Грэй наконец-то развернулся и подошел к постели. В его глазах отразились ужас и сожаление, стоило ему разглядеть побледневшие кровоподтеки на лице и теле Вотана.

- Не смей так говорить, слышишь? Это я должен просить прощения. И я бы так и поступил, если бы хоть чуть-чуть был уверен, что это возможно. Такое не прощают. Херовый из меня друг, - Грэй сделал паузу, собираясь с мыслями. – Прости меня, если сможешь. Мне жаль, Вотан. Если бы я мог все вернуть…

- Я простил тебя в тот миг, когда понял, что происходит. Грэй, ты спас мне жизнь, как когда-то это сделала Белла. Ее спасти я не сумел, и ты даже не представляешь, как я счастлив, что мне удалось спасти тебя. Неужели ты не понимаешь? Я бы не смог остановить Моррису. И, уж конечно, не посмел бы убить тебя, как убил Беллу. Мне пришлось это сделать, и будь на твоем месте другой человек… Но ты мой друг. И теперь ты говоришь, что хочешь уйти! – в отчаянии шептал Вотан. – Что мне сказать или сделать, чтобы ты понял, как это больно?

Несколько секунд оба молчали, а затем Грэй пожал плечами и, ничего не ответив, тихо вышел. Чуть слышно скрипнула дверь, и Вотан остался один.

========== Глава 11 ==========

И в смерти обретешь рождение

Дождь в графстве шел уже восьмые сутки. Вода лилась нескончаемым потоком, словно где-то в небесах прорвало трубы, а тамошняя канцелярия не шибко торопилась их ремонтировать. Ливень сменялся противной моросью, которая вновь оборачивалась шумным, раздражающим грохотом капель по крышам и в водостоках. Казалось, все вокруг насквозь пропиталось удушливой могильной затхлостью. Уходящий в небытие август, будто в издевку, насыщал воздух теплом, доставляя массу неприятностей сердечникам и астматикам. Прочие маялись унынием от беспросветной серости за окном, проклиная дурную погоду и синоптиков. Непогоду не ждали и не звали, однако дождь в графстве шел, ни на миг не прекращаясь, вопреки здравому смыслу и погодным картам.

На кладбище было немноголюдно, но никто не обращал внимания на двух молодых мужчин, стоявших поодаль от скорбной процессии. Тот, что повыше, был так бледен, что смахивал на привидение. В левой руке он сжимал рукоять большого черного зонта. Длинные пальцы правой бережно обхватывали стебель роскошной белой розы. С прозрачных лепестков, словно слезы, скатывались капли дождя, и со стороны казалось, будто роза плачет. Его спутник, в отличие от строгого и подтянутого приятеля, был в простых черных джинсах и черной же футболке. Он то и дело протирал очки, мысленно костеря непогоду.

- И чего мы приперлись? – ворчал Грег.

- Спешу напомнить – я тебя не приглашал, - глухо отозвался Вотан. – Это было твоим решением. Мог бы остаться дома.

- И сидеть одному в склепе? Лучше тут постою. А которая из них твоя мамаша?

- Та, что плачет горше всех.

Грег пригляделся. Около свежей могилы крутилось человек двадцать. Кто-то рыдал. Внезапно взгляд Грега зацепился за женщину с седыми волосами и гордой осанкой – ни дать ни взять гвардеец Ее Величества у дворцовых ворот. Странно, она не плакала, но почерневшее от горя лицо выдавало всю глубину ее потери. В который раз протерев запотевшие стекла, Грег всмотрелся в ее черты и лишь теперь заметил, как схожа она с Моррисой – те же скулы, нос… Несомненно, это и была Виктория Нэйлс.

А тем временем дождь усилился. Крупные капли остервенело барабанили по черному эпонжу, словно желая пробить зонт насквозь.

- Надо было в машине переждать или присоединиться. Торчим здесь, как два идиота, - нудил Грег.

- Мы не можем подойти, поскольку нас не пригласили, и мне не хотелось бы беспокоить маму в такой момент, - терпеливо пояснил Вотан. – Я дам зонт, чтобы ты мог вернуться и подождать меня. Это ненадолго.

- Да, а потом ты свалишься с температурой. Я в сиделки не нанимался.

