— Аргумент резонный, — заметил Конан, прочитав письмо, — наемник сражается за деньги. И осуждать его за это нельзя. Сам был наемником, знаю!

Они сидели с Троцеро в кабинете графа, погрузившись в размышления. Все упиралось в деньги, а их недостаток уже начал остро ощущаться. Троцеро принял на себя заботу о продовольственном обеспечении новобранцев и заплатить наемникам возможности не имел.

Вдруг дверь кабинета открылась и мажордом доложил графу о прибытии Леруса Витро.

— Ты как раз вовремя! — сказал Конан посланнику Каллиодиса, коротко обрисовав возникшую ситуацию с туранцами, — есть возможность нанять лучников, но нет денег, чтобы возместить им то, что задолжала королевская казна.

— Я здесь именно по этому поводу, — сообщил Лерус, — граф поручил мне доставить вам деньги для найма новобранцев, как было договорено. Они там у дворца под охраной моих людей. Кстати, граф обещает, что недостатка в средствах не будет, нанимайте, сколько угодно наемников, но возникла другая проблем. Пока Аскаланте стоит в Гандерланде, провести там набор копейщиков не получится.

— Разрази его Кром! — рявкнул Конан, ударив по столу кулаком. — Никак не пойму, почему план не сработал!

— Он непременно сработает! — заверил его Лерус. — Если туранцы уйдут из Велитриума, пикты не преминут на него напасть. Тогда уж Аскаланте придется с ними сразиться. Надо только набраться терпения.

— Как бы к тому времени не возвратился Прокас, — с беспокойством заметил Троцеро, — оно ведь, где тонко, там и рвется.

— Даже, если он вернется, наемников ему удержать не удастся, — уверенно заявил Конан. — Они просто уйдут, тем более, что денег Прокасу взять негде. А раз мы сейчас при деньгах, то надо посылать опять гонца к Сагитаю.

Однако, на следующий день, прежде чем гонец был отправлен в Велитриум с письмом Конана, прискакал солдат из состава погранияной стражи Пуантена и доложил Троцеро, что в верховьях Алиманы появилось какое-то войско.

— Они не перешли границу Пуантена, разбили лагерь в пяти фарлонгах от нее, поэтому нам неизвестно, кто они, но сотник меня послал к тебе, граф, доложить об этом.

— Сколько их? — спросил Троцеро.

— Не могу сказать, но много, тысячи полторы, наверно, сам я их не видел.

— Кто бы это мог быть? — удивился граф. — Мы, вроде, никого не ждали.

— Давай мы с Просперо поскачем туда и все выясним на месте, — предложил киммериец. Просперо поддержал его кивком головы.

— Поезжайте, только будьте осторожны! — напутствовал их граф.

— Это лигах в четырех отсюда, — сказал солдат пограничной стражи.

— Часа через три обернемся, — прикинул Конан.

Но ехать им никуда не пришлось, едва они тронули коней, как вдали показалось облачко пыли. Через несколько минут уже можно было различить, что это скачет небольшая группа всадников. Зоркие глаза киммерийца различили на одном из них остроконечный туранский шлем.

— Это Сагитай! — воскликнул он и пустил коня с места в галоп. Просперо последовал за ним. Когда расстояние между ними сократилось, стало видно, что всадников всего трое.

— Узнаю сотника боссонских лучников Аримунда! — крикнул Конан Просперо. — Откуда он здесь взялся? Их ведь передали Прокасу. Вот только не пойму, кто третий?

— Паллантил! — радостно крикнул Просперо. — Уж его в этой компании я никак не ожидал увидеть! Встретившись, всадники закружились на месте, приветствуя друг друга, затем все вместе на рысях направились туда, где их ждал Троцеро.

Конан представил графу Сагитая и Аримунда, а Просперо Паллантида. Из их рассказов вырисовалась общая картина того как они все оказались здесь.

Паллантид после бегства Конана и Просперо отправился к месту сбора, где прождал двое суток, но никто из наемников там не появился. Об их судьбах ему известно не было, но он решил, что все они разошлись, кто куда. Сам он догадался, что Просперо с Конаном отправились в Пуантен и решил последовать за ними, но кружным путем, чтобы не попасть в руки кордавским властям. Поэтому он поднялся на рыбацкой лодке вверх по Черной реке, затем переправился через Громовую, но по дороге нарвался на засаду пиктов. Ему удалось их уничтожить, а одного даже доставить в Велитриум.

