— Ты ищешь предлог, чтобы уйти? Что если бы я сказал, да?

— Я бы поняла.

— Нет, не поняла. Пока сама не испытала такого. Барри сказал мне, что ты ездила к Сью. Что она сказала?

— Она сказала, ничего страшного. Фиброаденома. Полагаю, она встречается у многих девушек моего возраста, и противозачаточные таблетки, видимо, играют роль. Что ты хочешь этим сказать? Пока я сама не испытаю этого?

— Я имею в виду, поставь себя на мое место, Макайла. Ты бы забрала Пи и сбежала, чтобы не смотреть, как я угасаю у тебя на глазах? Я бы этого хотел, но тебе не надо это делать. Я бы не ждал, что ты повторишь это. Одного раза в жизни больше, чем достаточно.

— Я бы сделала это ради тебя, Блейк. Просто я хочу знать, что за меня стоит бороться. Даже если бы я никогда не осталась здесь и не позволила тебе этого, мне нужно знать, что я значу для тебя не меньше, чем Дженни.

— Ты глупая дуреха. Я ни за что не хочу переживать эту боль снова, и мысль отпустить тебя, если бы решила уйти, мучила меня как самая ужасная болезнь. Я понимал, что для всех было бы лучше, если бы ты уехала. Но я также знал, что никогда бы не отпустил тебя. Я слишком сильно тебя люблю, чтобы позволить тебе пережить это в одиночку. Я был бы рядом.

— Мне кажется, ты так говоришь, потому что знаешь, что со мной все в порядке.

— Серьезно? Что ж, помнишь ту ночь, когда ты разрисовала мою руку?

— Да?

Мои брови поползли вверх, когда Блейк направился ко мне.

— Я хотел дождаться твоего дня рождения, но ты все время портишь все мои попытки удивить тебя. — Блейк приподнял рукав до локтя, и я ахнула.

— Черт возьми, Блейк! Она настоящая? Когда ты это сделал?

— В течение последних трех дней. Она еще не совсем закончена. Надо еще больше затушевать льва.

Потрясенно, я провела рукой по предплечью Блейка.

— Ты сделал татуировку?

— Мне она была нужна.

— Нужна?

— Да. Мне необходимо было это постоянное напоминание. На которое я бы смотрел каждый день и помнил, ради чего все это.

— Это мой рисунок, — произнесла я, рассматривая точную копию того, что я нарисовала на Блейке. Точная копия рисунка, который я разместила на его руке, была заменена на стойкие чернила. Лев был силен и высокомерен, с властным выражением лица. Крошечное сердечко на груди львицы содержало инициалы ДЛХ: Дженни Линн Холден. В детально прорисованных лапах находилось имя, которое я написала каллиграфическим почерком, вплоть до крошечной горошины в качестве точки. Фраза «Я никогда не отпущу» была выведена на бриллиантовом ошейнике, обвивавшем сильную кошачью шею, тем же шрифтом, что и имя Пи. На круглой бирке у горла Льва виднелись буквы «М.К.».

— М.К.? — Спросила я. Я знала только одну M.К.

— А ты как думаешь?

— Макайла Коуст?

— Хм-м, может подойти.

— Ты ведь помнишь мою фамилию? Также получается М.К.

— Да, я об этом думал, но тебе не кажется, что Коуст звучит лучше?

— Кажется, но ведь это и фамилия моей мамы тоже.

— То есть ты хочешь ее оставить?

— Нет, мама бы хотела, чтобы я взяла ту же фамилию, что у вас с Пи.

— Карли — красивое имя для маленькой девочки.

— Не начинай и ты тоже, — я фыркнула.

— Мама и Сара?

— Да, — закатив глаза, призналась я.

— Забудь про инициалы. В принципе, я не собирался их набивать вообще. Но все-таки набил, потому что боялся задеть твои чувства.

— Так бы и было.

— Но не должно. Львица нарисована тобой. Посмотри на ее морду, посмотри, какая она сильная. Эти лапы, держащие Пи, никогда ее не отпустят. Имя Дженни в этом сердце только благодаря тебе. Я был так занят, пытаясь отпустить ее, и не понимал, что мне не только не нужно это делать, но я и не хочу. Мне нравится рассказывать Пи о ее маме. Мне нравится, что она будет помнить о ней, даже не зная ее. И все это благодаря тебе.

Ух ты. Какое убедительное заявление. Какая многозначительная татуировка.

