Стряхнув воспоминания, Вотан разглядывал заваленный бумагами стол, когда обратил внимание на большую папку для эскизов. Такие обычно носят художники и те, кто полагает себя таковыми. Память об учебе услужливо напомнила, что в то время Эрик слыл весьма неплохим портретистом. Если ничего не изменилось и догадка Вотана верна, сомнительно, чтобы пропавший знакомый удержался от искушения запечатлеть увиденное чудо. К тому же, Эрик позвал его, а стало быть, нуждался в доказательствах. Если нельзя сфотографировать, можно хотя бы на бумаге запечатлеть странное явление, свидетелем которого он стал.

Взяв папку в руки, Вотан распутал узелок бечевки. Несколько набросков, три пейзажа, портрет жены, а дальше одно за другим следовали изображения незнакомой девушки. Самое примечательное – все на фоне озера. Вот она, обнаженная, купается в лунном свете. Сидит на крохотном причале, опустив ноги в воду и перебирает длинные волосы…

Вотан порылся в рисунках и достал портрет незнакомки. Та оказалась до боли красива: аккуратный, нежный овал лица, огромные, лишенные белков глаза и густые, струящиеся мягкими волнами локоны. Весь ее облик дышал свежестью ранней юности и невинности, однако Вотан понимал – это обман. Кто знает, сколько в действительности лет этому существу, природа которого – соблазнение? Он понимал все это, однако невольно восхищался гибким, стройным телом чаровницы…

Сколько он так просидел, созерцая изображения красавицы, Вотан не знал. Очнулся лишь тогда, когда в дверь осторожно постучали, и кокетка Яна позвала его к ужину. Усилием воли стряхнув наваждение, Вотан напомнил себе об осторожности. Это существо было не столь безобидно, каким могло и хотело казаться, но прежде чем кого-нибудь обвинять, необходимо прояснить все до конца.

За ужином он заставлял себя поддерживать разговор. Катарина настойчиво расспрашивала, чем занимается ее гость, и очень оживилась, когда тот сообщил, что он искусствовед.

- Это, наверное, очень интересно? Изучать искусство? Я всегда удивлялась тому, как много люди готовы платить за картины и прочий антиквариат.

- Боюсь разочаровать вас своим ответом, но я специализируюсь на книгах, миссис Верховски, и отношусь к тем, кого за глаза называют «книжными червями», - Вотан усмехнулся и отметил про себя разочарование, скользнувшее в ее глазах. – Пыльные архивы, частные библиотеки, закрытые аукционы… Вряд ли вас интересует нечто подобное, но не стану скрывать – некоторые издания стоят целое состояние. Такое не часто, но случается.

- Очень странно, что муж искал вашего совета. Эрик никогда не увлекался антикварными книгами.

Теперь в голосе Катарины послышались холод и скука, и Вотан понял – она потеряла к нему всякий интерес, стоило заикнуться, что он не богат. Это немного тревожило. Пускай он не силен в хитросплетениях взаимоотношений между мужчинами и женщинами, но интуитивно чувствовал, так быть не должно. Тело Эрика еще не нашли, однако, сама Катарина, похоже, уверена, что ее муж мертв, но скорби при этом демонстрировала поразительно мало. Напротив, к ужину она сменила черное платье на более легкомысленное, выгодно подчеркивающее ее молодость и грацию, а волосы убрала в затейливую прическу. От любящей, переживающей свою потерю вдовы не осталось и следа. За одним столом с ним сидела красивая, ухоженная женщина, всем видом доказывающая готовность жить дальше.

- У вас есть соображения, зачем вы могли ему понадобиться? – Катарина не сводила с него глаз, настороженно ожидая ответ. – Что хотел муж от вас, друга, с которым давно не виделся?

- Понятия не имею, миссис Верховски, - не моргнув глазом, солгал Вотан. – И, к моему огромному сожалению, теперь мы вряд ли это узнаем. Похоже, я зря проделал этот путь, и завтра утром намерен уехать. Еще раз соболезную вашей утрате и не смею дольше утруждать вас своим присутствием. Спокойной ночи.