— Мы его допросили с пристрастием, — сказал Сагитай, — и выяснилось, что пикты, узнав об уходе Приграничного легиона, вновь восстановили союз племен. Теперь их собралось около десяти тысяч и они готовят нападение на Велитриум. Наш контракт, как и контракт боссонцев, — кивнул он в сторону Аримунда, — окончился, а королевская казна задолжала нам за полгода, поэтому зря погибать от рук пиктов было бы глупо. Вот мы и пришли к вам.

— Но вы то откуда здесь объявились? — спросил киммериец Аримунда. — Разве вас не передали Прокасу?

— Половину всех боссонских лучников он оставил в Велитриуме, у нас все равно истек контракт, — объяснил сотник, — а для его продления у Прокаса не было денег.

— Мы выплатим вам все, что задолжала королевская казна, — сказал граф, — если вы согласитесь заключить новый контракт с нами.

— На лучшее предложение мы и не могли рассчитывать, — ответили хором туранец и боссонец.

Казалось, теперь все препятствия для осуществления планов заговорщиков устранены, но через несколько дней случилось непредвиденное событие, из-за которого все едва не пошло кувырком.

А произошло то, что и должно было рано или поздно случиться. Король Мило узнал, что всего в нескольких фарлонгах от его границ сосредоточился Приграничный легион аквилонского генерала Амулия Прокаса и не мог оставить этот факт без внимания. Сам король всегда с подозрением смотрел в сторону Аквилонии, зная, что от Нумедидеса можно было ожидать непредсказуемых поступков и ревностно относился к любым фактам посягательства на свои границы. Поэтому, узнав из донесения командира полка пограничной стражи, что в пограничье появился легион генерала Прокаса, король забеспокоился.

Однажды днем, когда генерал прогуливался неподалеку от своего шатра, вдали со стороны Мессантии показалось облако пыли. Прокас пригляделся и понял, что к границе Аргоса и Аквилонии движется большой отряд всадников. В фарлонге от нее они остановили коней, но двое из них продолжали скакать до самой границы. Не вступая на территорию Аквилонии, один из них махнул Прокасу рукой, предлагая подъехать к ним. Генерал вскочил в седло и направился к аргосцам. Тот, что махнул ему рукой, оказался старше возрастом, был худой и поджарый с обветренным скуластым лицом, второй совсем еще юноша. Тостощекий с курносым лицом и живыми умными глазами, он с любопытством оглядывался по сторонам. Когда генерал подъехал к ним, старший сказал:

— Привет тебе, генерал Прокас. Я Аркадио, командир королевского полка пограничной стражи. Позволь мне представить тебе Кассио, наследного принца Аргоса.

Прокас кивнул Аркадио и поклонился принцу Аргосскому. Принц наклонил голову в ответ и произнес ломающимся юношеским голосом:

— Мой, отец король Аргоса, желает знать, с какой целью Приграничный легион сосредоточился у наших границ. Ведь между Аргосом и Аквилонией мир.

— Поэтому мы и не переходим границу, — ответил Прокас, — но король Нумедидес приказал мне преградить дорогу в Аквилонию повстанческой армии, которая формируется с помощью твоего отца, принц, беглым генералом Конаном, нашедшим убежище в Аргосе.

Аркадио и принц с удивлением переглянулись и от изумления их глаза округлились.

— О какой армии ты ведешь речь, генерал? Нам известно, что пират Амра, он же тот, о ком ты говоришь, киммериец Конан, был задержан в Зингаре. Ему, действительно, удалось бежать из Кордавы с помощью какого-то пуантенца и он, наверняка, скрывается сейчас у графа Троцеро. В Мессантии известно из достоверных источников, что зингарская стража почти настигла беглецов у переправы через Алиману, но граф Троцеро со своими Алыми Леопардами заставил зингарцев повернуть вспять.

Принц на мгновение сделал паузу, после которой доверительно добавил: