— Вы шериф. Сами скажите.

— Ну, я могу обзвонить аэропорты. Может быть, полицию Бостона. Возможно, мы могли бы объехать ближайшие городки и повесить плакаты. Поспрашивать местных.

Он только взмахивает рукой.

— Да-да, хорошо.

— Вы можете по-быстрому сварганить ещё того пересекающего-черту-зелья-памяти. Я могу собрать команду, чтобы прочесать лес. — Она достаёт телефон из заднего кармана, чтобы проверить наличие новых уведомлений. И хоть их у неё примерно ноль, она указывает телефоном в сторону Голда. — И я уже выследила кредитную карту Реджины. — Не совсем законно, но это не может быть ещё более незаконным, чем магическое выслеживающее заклинание. (Наверное.)

Он не отвечает. Он не делает ничего, только прядет. Прядёт и прядёт, с потемневшими глазами и сжатыми губами. И пять минут назад он был пугающим, а сейчас он жалок — и она лучше бы смотрела на то, как он спускает на город призрачных чудовищ, чем на то, как зелье пропитывает пыльную кучу соломы.

— Вы собираетесь что-нибудь сказать?

Его голос звучит слишком тихо.

— Что вы хотите, чтобы я сказал?

— Я не знаю. Предполагалось, что вы будете мозгом операции. — Она снова засовывает телефон в карман и вскидывает руки. — Как насчёт «Молодец, Эмма»? «Ты устала?» Как насчёт «У меня есть отличная идея, как найти Джейн»? Или, может быть, «Ложись пока спать, мы подумаем об этом утром, на свежую голову»?

Скрипит колесо. Он поджимает губы и трясёт головой, как будто отказываясь слушать её тираду.

— Серьёзно?

Он набирает ещё горсть соломы.

Она издаёт стон и засовывает руки в карманы.

— Знаете, наверное, мне стоит взять себе в напарники кого-то другого. Может быть, Понго. Или Крюка. Наверное, от них будет больше…

Колесо останавливается.

Она поднимает взгляд на Голда. (В глубине его глаз сверкает то же самое намерение-немедленно-разбить-зеркала.) Она бросила эту колкость наугад, чтобы задеть его, и это подействовало. И, как дополнительный бонус, это дало ей новую зацепку. Она гений!

Её губы складываются в улыбку, несмотря на то, что его — сжимаются ещё крепче, и она бесцеремонно пожимает плечами.

— Вообще-то, думаю, мне стоит завтра утром нанести Киллиану Джонсу визит. Наверняка Скрюченный Капитан может предоставить нам несколько интересных сведений о двух женщинах, оставивших его гнить за решёткой.

Золотой зуб Голда блестит в свете свечей.

— Уверен, что так и есть. А у меня очень недурно получается заставлять людей говорить.

Эмма сужает глаза.

— Не обманывайтесь, Голд. Вы со мной не пойдёте. Не в этой жизни.

Её решимости хватает только до вершины подвальной лестницы и ни на шаг дальше.

Комментарий к Глава 20.

Перевод выполнен Etan, pедакция - La donna.

========== Глава 21 ==========

Глава 21

Когда Эмма въезжает на больничную парковку, Лерой и Голд уже стоят на обочине. Голд изо всех сил старается спрятать своё нетерпение за безразличием, а Лерой просто хмурится. Она выбирается из машины и вцепляется в стаканчик кофе, будто он способен оттянуть неизбежное наступление дня. (Она хоть раз хотела бы прибыть первой, чтобы иметь возможность бросать убийственные взгляды и делать язвительные замечания.)

— Мисс Свон, — говорит Голд, — как мило, что вы к нам присоединились.

Тем временем Лерой складывает руки на груди и говорит:

— Я не могу поверить, что ты позволила ему прийти.

Она решает игнорировать Голда и обращается к Лерою. (Обычно это не очень хорошая идея… Но Голд вряд ли её ударит, а в гноме она не так уверена.)

— Он очень убедителен, — говорит Эмма, потирая лоб и радуясь, что тёмные очки защищают её от солнца и от хмурого осуждения на лице Лероя. Он поднимает бровь, а она делает глоток кофе, — попробуй сказать ему «нет».

— Попробую, — говорит Лерой. Как будто вспомнив, что их с Голдом разделяет меньше, чем два шага, он сжимает кулаки, выпрямляет плечи и поворачивается к нему, — ты туда не войдёшь.

— Уверен? — спрашивает Голд.

— Уверен.

Голд хихикает. Солнечные лучи отражаются от его золотого зуба.