- Грэй, я настоятельно прошу тебя помолчать. Не забывай, мы на кладбище, - Вотан на миг осекся, прикрыл глаза, но сразу взял себя в руки. – Я пришел отдать последний долг сестре, а не для того, чтобы выслушивать твои причитания.

- На кладбище все причитают. Хватит говорить, словно учебник по этикету!

Покуда они препирались, короткая церемония подошла к концу. Священник мягко пожал руки Виктории, выражая соболезнования. Присутствующие поспешили к машинам, и у могилы, заваленной цветами, остались лишь Виктория и кто-то из ее подруг. Миссис Нэйлс огляделась вокруг пустым, бесцветным взглядом и вдруг напряглась. Наклонившись к подруге, что-то прошептала ей на ухо. Та покачала головой и потянула ее к выходу, но Виктория вырвалась и направилась прямиком к приятелям.

- Что тебе здесь нужно? – голос ее был сух и чуть поскрипывал.

- Прости, мама. Я не мог не прийти. Прими мои соболезнования. Мне очень жаль.

- Мама? Какая я тебе мама?! Не смей меня так называть! Зачем явился? Позлорадствовать?

- Ма… Виктория, пожалуйста, она была моей сестрой. Хотя бы сегодня, ради памяти Моррисы, не будем ссориться.

Помалкивающий Грег заметил, как пальцы Вотана судорожно сжали рукоять зонта.

- Сколько я еще должна повторить, чтобы ты запомнил раз и навсегда: нет у тебя сестры! Никогда не было, нет и не будет!

«Здрасьте, приплыли. И меня называют бестактным?» – Грег мысленно прикинул – стоит ли вступиться за друга, если ситуация выйдет из-под контроля.

Очевидно, мысль о скандале посетила не только его, поскольку спутница Нэйлс на все лады принялась уговаривать ее уйти.

- Нет! Я скажу ему все, что думаю, раз уж мы пересеклись, - отрезала та, сверля Вотана исполненным ненависти взглядом. – Хотя глаза бы мои не видели это существо. За какие грехи Господь наказал мою семью, когда привел его в наш дом?

- Полегче на поворотах, миссис. Выбирайте выражения, - решив, что ему все же стоит вмешаться, отозвался Грег, делая шаг вперед.

- Вы еще кто?

- Это мой друг, Грэй, - Вотан наклонился к приятелю и чуть слышно прошептал: - Не надо.

- Вы друг друга стоите, - Виктория презрительно поджала губы. – Будьте добры не вмешиваться. Наш разговор вас не касается.

- Виктория, прошу тебя, мы же на похоронах. Не думаю, что это подходящее время…

- Замолчи! Или ты полагал, я ничего не узнаю? Как бы не так! Я говорила с полицией. Мне сказали, это ты убил мою девочку! Мою Моррису… - из глаз Виктории покатились слезы горя от смерти дочери и отвращения к стоявшему напротив приемному сыну. – А еще они сказали, ты не виноват! Какая чудовищная несправедливость! Ты будешь жить, а она… Ответь мне: за что? Что мы тебе сделали? Ты разрушил всю нашу семью! Будь ты проклят! Помяни мое слово, однажды тебе воздастся за все, Норман Вотан! Ты сгоришь в Аду, где тебе самое место!

Гневная тирада едва не сбила Вотана с ног. Он покачнулся. Губы его дрогнули, а глаза заблестели ярче. Не в силах поверить в жестокость приемной матери, он рвано вздохнул, едва сдерживая эмоции.

- Почему? – голос утонул в какофонии ветра и ливня. – Мама, почему?

- Это очень хорошо, что ты вспомнил о ней. У тебя ведь, кажется, недавно был день рождения? Вот твой подарок.

Виктория злобно усмехнулась, открыла сумочку и вынула из нее фотографию.

- Когда твое уродство стало очевидным…

- Послушайте, это уже перебор! – вновь возмутился Грег.

- Да, уродство. А как еще это назвать? – с нажимом повторила она и повернулась к Вотану. – Джонатан заплатил кому следует, и мы не удивились результату. Ты ведь хотел узнать о родителях? Так вот, твоя мать была шлюхой. Грязной потаскушкой. Прижила тебя неизвестно от кого и умерла при родах. Жаль, ты не умер вместе с ней, тогда моя девочка осталась бы жива. Вот оно – твое единственное наследство. Наслаждайся!