— Я был напуган, Макайла, но ни за что бы не отпустил тебя, — склонившись над моими губами, прошептал Блейк.

— Правда? — спросила, я, приоткрыв губы.

— Да. Я тебя люблю, и со всеми невзгодами мы будем бороться вместе. Обещаю, и ещё одно.

— Что?

— Если ты ещё хоть раз утаишь от меня что-то подобное, я отшлепаю тебя так, что долго сидеть не сможешь. Поняла?

— Да. Четко и ясно. Прости меня.

— И ты меня прости. Мне стоило обсудить это с тобой раньше. Давай пообещаем, что больше не будем так делать. Никогда. Если тебя что-то беспокоит, скажи мне. Я хочу чувствовать все то, что чувствуешь ты.

— Я не хочу, чтобы ты снова такое переживал.

— И я не хочу для тебя такого, но, если это когда-либо случится, мы переживем это вместе, понятно?

— Да. Ты собираешься меня поцеловать или как?

Пи с тарелкой в руках прервала нас.

— Я говорю нет. Фу. Можно мне еще соломки? Мне не нравится этот бутерброд.

— Почему? Ты едва прикоснулась к нему.

— Он с неправильным сыром. Я не люблю этот желтый сыр.

— Ты положил швейцарский сыр на ее бутерброд с ветчиной?

Блейк пожал плечами.

— Откуда ты все это знаешь?

— Ну, вообще-то она умеет разговаривать, — нахмурилась я, забирая бутерброд.

Я очень сильно любила свою жизнь. Мой дом. Мою новую кровать. Божечки мои, у нас была кровать. Больше никаких палаток.

Тем вечером Пи выпила еще больше лимонада, потому что мы заказали пиццу и смотрели кино. Я подкупила ее, чтобы сесть посередине, хотела быть ближе к Блейку и к ней. Мне нужно было сесть между ними, но еще больше мне хотелось, чтобы фильм побыстрее закончился и Пи пошла спать.

— Пойду готовиться ко сну. И ты давай тоже. Я приду и уложу тебя.

— Нет, папа уложит. Он собирается рассказать о том, как моя мама наступила на пчелу и распугала парад.

Я улыбнулась Блейку и взъерошила его волосы. Позже я собиралась расспросить его об этом, можно только представить, что эта история повлекла за собой.

Я провела в ванной больше времени, чем когда-либо. Не столько готовилась ко сну, сколько очень нервничала, как открыть дверь и выйти. В очередной раз я перекинула волосы на плечо, а потом назад.

Ох! Не могла я этого сделать. Не могла быть сексуальной. Это было глупо. Не стоило трать деньги. Из зеркала на меня смотрело отражение все той же трусливой Микки, которая десять минут собиралась с мыслями, чтобы войти в магазин белья от «Виктории Сикрет». Возможно, это была плохая идея. Может, мне стоило подождать еще денек. Может быть, мне надо…

— Ничего себе.

— Привет.

— Ты — красавица. Это для меня?

Я пожала плечами, глядя на себя в зеркале. Я выбрала очень дорогое, наверное, самое дорогое белье в своей жизни, черную коротенькую комбинацию. Перед назывался «свободный». Так мне сказала продавец. Лифчик прикрывал грудь, а вырез спереди с прозрачной мягкой сеткой доходил до бедер. Мои трусики походили на крошечные завязки, обхватывающие бедра, и одна — между ягодицами. Довольно непривычно.

— Это была необходимая мне минута, о которой я тебе говорила. Я хотела отпраздновать. С тобой.

Блейк расплылся в самой широкой улыбке и направился ко мне.

— Мне нравится. Очень нравится. Повернись, дай на тебя посмотреть.

— Нет. Чувствую себя по-идиотски.

— Не надо, но тебе стоит накинуть что-нибудь. Пи ждёт, чтобы ее уложили спать.

— Правда? Она сказала, что ты собирался это сделать.

— У меня не очень получается. Иди, уложи ее и позволь мне принять душ. Встретимся через... Бог ты мой, у нас есть кровать!

— Знаю. Я сказала то же самое. Давай больше никаких походов.

— Пи хочет спать в палатке в свой день рождения.

— Давай тогда это будет последний раз.

Блейк потянул меня к себе, и я сделала шаг назад. Он обхватил рукой мою правую обнаженную ягодицу и поцеловал. По-настоящему поцеловал. Я сразу же возбудилась. Вот такой это был поцелуй. Хотя, может, причиной тому стал его твердый член, которым он прижался мне между ног.