— Посмотрим.

Он остаётся расслабленным: свободная поза и невозмутимая улыбка. Может быть, Лерой на несколько дюймов ниже, но зато это компенсируется лишними фунтами веса и недоразвитым чувством самосохранения. Голд может превратить его в чашку за полсекунды, но вполне вероятно, что прежде Лерой успеет сломать его крючковатый нос. Похоже, обоим на это наплевать.

Эмма решает вмешаться до того, как они начнут выяснять, у кого длинней. Ей и так придётся иметь дело с Крюком (у него в голове столько ветра, что хватило бы на все паруса Весёлого Роджера), а значит, для одного дня тестостерона будет более чем достаточно. Она идёт строго между ними и входит в главные двери больницы, не утруждаясь проверить, следуют ли они за ней. (Они следуют — она слышит ворчание одного из них или сразу обоих, а затем шарканье обуви и знакомый (к сожалению) стук трости Голда.)

Кое-как они добираются до подвала-тире-отопительной-тире-психушки-тире-тюрьмы без огненных шаров и ударов киркой по голове. Внизу лестницы Эмма допивает свой кофе и оставляет стаканчик вместе с солнцезащитными очками в холле на полу, а Лерой нашаривает большую связку ключей. Голд идёт неторопливо, оставаясь позади на лестнице. (Эмма почти удивлена, что он не наточил свою трость ради такого случая.) Несмотря на момент слабости, его острый взгляд, кажется, вот-вот пробуравит тяжёлую стальную дверь насквозь.

Лерой хмуро смотрит на Голда из-под бровей, будто обновляя угрозу, затем поворачивается обратно к Эмме. Перебирая ключи в связке и кивая на пол прямо за дверью, он говорит:

— Я буду ждать снаружи. Если он попытается что-нибудь сделать, просто кричи. Я буду счастлив познакомить его смазливое личико со своим кулаком.

— Если Голд тебя не опередит.

— Я же сказал: он туда не войдёт.

— Не вижу, как ты сможешь меня остановить, — перебивает Голд, шагая мимо них, — так ты собираешься открывать дверь или нет? — Он постукивает тростью по металлу.

Лерой только пожимает плечами и заглядывает в глазок. Он стучит в дверь кулаком.

— Эй, пират! Отойди от двери, — кричит он, — хорошо, дальше. Ещё дальше. Ещё. — В ответ раздаётся шаркающий звук, и Лерой просовывает ключ в замочную щель, разворачивает тяжёлую цепь и отодвигает засов. Кивком указывая на Эмму, он приоткрывает дверь.

Эмма пытается встать прямо напротив открывающегося проёма, но Голд преграждает ей путь.

Лерой осматривает его сверху до низу, будто взвешивает взглядом особо неподатливый валун. Наконец он пожимает плечами и открывает дверь.

— Располагайтесь.

(Но Эмме не кажется, что он смирился.)

Голд, самодовольно как и всегда, бормочет «спасибо», жестоко ухмыляясь. Когда Лерой открывает дверь, чтобы впустить его, он шагает вперёд. Эмма рассматривает камеру через плечо Голда. Камера ни большая, ни уютная, но у пирата есть несколько довольно мягких покрывал на койке, стул для сидения, несколько книг и крошечный письменный стол с лампой. У него есть три готовых модели кораблей (Эмма понятия не имеет, как ему удалось собрать их одной рукой), и ещё одна незаконченная. Это определённо тюрьма, но точно не темница.

С другой стороны, Голд явно предпочёл бы вернуться к средневековым обычаям. При виде Крюка, что, облокотившись на стену, привольно развалился на мягкой постели, он буквально ощетинивается. Но через полшага Голд резко останавливается и отшатывается, будто его ударили дубиной. Он немного подаётся вперёд, прогибаясь в пояснице, точно его сейчас стошнит, и отступает ещё на два шага. Лерой закрывает за ним дверь.

— Проблемы, Голд? — преувеличенно сладко спрашивает Лерой с улыбкой шакала.

Голд обнажает зубы и тяжело опирается на трость, его рука замирает у лба. Грудь вздымается и опускается слишком быстро. Он не совсем задыхается, но близок к этому.

— Что ты сделал?

— Всего лишь чуть-чуть магии фей. Изящное маленькое заклинание, наложенное на это место, чтобы не позволить Реджине и Коре вызволить его. — Лерой засовывает руку в задний карман джинсов и пожимает плечами. — О, и щепотка пыльцы фей, чтобы защитить его от тебя.