Размышления Конана прервало бряцание оружия и топот копыт. Он откинул полог шатра и вышел наружу. Первая колонна конницы, которую вел Альбан, уже была готова к походу. Мысленно пожелав всадникам удачи, Конан вернулся в шатер и склонился над картой. Сейчас лагерь Повстанческой армии был разбит на левом берегу полноводной Луарны, которая, подобно Тайбору, брала начало в горах на границе с Немедией и несла свои воды в Хорот между Шамаром и Тарантией. В Артании киммериец не хотел оставаться, чтобы лишний раз не привлекать внимания короля к своему надежному союзнику графу Аллару Кастору. Молниеносный легион Нумитора стоял на том же берегу Луарны только гораздо севернее, поэтому перерезав его коммуникации с Шамаром и владениями местных баронов, можно было рассчитывать оставить принца без снабжения войск провизией и фуражом или, по крайней мере, затруднить его…

В шатер киммерийца заглянул Гродер.

— Куда это Просперо уводит свою конницу? — удивился он.

— А, прости, барон, что сразу не поставил тебя в известность…, -Конан коротко объяснил Гродеру замысел пройтись конницей по тылам королевских войск. — Мы же останемся здесь до подхода Троцеро, наш лагерь с твоими мечниками выдержит любую осаду. Хотя о какой осаде может идти речь, на нас — то и нападать некому.

Гродер молча кивнул, поддержав идею глубокого рейда в тыл Нумитору.

— Это хорошо, — сказал он, — а то мы топчемся на месте. Тренировки — тренировками, а и в настоящем деле поучаствовать не мешало бы.

— Еще поучаствуешь, — улыбнулся Конан. — основные бои впереди. Этот рейд легкая прогулка.

Но легкой прогулкой рейд конницы Просперо мог показаться лишь в первые дни, когда принц не сориентировался откуда внезапно в долине Луарны появилась огромная масса тяжелой конницы. Разведка доносила, о том, что конница повстанцев показалась то в одном, то в другом месте в пределах чуть ли не пятидесяти лиг по фронту. Народная же молва увеличивала эту цифру вдвое и втрое.

— Откуда вы берете такие сведения? — сердился принц на своих разведчиков. — Если вам верить, то у мятежников должно быть не меньше двадцати, а то и тридцати тысяч тяжелой конницы, между тем Троцеро все еще в Пуантене, а у киммерийца от силы шесть тысяч всадников.

Командир разведчиков на это ответил, что крупные конные формирования мятежников каждый день замечают в разных местах долины Луарны, но численность их установить не удается из-за лучников, конные дозоры которых рассыпаны по всей степи впереди отрядов тяжелой конницы.

— Они перерезают пути доставки провианта и фуража, — сказал он, — мы лишены нормального снабжения уже скоро неделю.

Принц продолжал сердиться, но вызвал к себе Громеля, который теперь стал у него сотником и приказал, взяв тысячу всадников, отправиться проверить данные разведки.

— Что — то тут не так! — сказал он. — Мошенник выкинул какой-то трюк, чтобы ввести нас в заблуждение. Ты в драку не лезь без особой необходимости, а просто разберись в чем там дело.

Сотник молча кивнул и в тот же вечер ушел из лагеря с тысячей всадников, предварительно тщательно выяснив у начальника разведки, где конкретно его люди видели скопления тяжелой конницы мятежников. Отметив эти места на карте, он скрытно выдвинулся в степь, надеясь, что свет от костров выдаст, где сосредоточены основные силы противника. Отправив далеко в степь конные дозоры, сам он с главными силами своего отряда, продолжал движение вслед за ним. Очень скоро разведчики возвратились, доложив, что костры замечены по всей степи. Тогда Громель сам отправился в разведку и, поднявшись на высокий холм, действительно увидел на горизонте свет далеких костров. Только он обратил внимание, что костры горят тремя отдельными группами, между которыми расстояние составляет несколько лиг. Прикинув направление, он отправил конный разъезд в стык между группами костров, предупредив о необходимости соблюдать крайнюю осторожность.

— До них лиги три, — проинструктировал он дозорных, — так что на рысях вы обернетесь за пару часов. Но желательно, чтобы мятежники вас не обнаружили.

