, а делов-то было на доллар — раз в три часа обходить здание. Всё остальное время можно было заниматься чем заблагорассудится. Местечко, правда, было стрёмное. До него и Патрика оттуда сбежала куча охранников. Ещё бы! Далеко не всякий согласится ночью охранять заброшенное здание бывшей психиатрической больницы. Власти муниципалитета уже который год ломали голову, что делать с непригодной собственностью. Снос стоил немалых денег, и район мало подходил для застройки, и перепрофилировать здание было нереально. Вот и стоял бывший дом душевной скорби, обнесённый забором, в ожидании, когда его судьба наконец решится.
Припарковав «Мустанг», Аарон заметил сияющий свежей полировкой пикап и сообразил, что Патрик на месте. Они пришли устраиваться на работу в один день, оба были далеки от суеверий и веры в сверхъестественное и попали в напарники. Всё бы ничего, не водись за Патриком Суини один грешок — он был фанатом сериалов! Смотрел всё подряд, лишь бы длинное и с сюжетом. Это пристрастие по крайней мере уберегло Аарона от слезливых мелодрам, которые, как известно, отличаются безумным количеством эпизодов. Ну, спасибо, что не порно. С другой стороны, за время, которое они просидели ночью в комнатушке на первом этаже больницы, Аарон узнал много бесполезной для себя информации — к примеру, что капитан Кирк влюблён в свою «Энтерпрайз», а Доктор Кто не умирает, а регенерирует, однако это всё тот же Доктор, только с другим лицом и характером. Зачем ему нужно знать всё это, Аарон откровенно не понимал, а Патрик искренне верил, что другу и напарнику не скучно.
— А, здорово, Хотчнер! — Голос Патрика, громкий и звонкий, как у мальчишки, совершенно не вязался с горой мышц и гладкой, точно шар для боулинга, головой. На затылке красовалась татуировка — мишень в виде паутины. Иногда Аарон шутил, что приятель набил её, чтобы соперник в драке не промазал. Нос задиры Патрика ломали столько раз, что он уже и не помнил, как тот выглядел в первозданном виде.
— Привет, здоровяк.
— Гляди. — Патрик вытащил из потрёпанного рюкзака диск.
— Что на этот раз? — кисло поинтересовался Аарон.
— Старик, я почитал на форумах. Крутая штука! Называется «Сверхъестественное», — похвастался Патрик. — Про двух братьев и нечисть всякую. Самое оно для нас. Мы же бывшую психушку охраняем!
— О да, это весьма бодрит, — съязвил Аарон и принялся проверять фонарики.
— Ты чего злой? — Патрик навострил уши. — Опять сон приснился? И что на сей раз?
— Держи карман шире. Чтобы ты снова надо мной глумился? Обойдёшься!
— Не стану я глумиться, клянусь! Хотчнер, не будь мудаком. Поделись с приятелем, — заканючил Патрик, заискивающе глядя Аарону в лицо. — О таких вещах нужно рассказывать. Нельзя их держать в себе, а то шарики за ролики заедут.
— Тебе-то что с того?
— Я любопытный. Хотчнер, ты, мать твою, видишь сны про себя, но не себя. И, по-твоему, это не интересно? Меня аж распирает! Рассказывай давай. Колись, старик! Я не отстану.
Аарон вздохнул. Если Патрику что-то втемяшится в его лысую башку, надеяться, что это само рассосётся, — только время терять.
— У него убили жену. Жуткий сон. И я напугал Алану. Даже как-то жаль его. Как он теперь с ребёнком один справится, с такой-то работой? — Его передёрнуло, стоило вспомнить сон: кровь на полу, отчаяние и искалеченные жизни, одна из которых оборвалась, а другая разбилась.
— Тебе книжки нужно писать. Или сценарии, — поддел его Патрик. — Бабы страсть как слезливые истории любят, а у того мужика, что тебе снится, их полный комплект.
— Заткнись. Просто заткнись и смотри свою хрень…
Вникать во всякую чушь не было никакого желания, поэтому он вытащил из ящика стола книгу и принялся продираться сквозь перипетии сюжета, под истошные крики, то и дело рвавшиеся из динамика старого телевизора. Видеоплеер Патрик каждый раз притаскивал с собой. Забору, замку на шкафчике и дневным коллегам он не доверял.
Отвлёкшись на очередной вопль, Аарон посмотрел на часы, сунул между страниц обёртку от шоколадки, служившую закладкой, и взглянул на экран. Симпатичная блондинка, хихикая, трижды произнесла: «Кровавая Мэри».
— Патрик, обход! — позвал он, крепя к ремню кобуру с электрошокером-пистолетом, и взял фонарь.
— Ещё минуту, Хотчнер, — отмахнулся Патрик.
Девица на экране разгуливала по комнате, а в зеркале за её спиной вдруг мелькнуло отражение грязной и злой оборванки.
— Потом досмотришь. Да и на что здесь смотреть? Дамочка в зеркале мочканёт блондинку, и дело с концом. — Он протянул руку и нажал на плеере кнопку «пауза».
— Какой же ты нудный, Хотчнер, — в сердцах бухнул Патрик и попросил блондинку: — Милая, не умирай без меня. Я быстренько.
Замершая на паузе блондинка не ответила.
Приятели сыграли в «камень-ножницы-бумага», и по итогам игры Патрик поплёлся в правое крыло, а Аарон свернул налево. Электричество в больнице давным-давно было отключено, а комнату охраны питал генератор. Стояла кромешная тьма, слегка разбавленная уличным освещением, льющимся сквозь пыльные окна. Кругом царил разгром, характерный для заброшенных зданий: сломанная мебель, брошенный за ненадобностью старый инвентарь, какие-то бумаги. Тут и там на стенах красовались граффити. Неугомонные подростки так и норовили пробраться в бывшую психиатрическую лечебницу, чтобы пощекотать неокрепшие нервишки. Чаще всего такие вылазки заканчивались спринтом наперегонки с охраной. Особо невезучих ловили и сдавали полиции.
Рассекая сумрак широким лучом светодиодного фонаря, он шёл по коридорам, высвечивая тонущие во мгле повороты. Ему не было страшно. Подростки обычно вели себя шумно, а шорохи и хлопки были делом крыс и птиц. В привидения он никогда не верил.
Неторопливо перебираясь с этажа на этаж, он думал о замечании Патрика насчёт того, чтобы приятель с его странными снами заделался писателем. Шуточная идея, но Аарону было совсем не до смеха. С некоторых пор (где-то с полгода назад), ему действительно начали сниться дурацкие сны. И вроде сны были о нём, но, как метко ввернул Патрик, точно не о нём. Взять хоть манеру одеваться: за всю жизнь он напяливал галстук дважды — на школьный выпускной и похороны родителей. А тот, во сне, носил их постоянно. Иногда пиджак сменял бронежилет, однако даже тогда тот, другой Аарон Хотчнер оставался в галстуке. Настоящий Аарон считал это форменным идиотизмом и мазохизмом. А ещё Хотчнер в его снах был агентом ФБР и руководил аж целой командой! Но в реальности Аарон никогда не замечал за собой лидерских качеств. Хотчнер из его сна был полной ему противоположностью.
