========== Пролог ==========
Ему было всего пять лет, когда это случилось. Когда произошло событие, круто изменившее всю его жизнь, пускай тогда он и предположить не мог, что так будет, что столь крохотное существо способно в корне сломать его реальность, тот мир, в котором он жил и которого очень скоро не стало. Грустно и неправильно, однако стоит ли кого-то винить? Просто так сложилось, что он снова потерял все, кроме робкой надежды. Разумеется, виновных всегда можно отыскать, но даже если бы его попросили перечислить – кто, по его мнению, обошелся с ним несправедливо, ее бы среди них точно не оказалось.
Он на всю жизнь, до мельчайших подробностей, запомнил холодный, яркий, солнечный день в самом начале марта. В доме царила веселая суета, и никто не обращал на него внимания, к чему он, признаться, никак не мог привыкнуть. Разве только заглянувший в гости Уоррен по-прежнему был к нему добр и всячески старался поддержать, но это было не то, чего ему хотелось. Он мечтал, что отец снова, как раньше, с серьезным видом пожмет его детскую ладошку, а после ласково взъерошит волосы, уходя на работу. Скучал по теплым объятиям мамы. Но нет, теперь они были неизменно холодны, как злое, равнодушное мартовское солнце, осветившее силуэты на пороге. Сделавшее их черными и бесконечно далекими.
Родители казались такими счастливыми, что он невольно заулыбался в ответ и потянулся к ним, а они не сводили глаз с маленького свертка в руках отца.
- Подойди, Норман, - мамин голос, полный любви и нежности. Не к нему.
Он приблизился.
- Познакомься, это твоя сестра, Морриса.
Крохотное существо, спрятанное в розовый конверт, восхитило его. Такое маленькое, беззащитное чудо, с готовностью вцепившееся в непостижимо длинные пальцы брата.
- Наконец-то у нас появился ребенок, дорогая, - он вздрогнул и перестал улыбаться. – Она просто чудесна. Марш в свою комнату, Норман…
Холодный голос отца сдавил сердце тисками. В семье Нэйлс появился ребенок, но как же он? Что теперь будет с ним?
Слишком высокий для пятилетнего малыша, он неуклюже кивнул и ушел. Наверное, ему стоило заплакать, выразить протест, привлекая внимание к тому, что он тоже ребенок и их сын. Будь ситуация иной, он, возможно, так и поступил бы, но беда в том, что Джонатан прав – Морриса их дочь, а он никто. Спасибо «доброй» служанке, стараниями которой он недавно узнал, что эти люди на самом деле не его родители.
Он ничей. Настоящие мама и папа бросили его, когда Норману было столько же, сколько Моррисе. Мечтая о возможности когда-нибудь встретиться с ними и понять, отчего они так поступили, он по-детски искренне привязался к Виктории и Джонатану. Они стали для него мамой и папой. Его семьей, в которой он так сильно нуждался, однако эта семья больше не нуждалась в нем. Теперь у них появился свой ребенок. Долгожданная малышка, счастье Виктории и Джонатана вместо него, странного и неуклюжего мальчишки, от которого отказались родители.
Брошенный всеми, забытый и никому не нужный, он все-таки плакал иногда, под тихий шелест дождя за окном, и спрашивал себя: за что? Он был любознательным, но тихим, послушным и изо всех сил старался заслужить любовь Виктории и гордость Джонатана. Сперва это помогало, но после сызнова разладилось. Неужели они отталкивают его только потому, что он некрасивый? Худой и нескладный, с пугающе длинными тонкими пальцами.
Озадаченный Джонатан даже возил его к доктору:
- Понимаете, когда мы взяли этого ребенка, он казался абсолютно нормальным. Все анализы показывали отсутствие болезней. Что, черт побери, не так с его руками?
