— И мы вернулись к началу. Что есть реальность? — безмятежно играя на барабанах и улыбаясь, ответил Эва.
Философский разговор с любителем марихуаны завёл Аарона в тупик. Он с трудом понял половину сказанного, и заниматься разгадыванием сложных загадок ему, право слово, не хотелось. И без них проблем хватало.
И всё-таки, даже несмотря на сны, жизнь потихонечку выравнивалась. Алана радостно сообщила, что нашла новое место. В кафе заглянула незнакомая прежде посетительница, а после смены перехватила её, похвалила за волшебные панкейки и предложила перейти на работу к ней. Денег посулила больше, а поскольку она и являлась владелицей маленького кафе-кондитерской в центре города, Алана могла более не опасаться домогательств.
Новость порадовала их обоих. Они любили друг друга и дорожили своим взаимным чувством, которое делало светлым их жизнь. О большем они не просили.
От федералов и Мартинса по-прежнему ничего не было слышно, однако в новостях не торопились трубить о поимке серийного преступника, лишившего жизни трёх скромных домохозяек и оставившего семьи без жён и матерей. На дежурстве или за кружкой пива Патрик едко проходился по умственным способностям правоохранителей, а Аарон всё больше отмалчивался. Его по-прежнему интересовало, кому убийца адресовал призыв «Очнись», но в голову ничего путного не приходило. Зато он, незаметно для себя, нарисовал в воображении довольно подробную картину совершения преступления. Преступник, несомненно, следил за всеми жертвами, тщательно всё планировал, а после нападал. Дыры в ограде заброшенной больницы регулярно латали, но сделать новые по силам даже подросткам. Однако теперь маньяку мешали участившиеся обходы охранников. Однажды Аарон уже спугнул его. Может, потому и убийства прекратились? Убийца нашёл новое, спокойное место, где его никто не потревожит. Звучало здраво, но он отчего-то не верил в такой расклад. Когда он думал о надписи, в размышления настойчиво протискивалось слово «демонстрация», но не в смысле шествия толпы. Убийце нужны были зрители, и его поведение и преступления были демонстративными. По крайней мере, когда ему снились схожие по сюжету сны, вымышленный Хотчнер использовал именно это слово — «демонстрация». И если преступнику нужны признание и слава, он никогда не остановится, пока его не поймают. Однако шла уже третья неделя с той ночи, когда Аарон спугнул маньяка, а убийств больше не было.
— Радоваться надо, Хотчнер, — выслушав его мысли, наставительно заявил Патрик, вытаскивая из рюкзака диск. — А ты кислый, как лимон. Как ни крути, а мы первые подозреваемые.
— Те агенты не показались мне дураками. — задумчиво возразил Аарон. — Они знают, что убийца один. Мы вне подозрений. Что у тебя там?
— От всех этих мертвяков сказок захотелось, Хотчнер. Будем смотреть про короля Артура и Мерлина.
Он только вздохнул и потёр бок.
Боль вернулась вчера, но, к счастью, была несильной и почти не мешала. Разве что немного раздражала. Так он и сказал утром Алане, провожая её на новую работу. Его красавица уже дольше недели не вспоминала прежнюю забегаловку. Поначалу Даг категорически не желал отпускать сотрудницу из опасения потерять не только удобную любовницу, но и постоянных клиентов, которые уйдут за ней в другое место. Алана расстраивалась до слёз, и Аарон пообещал разобраться. Возможно, он был только охранником и звёзд с неба не хватал, но ему было не занимать сил и гордости, чтобы защитить любимую женщину. Улучив момент, он подкараулил Дага на парковке и пообещал, что если тот не оставит Алану в покое, следующий их разговор пройдёт не так мирно. Даг не поверил и вскоре пришёл на работу со здоровенным синяком под глазом, а Алана получила все бумаги, попрощалась с поварами и больше в кафе не объявлялась.
Следить за историей юного мага было довольно скучно. Простенький и незамысловатый сюжет больше подходил для идеального вечера с детьми, нежели для бессонной ночи двух мужчин. Зевнув, Аарон сбегал покурить, и приятели отправились на очередной обход. Поскольку убийца оставался на свободе, Бэйкер не торопился отменять приказ о сокращении времени между обходами. Делать нечего, приходилось ходить. Правда, последние недели он и Патрик развлекались тем, что ловили и выпроваживали из больницы журналистов. От комментариев оба отказывались и на крики о первой поправке не реагировали. Просто выставляли репортёров за ограду, и дело с концом.
