- Тебе не надо будет работать?

- Я этого не пропущу, - говорит он. – Конечно, если не будет срочных операций или беременных женщин.

- Я буду по тебе скучать.

Он кашляет (в салфетку и сжимает ее в кулаке) и пожимает плечами (будто это не имеет значения).

- Дай мне знать, если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, и я буду счастлив помочь тебе.

- Обещаю.

- Спокойной ночи.

Он берет пластиковый стул и начинает уходить по коридору. Она подбирает туфли и пиджак с пола, и его шаги замирают.

– Джейн? – зовет он.

- Да?

- Желаю тебе хорошей жизни там, снаружи, - говорит он. (Уверенность в его голосе заставляет её думать, что, может быть, это возможно.)

- Спасибо. Виктор.

- Не надо благодарить меня, - говорит он, снова уходя по коридору с зажатым под мышкой стулом. – Ты этого заслуживаешь.

И может быть, уверенность заразительна, (потому что он говорит, что она заслуживает хорошей жизни, и впервые за долгое время она чувствует, что это действительно так).

Комментарий к Глава 12

Перевод выполняется Etan с редакцией Helena222 и бета-ридингом La donna.

========== Глава 13 ==========

Глава 13

Не впервые она видит эту квартиру.

Не впервые она поворачивает ключ в замке (новый ключ, новый замок, потому что старый все еще потерян, как и её старая жизнь) и входит внутрь.

Не впервые она заходит в дышащую привольем комнату, и слышит стук своих каблуков по полу, и отдергивает все занавески, пока лучи солнца не заиграют на деревянных поверхностях цвета мёда и серо-голубых стенах. (Это даже не десятый раз – она выполнила двойную норму на прошлой неделе, когда приходила проверить водопровод и впервые постирать одежду в собственной квартире.)

Но это первый раз, когда она планирует здесь остаться. Первый раз эта квартира действительно принадлежит ей. (Первый раз она чувствует себя дома.)

Перевозить нужно не так много вещей. Большая часть посуды, книг и картин на стенах принадлежала Белль, а мебель, скорее всего, находилась здесь ещё с незапамятных времен (мебель тяжелая и старинная, и сможет простоять еще целую вечность, если она будет обращаться с ней бережно). Но за последние несколько месяцев у неё накопилось несколько коробок книжек и одежды, не считая полюбившейся коллекции личных вещей. Лампа, которую ей подарила Бабушка, подборка DVD-дисков от Руби (а так же несколько облегающих платьев, которые она запрятала подальше на дне чемодана), книги от доктора Вэйла и браслет шарм от Генри (он получил его от Эммы, которая, в свою очередь, получила его от Мэри-Маргарет, а та купила его в антикварном магазинчике Голда). «Джейн Эйр», бутылка белого вина от Лероя и страницы из National Geographic. (Это частичка уюта, надежды и дружбы, которую всегда можно захватить с собой.)

Перевозить нужно не так много вещей, но зато это вещи, которые она хочет забрать с собой: осязаемые вещи, вещи, которые много для неё значат, вещи, которые принадлежат лично ей.

Но всё равно это важный шаг. И это всё ещё немного пугает (даже несмотря на то, что она уже бывала здесь раньше), поэтому она рада, что Румп и Эмма предложили ей помощь. Встретиться с пустым пространством квартиры в одиночку кажется ей непосильной задачей. (Даже захвати Румп с Эммой всего лишь по карандашу – они помогли бы ей больше, чем могут себе представить). Они пререкаются, они обмениваются насмешкам, они бросают друг на друга убийственные взгляды, но они ломают тишину и делают новизну более терпимой.

К десяти часам Эмма следует за ней вверх по лестнице с последней партией коробок, а Румп обустраивает кухню (по двум причинам: потому что она безоговорочно доверяет ему хрупкие предметы и потому что она хочет уберечь его больную ногу от ступенек).

Эмма с коробкой, помеченной “7/7”, в руках пробирается по полу к дальнему концу комнаты, где полки уже набиты почти под завязку (книгами Белль), и остальные шесть коробок сложены внизу. Эмма ставит коробку поверх других двух (получается одна горка из трёх коробок и другая – из четырёх) затем вытирает руки о джинсы.

- Ну вот, эта - последняя, – Эмма засовывает руки в задние карманы и поворачивается к Джейн. – Если только ты не планируешь перевезти сюда остальную библиотеку.