Пышущий здоровьем доктор, от которого пахло лекарствами и мятными леденцами, терпеливо объяснял, что Норман ничем не отличается от других детей:
- Вам следует набраться терпения, мистер Нэйлс. Мальчик здоров, и, я уверен, вырастет красавцем. Поймите, развитие всегда происходит очень индивидуально, а что касается ладоней, это редкая, но не опасная для жизни патология. К счастью, мы исключили синдром Марфана…
Было сказано еще много длинных и непонятных для него слов, но чего стоили усилия врача, если мама перестала брать его за руку?
Находясь среди людей, он был бесконечно одинок. И хотя соседские дети почти не дразнили странного приятеля, друзей среди них он так и не обрел. Для него оставалось загадкой – почему люди сближаются, находят в дружбе какой-то сокровенный смысл, а он не ощущает такой потребности. Как-то раз он доверчиво спросил об этом маму, в наивности своей полагая, что она подскажет ответ и успокоит его. Нехотя оторвавшись от журнала, Виктория ответила, что у него дурная наследственность, что он маленький, бездушный и бесчувственный ребенок. Больше он ее ни о чем не спрашивал.
Все изменилось, когда в его жизни появилась Морриса. Норман обожал девочку и, несмотря на глухое недовольство Виктории, при каждом удобном случае находил предлог, чтобы пробраться в детскую. Там он мог сидеть часами, наблюдая за тем, как няня укачивает малютку, кормит ее и купает. Анжелике – молодой няне с веселым нравом – такая увлеченность Нормана была только на руку. Она могла без опаски выйти покурить или выпить кофе, пребывая в полной уверенности – преданный, как собака, мальчишка не сдвинется с места.
Рождение Моррисы стало для Нормана настоящим чудом. С восторгом первооткрывателя он следил за тем, как девочка растет, начинает ходить и говорить. Все это было для него новым, чем-то неизведанным, и, увлеченный сестрой, он не замечал, как над ним сгущаются тучи. И без того затянутое тоскливыми облаками отчужденности, небо его детства наливалось свинцом, угрожая скорой бурей.
Все случилось под Рождество.
Он вернулся из школы, как и все дети, радуясь предстоящим каникулам. Закинул сумку на кровать и поспешил в детскую, проведать сестру. Анжелика листала книгу, а Морриса мирно посапывала в своей кроватке.
Склонившись к сестре, Норман нахмурился. Нечто внутри него отчаянно сигналило – Морриса в опасности. Не понимая, откуда взялось такое ощущение, он попробовал рассказать няне о своей тревоге, но та лишь потрогала лоб малышки и заявила, что все в порядке. Обеспокоенный Норман рискнул привлечь внимание мамы, а в ответ получил гневную отповедь и очередной приказ не прикасаться к ребенку. Виктория терпеть не могла, когда он брал сестренку на руки. Любая попытка убедить ее, что он не болен и не заразен, обыкновенно кончалась скандалом.
И все-таки он чувствовал – с Моррисой творится что-то неладное, но никто в доме не желал слушать.
Тем же вечером, дождавшись, пока няня спустится к ужину, Норман пошел к сестре. Он знал, никто не хватится его за столом. Да что за столом? Наверное, даже если бы он сбежал из дома, родители и не заметили бы его отсутствия. Теперь, когда у них родилась дочь, приемный ребенок и вовсе перестал занимать мысли Виктории и Джонатана Нэйлс. Стиснув зубы, они терпели его, лишь бы сохранить в глазах окружающих видимость счастливой и благополучной семьи.
Тусклый свет ночника едва-едва разгонял сумрак, когда Норман склонился к сестре. Помня, как это делала Анжелика, прикоснулся ко лбу Моррисы. Кожа была горячей и влажной.
- Морриса.
Тяжело дыша, девочка жалобно застонала во сне.
Перепуганный Норман замер в нерешительности, не представляя, что должен сделать. Бежать вниз и рассказать маме? Поверит ли она, а может, просто снова отругает? И сколько времени уйдет, чтобы убедить ее или няню подняться в детскую?