Он неторопливо шагал по унылым коридорам правого крыла, чутко прислушиваясь к звукам, но в этой части здания стояла относительная тишина. Сейчас для разнообразия он думал об Алане и том, что пора прекращать валять дурака и уже сделать ей предложение. На шикарную свадьбу денег у него, конечно, не было, но кто сказал, что торжество состоится завтра? Если немного подождать и подкопить… Он догадывался, что она ждёт от него решительного шага, так почему не пойти ей навстречу? И он решил в ближайший выходной пройтись по ювелирным магазинам, чтобы прицениться к обручальным кольцам. А заодно придумать оригинальный способ вручить его.
Обойдя всё крыло и никого не встретив, он спустился в комнатушку для охраны, никого там не застал и вызвал Патрика по рации.
— Поймал кого?
Рация ответила потрескиванием радиопомех.
— Патрик, ты там живой? — с тревожным нетерпением переспросил он.
— Ты где сейчас?
— На посту. — Он нахмурился.
— Оставайся там. Я вызвал копов.
— Ещё одна? А почему мне не сообщил? — Это было очень странно, и голос Патрика звучал странно.
— Оставайся на месте и дождись копов, — бухнул приятель и выключил рацию.
Нет, всё это определённо было весьма странно и непонятно.
Он бегом добрался до второго этажа в левом крыле. Заметил отблески фонаря и шагнул туда, как вдруг из бывшей палаты вышел Патрик. Увидел напарника и перегородил ему дорогу.
— Не ходи туда, Хотчнер. — Выражение лица его было угрюмым и обречённо тоскливым.
— Почему?
— Просто не ходи. Не надо, Хотчнер, — с мольбой в голосе попросил Патрик.
Аарон всмотрелся в его лицо, но приятель прятал взгляд и топтался на пороге, не давая пройти внутрь.
— Что там? — Его начало потряхивать от напряжения неизвестности и смутного предчувствия чего-то очень плохого и страшного. — Скажи мне, Патрик. Что там?! Не молчи!
— Мне жаль, Хотчнер…
Отпихнув его в сторону, Аарон ворвался в комнату, и его парализовало от увиденного. Кровавое «Очнись!» во всю стену, и безжизненное тело на полу — тонкие руки, стеклянный взгляд серых глаз, испачканные, слипшиеся от крови пряди роскошных чёрных волос…
— Сочувствую, — раздался за спиной голос Патрика.
— Нет, это не она, — не в силах перестать смотреть, прошептал он. — Алана сейчас дома. Она дома, Патрик. Это не она. Не она!
Суини выволок его — несопротивляющегося, оглушённого — в коридор, а он всё повторял:
— Это не она. Не может быть она. Это не Алана.
И Патрику Суини, который в жизни никого и ничего не боялся, стало страшно от сбивчивого, надрывного его шепота, отрицающего очевидное и непоправимое.
========== 7 ==========
Когда раздался стук в дверь, он даже не пошевелился. Сигарета в пальцах медленно дотлела, и он бросил её в кружку с давно и безнадёжно остывшим кофе. Алана всегда ругала эту его мерзкую привычку, и, чтобы не расстраивать её, он следил за собой и тушил окурки в пепельнице, как поступают все нормальные люди. Но Аланы больше нет. Она уже никогда не заворчит, что от кислого запаха никотина кружку невозможно отмыть. Хотя это, конечно, не было правдой. Кружки прекрасно отмывались и едва заметно пахли хвоей средства для мытья посуды. Он бы всё отдал, лишь бы вновь услышать её негодующее: «Аарон, сколько раз тебя просить!» — и угрозу вылить содержимое ему на голову. Если бы он только мог… Или если бы кто-нибудь, неважно кто, просто намекнул, что он может поменяться с ней местами, он бы согласился, не задумываясь о последствиях. Даже если бы этот намёк нёс в себе обещание вечных мук. Какая ему разница теперь? Его уже терзали чувство вины, беспомощности и собственного бессилия что-либо изменить и исправить. И он прекрасно понимал отчаянную боль Хотчнера из своих снов, но с ним хотя бы оставался его сын, как светлая память об утрате, а его жизнь, жизнь реального Аарона Хотчнера, опустела. В один миг рухнула в бездну слепой тоски, пустоты и чёрного одиночества.