Джейн смеётся. Действительно, кажется, что Белль скопила у себя значительную часть библиотеки, но она проверила каждую книгу и убедилась, что на внутренней стороне всех обложек нацарапано «Белль». (Она унаследовала внушительную коллекцию – и она не жалуется.)

- Мне начать распаковывать или взяться за что-то ещё?

- Нет… спасибо, - говорит Джейн, пожалуй, слегка поспешно. Она улыбается и пытается выглядеть благодарной (больше, чем напуганной мыслью, что Эмма начнет расставлять книги, вмешиваясь в тщательно продуманный порядок на полке). – Я займусь этим позже.

Эмма пожимает плечами.

- Я могу сделать что-нибудь ещё?

Ей нужно распаковать только книги и одежду, и она все убрала и протерла пыль уже несколько раз, поэтому она пожимает плечами в ответ.

- Можешь сделать… чаю? Не знаю, как ты, а я бы не отказалась от чашечки.

Джейн понятия не имеет, умеет ли Эмма заваривать чай, (потому что она видела шерифа только с горячим шоколадом или кофе, или, изредка, с алкоголем в руках) – но мистер Голд неподалёку на случай бедствия.

Поэтому Эмма уходит. Джейн слышит, как звенит посуда, звякают выдвигаемые ящики (и почти сразу же затевается спор).

Голос Голда негромок, но оттенок раздражения в его тоне без труда проникает в гостиную.

- Вы же понимаете, что я должен выложить посуду в шкаф, а не наоборот, не правда ли?

- Её всё равно рано или поздно достанут оттуда, – вновь звон посуды, звук выдвигаемых ящиков и открывающихся шкафов. – Где чайник?

- Всё ещё в коробке.

- Джейн попросила меня заварить чаю. Это трудновато сделать без кипятка.

- О да, - и сарказм сочится из его голоса подобно мёду, такой густой, что Джейн прикрывает рот рукой, чтобы не рассмеяться в голос. – Если бы только был другой способ вскипятить воду! Что-нибудь… металлическое, например. Смутно напоминающее формой миску, - стук кастрюльки по столешнице. Раздражённый вздох Эммы.

Рискуя кухней, Джейн полностью игнорирует их и несёт свою коробку – коробка раскрыта, потому что ей не хотелось возиться с клейкой лентой - в спальню.

Её комната – это мебель, и голые стены, и лишь едва заметные намеки на её характер. Кровать у окна, комод и книжный шкаф расставлены вдоль стен, небольшой письменный стол и деревянный стул расположились у двери. В комнате поселились авторучки вместо шариковых ручек, жёлтый стикер со списком дел, исписанный витиеватым почерком, прилеплен к высокому, во весь рост, зеркалу, покрывало с узором из ирисов накрывает постель, а на книжном шкафу стоит единственная в этой комнате фотография - изображение немецкого замка. Тяжёлые занавески, которые она не станет задёргивать, перехвачены бантиками. Из окна открывается вид на город (и вид на небо).

Может, это и не особняк, но зато квартира уютна, светла и очаровательна (и это её собственная квартира).

Она открывает окно и, сидя на углу матраса, раскладывает свои пожитки на покрывале. Её любимый свитер и мобильный телефон, несколько открыток от медсестер и одна от доктора Вэйла, её «Джейн Эйр». Она уберет эти вещи перед сном. Найдет для каждой своё местечко, но сейчас ей нужно их видеть. (Потому что ей всё ещё трудно поверить, что она сидит в собственной комнате, что у неё есть собственная жизнь, свобода и независимость – и это всё, чего она хотела.)

Она сидит, окутанная лучами солнца и спокойствием, а потом слышит, как громыхает заварочный чайник по столешнице, и вспоминает, что её кухня оккупирована, а посуде грозит очень реальная опасность (а её свобода и независимость значат, что она вполне в состоянии оплатить любой ущерб, который Эмма и Румп нанесут её посуде).

Каким-то образом, за то время, что ей понадобилось, чтобы перейти из спальни в гостиную и подойти к дверному проему маленькой кухни, более-менее вежливое подтрунивание переросло в полномасштабную войну. Румп и Эмма провели линии фронта по обе стороны от заварочного чайника (пышущий паром, белый, временно без крышки, он стоит на кухонной стойке между ними). Эмма воинственно размахивает чайной ложкой перед Румпом, а тот тычет в ответ пальцем, который выглядит столь же убийственно.