В ожидании, пока особняк погрузится в сон, Вотан нервно мерил шагами спальню, прокручивая в голове различные варианты того, что может случиться. Самым благоприятным исходом станет подтверждение его теории, но, если он не сумеет найти сил воспрепятствовать этому существу, кончит, как Эрик. Риск – огромный, безумный риск – навсегда остаться на дне искусственного озера. Так стоит ли игра свеч?

Он прислушался к себе и решил, что стоит, поскольку, в отличие от любвеобильного Эрика, ни разу в жизни Вотан не испытал желания остаться с кем-нибудь наедине. Прекрасно осведомленный, что такое секс, он не ощущал в нем потребности, как и в близости вообще. Невероятно, но до недавнего времени Вотан не ориентировался даже в столь невинных забавах, как ухаживания и флирт.

Улыбнувшись, он вновь вспомнил Румынию, красавицу Лалу и Грэя, который и открыл ему глаза на происходящее. Благодаря его ироничным замечаниям, Вотан стал значительно сдержаннее и тщательно подбирал слова, чтобы вновь не оказаться в нелепой ситуации недопонимания.

Итак, незнакомка у озера с легкостью соблазнила Эрика, но вот увлечь его ее очарования не хватит. В этом Вотан был уверен, а потому подхватил полотенце и отправился к озеру.

Теплая ночь июля с радостью приняла его в свои объятия, ненавязчиво будоража игривыми ароматами ночных трав и цветов. В небе висела умирающая луна, отражаясь в водах озера кривым серпом. Нежные кувшинки спрятали цветы, и на искрящейся лунными бликами глади воды плавали лишь темные листья.

Немного посидев на берегу, Вотан задумчиво вглядывался в черный силуэт ивовых зарослей. Потом встал, разделся и вошел в воду. Окунувшись с головой, он поплыл к ивняку, когда из сумрака раздался нежный девичий смех.

- Привет.

Прямо перед ним из глубины всплыла девушка. Та самая, которую запечатлел Эрик на своих рисунках. Огромные, начисто лишенные белков глаза сияли порочной чувственностью и голодной страстью.

- Я видела тебя днем. Я знала, ты придешь.

Русалка протянула руку, ласково погладила Вотана по щеке и поцеловала. Сначала осторожно, а потом, смелея, провела языком по его губам, углубляя поцелуй.

- Это честь для меня.

Маленькие девичьи ладошки скользнули по его плечам, вовлекая в объятия. Прижимая к себе Русалку, Вотан ощущал прикосновение к груди ее острых сосков, но не чувствовал жара вожделения, который она желала разжечь.

- Как жаль, что твои усилия напрасны, красавица, - выдохнул он в ее губы.

- Знаю, - Русалка обвила ногами его бедра. – Так и должно быть.

Прозвучало не совсем понятно, но Вотан решил не отвлекаться.

- С тем, другим было не так? Эрик ответил взаимностью, а ты в ответ увлекла его на дно.

- Все не так, Норман Вотан, - Русалка рассмеялась, целуя снова и снова. – Я любила его, а он меня. Не я причина, что тело Эрика спеленали мои кувшинки, а женщина, которую он называл женой. Она ударила моего возлюбленного и столкнула в воду. Теперь он там, в глубине, холоден, как ты. Подари мне поцелуй. Мало кто из моих сестер удостаивался такой чести.

- Откуда тебе известно мое имя? И почему ты обвиняешь его жену?

Растерявшись от ее слов, Вотан не знал, чему удивляться сильнее – что Русалка по какой-то неведомой причине знает его, или смелому заявлению о причастности Катарины к смерти Эрика.

- Многие, подобные мне, слышали о тебе. И он тоже. Он идет за тобой. Ему известно, что ты выжил, - она погладила под водой шрамы на его спине и вновь потребовала: - Подари мне поцелуй.

- Сначала ответь на мой вопрос.

Русалка прижалась теснее, покрывая легкими поцелуями его шею, и капризно прошептала:

- Я видела их, прячась в ивовых зарослях. Они ссорились. Мой возлюбленный отвернулся, а она схватила камень и ударила его. Потом бросила камень в ивы. Он и сейчас там.