Альдемар стряхнул охватившие его думы и посмотрел на небо. Солнце уже стояло в зените, а до Арбана было еще далеко. Он огрел плетью коня и тот перешел на галоп. Арбан мало чем отличался от подобных ему городков Аквилонии с населением в пределах десяти тысяч человек. Самым примечательным в городе был двухэтажный дворец графа, вокруг которого был разбит фруктовый сад и множество клумб с цветами.

В этот раз Дагобер не стал подъезжать к воротам дворца, а, остановив коня в фарлонге от них, привязал гнедого к какому-то столбу и пешком направился во дворец, став невидимым для посторонних глаз. Бесшумно пройдя мимо стражников у дверей, он позаимствовал из их памяти сведения о том, где находится граф и прошел прямо в опочивальню, где тот как раз забавлялся с какой-то обнаженной красоткой. Снова став видимым, Дагобер подошел к широкой кровати и негромко кашлянул. Девушка, увидев незнакомца, пронзительно завизжала, но Альдемар мимолетным взглядом погрузил ее в глубокий сон.

— Кто ты, Нергал тебя забери? — воскликнул граф, прикрываясь простыней. — Как посмел ты ворваться в мою опочивальню?

— Заткнись! — внешне безразлично но с такой внушительной силой произнес маг, что граф тут же умолк. — Если тебя интересует, кто я, то знай, что я мститель за невинно убиениях по твоему приказу моих родителей!

— Тты Дагггоберр, — заикаясь от внезапно нахлынувшего ужаса, прошептал граф.

Альдемар молчал глядел на него и в его взгляде граф прочитал вынесенный ему смертный приговор.

— Но я лишь выполнял приказ короля, — с отчаянием выкрикнул граф, — твой отец нажаловался ему на нас за то, что согласно королевскому указу мы взимаем повышенные налоги. Нумедидес разгневался и велел сжечь замок вместе со всеми, кто там находился, в назидание остальным! Чтоб не жаловались!

— Где королевский указ? — спросил маг.

— Сейчас! — граф вскочил с кровати, метнулся к тумбочке и достал свернутый в трубку пергамент с висящей на шелковом шнуре королевской печатью, протянув его Дагоберу. Тот мельком просмотрел указ, вновь свернул его и спрятал во внутренний карман своего бурнуса. Затем он внимательно посмотрел на графа и тот, схватившись за горло, стал корчиться на кровати от нехватки воздуха. У него было ощущение, словно, чья-то железная рука сжала его шею. Минуту спустя он забился в конвульсиях и затих. Маг, окинув труп графа равнодушным взглядом, снова стал невидимым и вышел из дворца. Подойдя к коню, он опять приобрел свой прежний вид и вскочил в седло. Он хотел было сразу отправиться в Тарантию, чтобы, не откладывая в долгий ящик, расправиться с королем, но взглянув на небосклон, подумал, что путь предстоит долгий, почти двести лиг, поэтому перед такой поездкой надо отдохнуть. Долгая дорога и частое применение магии вымотали его. Отдых требовался и коню. Поэтому он решил завернуть в ближайший трактир, где устроиться на ночь, а в Тарантию отправиться на следующий день.

Трактир «Роза Арбана» он обнаружил, проехав около сотни шагов. Трактирщик поселил его в одну из просторных комнат наверху, а коня слуга отвел в конюшню. Маг, не раздеваясь растянулся на кровати, восстанавливая силы глубокой медитацией и часа через два почувствовал себя совершенно отдохнувшим. Он спустился в зал, заказал трактирщику легкий ужин и кувшин прохладного аквилонского вина. Спиртное он старался без необходимости не употреблять, но хорошее вино способствует восстановлению потраченной магической энергии. В ожидании, когда служанка принесет закуски, он обвел взглядом полупустой зал. Вдруг долетевший до его ушей разговор двух пожилых купцов, сидевших за соседним столом, привлек его внимание.

— Этот Туландра Ту пренеприятнейшее личность, — сказал один из них. — Никто не знает, кто он такой и откуда прибыл к Нумедидесу, но ходят слухи, что король полностью попал по его влияние.

— Я слыхал, что он из адептов Черного круга, — понизил голос второй купец, — и у короля с ним заключен какой-то договор. В воздухе пахнет грозой, терпение народа не беспредельно, вот король и призвал себе колдуна на помощь, чтобы тот охранял его.