Дозор вернулся к полуночи, подтвердив ранее возникшую у Громеля мысль.

— Эти костры горят группами, — доложил командир дозора. — Между группами костров в том месте, где мы проходили пустое пространство протяженностью две-три лиги.

— Понятно, — сказал Громель, догадавшись, что тяжелая конница повстанцев передвигается тремя колоннами, почему и создается преувеличенное представление о ее численности. — Они хотят пощекотать нам нервы, но прежде мы сами им их пощекочем.

Он созвал сотников и десятских, которым приказал скрытно выдвигаться к крайней справа группе костров и на рассвете, когда только начнет сереть, атаковать противника.

— Их там по моим прикидкам раза в два больше, но на нашей стороне внезапность. Рубите палатки, а когда солдаты начнут разбегаться, постарайтесь уничтожить их побольше. Главное, чтобы возникла паника, сумятица и неразбериха. А ты, Магнебод, — обратился он одному из сотников, — возьми две сотни всадников и обойди их лагерь. Где-то там должны пастись их кони. Захватить лошадей — твоя задача.

План Громеля был хорош, но он не учел, что Альбан, командовавший этой колонной тяжелой конницы повстанцев, еще во время службы в Черных драконах был известен своей осторожностью. Попав в ловушку в горном ущелье в Пуантене, он стал еще более осторожным, поэтому построил лагерь по всем правилам военного искусства, приказал вырыть ров и обнес лагерь валом, на котором были оборудованы площадки для лучников. Костры же горели перед лагерем, хорошо освещая местность вокруг. А коней он отправил пастись под охраной двухсот всадников и стольких же лучников на лугу, примыкающему к лагерю. Кроме того, конные дозоры лучников он направил далеко в степь, поэтому приближение тяжелой конницы Громеля было замечено своевременно и дозорные подняли тревогу. Поняв, что их обнаружили, всадники Громеля, уже не скрываясь, понеслись вперед к линии костров, но наткнулись на ров и вал, которые сходу преодолеть не смогли бы даже пехотинцы. Боссонцы, выпуская по десять-двенадцать стрел в минуту, в течение десяти минут опустошили свои колчаны, но зато и не одна сотня всадников Громеля свалилась под копыта своих коней. Альбан, появившись на валу в полном вооружении, приказал подать сигнал о нападении на лагерь. Высоко в небо взвились огненные стрелы, которые были сразу же замечены наблюдателями в лагере Рагномара. Лучники с вала в упор расстреливали всадников Громеля, неосторожно подвернувшихся под выстрел, а те, кто отправился с Магнебодом за конями нарвались на стрелы боссонцев и мечи кавалеристов. А вдали в лагере Рагномара вспыхнули притушенные было костры и его тяжелая конница уже неслась галопом на помощь Альбану.

Громель, потеряв половину своего отряда, приказал отходить. Альбан не стал преследовать его, опасаясь засады, поэтому к обеду Громель уже прибыл в лагерь принца. Он обоснованно страшился гнева Нумитора, но тот, услышав о потерях, только махнул рукой.

— На войне без потерь не бывает, главное, теперь стало понятно, что мошенник разделил свою конницу на три части и отправил ее потрепать нам тылы и заодно нервы.

— Но, принц, — забеспокоился Громель, — они ведь могут перерезать нам пути снабжения провиантом и фуражом.

— Долго шататься тут они не смогут, неделю-другую не больше, — рассудительно заметил принц, — мы стянем все свои силы в лагерь и усилим охрану обоза арбалетчиками. А в сопровождение фуражирам выделим крупные подразделения войск. Нет худа без добра, может, хоть количество дезертиров сократится.

Принц, как в воду глядел. Повстанцы везде, где только замечали разбойников и дезертиров из Молниеносного легиона отлавливали их и тут же вешали, так что довольно скоро вдоль всех дорог, где они появлялись, на деревьях висели трупы — обильная пища для воронья. В нескольких селах повстанцам попались королевские сборщики податей, которых тоже вздернули на наспех сооруженных виселицах. Досталось и нескольким баронам, на которых указали местные крестьяне, как на ярых приспешников Нумедидеса и угнетателей народа.