Дагобер осторожно прозондировал память обоих собеседников, но ничего интересного о Туландре Ту больше не узнал. «В любом случае планы придется изменить, — решил он, — встреча с колдуном из Черного круга мне сейчас ни к чему. Нужно больше узнать, на что он способен и может ли представлять для меня серьезную угрозу. Нумедидес же никуда не денется, пусть еще немного поживет, прежде, чем свершится праведная месть!»

В это время служанка принесла заказанные им блюда и Альдемар Дагобер приступил к ужину.

Последующие несколько дней после появления Конана в Пуантене граф Троцеро, не проявлял особой активности, оставляя Каллиодису право первого хода. Правда, он не был уверен, что граф располагает сведениями о месте нахождения беглого генерала, поэтому через своих верных людей в Тарантии, как бы невзначай, подкинул сведения об этом Каллиодису. Сам Троцеро, хотя и поддерживал замысел всенародного восстания против Нумедидеса, но до поры намеревался оставаться в тени, как и Каллиодис. Однако мотивация их действий была различной. Каллиодис, в принципе, не стремился к королевской короне, его вполне устроила бы роль «создателя короля», которым, находясь в тени трона, он мог бы «дергать за ниточки», как марионетку, послушную его воле. У Троцеро были планы иного свойства — он сам готов был взойти на Рубиновый трон, отодвинув в последний момент в сторону любого другого кандидата. Но для того, чтобы осуществить такой замысел следовало как можно дольше оставаться в тени подлинного вождя восстания, за которым пойдет народ Аквилонии. Кроме того, пуантенскому графу не хотелось прежде времени вызывать гнев Нумедидеса и подвергнуть Пуантен удару королевских войск. В таком случае восстание могло быть подавлено, не успев начаться. Исходя из этих соображений, он решил временно уступить инициативу Каллиодису, так как тому вольно или невольно предстояло сделать первый шаг, если в отношении киммерийца он имел далеко идущие планы.

Расчет Троцеро оказался верен, но лишь отчасти. Каллиодис и сам по собственной инициативе уже предпринял первый шаг, так как от Кесадо знал, куда предположительно скрылся Конан. Однако, когда Троцеро доложили о прибытии офицера для особых поручений Каллиодиса, тот расценил это, как результат своего замысла и велел немедленно направить его к нему в кабинет, а также разыскать Конана и Просперо.

Вошедший в кабинет графа посланник Каллиодиса с достоинством отвесил приличествующий сану Троцеро поклон и объявил, что он, Лерус Витро, прибыл с поручением к нему и генералу Конану. Пригласив Леруса присаживаться, граф ответил, что Конан прибудет с минуты на минуту. Как принято в подобных случаях, Троцеро осведомился о здоровье Каллиодиса, получил соответствующий ответ и, пока шел обмен обычными любезностями, в кабинет вошли Конан и Просперо.

— Знакомьтесь, офицер для особых поручений графа Каллиодиса, — представил Троцеро посланника графа, но Конан, широко улыбаясь, уже шел с протянутой рукой к Лерусу.

Их руки соединились в крепком пожатии и Витро, улыбаясь в ответ, сказал:

— Искренне рад видеть тебя, генерал, в добром здравии!

— В этом очень большая твоя заслуга, мой друг! Если бы не ты, кормил бы мой труп рыб в Хороте!

Троцеро, поняв, что это и есть тот самый спаситель Конана, о котором рассказывал киммериец, позвонил в серебряный колокольчик. На пороге возник слуга в ливрее с подносом и пузатой бутылкой старого пуантенского. После нескольких первых тостов, беседа, как водится между единомышленниками, пошла оживленнее. Лерус обстоятельно передал все, что наказал ему Каллиодис, не забыв упомянуть и о том, что тот планирует сбросить через своего лазутчика в Зингаре информацию Вибию Латро о том, что Конан формирует повстанческую армию, якобы в Аргосе.

— Тем самым граф рассчитывает, что король отдаст приказ генералу Прокасу выступить с Приграничным легионом к Рабирийским горам далеко за Алиману. Пусть он там ожидает мифических повстанцев и откроет дорогу на Тарантию, — усмехнулся Лерус. — А нам, ко всему прочему, важно выиграть время.