— Я спросила его. Мне хотелось знать.

— Почему? Я бы предпочел послушать про тебя. Что здесь? — кивнул он в сторону третьей коробки.

— Я едва взглянула на нее. Коробка с фотоальбомами. Не уверена, что уже готова увидеть их.

— Что самое ужасное может произойти? Ты начнешь снова рисовать на себе? Я задницу отсидел. Давай перейдем на ковер.

— Не смешно. Ты говоришь о нашей палатке? — поддразнила я, позволив ему поднять меня на ноги.

— Ну, всё. Никакой тебе мебели.

— Прости меня, пожалуйста, отвези меня за мебелью. Беру свои слова обратно.

— Хорошо, но я все равно хочу увидеть твои детские фотографии.

— Расскажи мне о своем расставании с Дженни.

— Я с ней не расставался, это она бросила меня.

— Почему? Барри сказал, что ты действовал разрушительно.

Блейк фыркнул и включил камин.

— Напомни мне не рассказывать тебе ничего.

— Блейк, здесь жарко. Почему? Почему ты так сказал? Я хочу, чтобы ты мне все рассказывал.

— Да, но я не хочу, чтобы ты потом трезвонила об этом на всех углах.

— О, понятно. Но это же ты. Если бы Барри рассказал что-нибудь плохое о твоей маме, я бы ей не сказала.

— Но мне ты скажешь, что он считал мое поведение разрушительным?

— Но ведь это ты, — заявила я опять.

— То есть, ты утверждаешь, что все мне рассказываешь?

Вот черт. И кто меня за язык тянул. Я подошла и села рядом с ним на походный стул.

— Да, — нагло соврала я, переплетая наши пальцы. Он поднял мою руку к губам и, тяжело вздохнув, поцеловал костяшки. Почему? Почему он так вздохнул? И почему у меня такое чувство, будто я его подвела?

— Что ты хочешь знать?

— Расскажи мне, как Дженни бросила тебя.

— Будет больно.

— Мне или тебе?

— В основном тебе. Ты создала этот волшебный маленький пузырь вокруг нас с Дженни; идеальный пузырь, который ничто или никто не сможет проколоть. Все было совсем не так, мы не были идеальными, и мы не всегда были идеальной парой.

— Я этому не верю. Между вами была связь с первой встречи. Ты сам говорил мне об этом.

— То, что она была моей самой сильной зависимостью, не значит, что мы были идеальной парой.

— И почему у меня возникает такое чувство, будто ты собираешься оправдываться за что-то?

— Я не оправдываюсь. Я делал так раньше. Очень долго. Знаешь, почему я перестал оправдываться?

— Почему? — спросила я, желая, чтобы мы снова оказались на полу. Я хотела быть к нему ближе, хотела, чтобы он обнял меня.

— Потому что однажды в мою жизнь ворвалась одна девушка, источник неприятностей, которая перевернула мой мир. Она была вздорной, но совсем невинной. Она вынудила меня взглянуть на вещи под другим углом, что я отказывался раньше делать. Она заставила меня впервые услышать, как смеётся моя дочь, и заставила меня понять, что я облажался. Что я был подростком, старавшимся во всем разобраться, и это нормально. Это нормально признаться в этом и не искать оправданий. Я обидел Дженни по причинам, которые не мог контролировать. Я боролся с проблемами, которые разрушали меня, и то, что я вредил себе, это еще мягко сказано.

***

— Ты собираешься идти? Я хочу попасть туда до того, как всё выпьют.

— Мы еще не вернулись. Мы едем.

— Какого черта, Дженни. Это ведь была ознакомительная поездка в колледж. Почему ты еще не дома?

— Я хотела, не торопясь, все осмотреть. Если я собираюсь там жить, я хочу все досконально проверить.

— Проехали. Встретимся там.

— Я напишу тебе.

Дженни: «Ты идиот! Ты ведь знаешь, что я с родителями. Они не повезут меня на вечеринку. Приезжай за мной».

Блейк: «Сколько еще?»

Дженни: «Не знаю, может, минут тридцать. Ты не можешь подождать полчаса, прежде чем напиться, а я проведу вечер твоей нянькой?»

Блейк: «Тебе не обязательно идти...»

Дженни: «Ты - мудак. Ладно, иди один. Мне похер».

Блейк: «Господи боже, Дненни Линн. Перестань истерить! Я буду через тридцать минут».

Дженни: «Истерить? Я истеричка? Дай мне час. Мне нужно принять душ».

Блейк: «Как скажешь».

Я отправился к своему приятелю, Джерому, чтобы подождать, когда Дженни вернется домой, и с радостью выпил первую рюмку. К тому времени, когда она позвонила мне, интересуясь, где меня черти носят, я был сильно пьян.

— Привет, Дженни. Я как раз собирался тебе звонить, — произнес я в телефон заплетающимся языком.

— Здорово, Блейк. Ты напился.

— Ага, мне лучше не садиться за руль. Ты ведь знаешь, что случается, когда мужчины семейства Коуст водят пьяными.

— Я так не могу. Неважно, Блейк. Поговорим завтра. Я все равно устала.

— Конечно же, ты устала. Увидимся.

— Увидимся?

Я отключился, не желая, чтобы ее сердитый голос испортил мне настроение. Был вечер пятницы, родителей не было дома, а выпивка рекой текла. О, и сексуальные цыпочки, прогуливавшиеся вокруг бассейна Джерома. Нью-Йорк в январе заставил меня радоваться тому, что у меня был богатый друг с крытым бассейном. Повсюду были полуобнажённые тела.

Я ни разу о ней не вспомнил. Я был слишком занят, развлекаясь и заигрывая с сексуальными цыпочками в бикини.

Жизнь была великолепна.

— Давай, пойдем потанцуем.

— О, не могу, но спасибо. Я вроде как не один, — сказал я, улыбаясь паре идеальных округлых сисек.

Вот это да.

— Конечно, можешь. Её здесь нет, а ты наблюдал за нами весь вечер.

— За вами?

— Да, за мной и моими девочками, — объяснила она, поймав меня с поличным.

— Лучше не стоит. Она все узнает.

— Отстой. Она одна из этих?

— Что ты имеешь в виду? Нет, я говорил о том, что мы вращаемся в одних кругах. Одна из этих девиц сразу же ей позвонит.

— Это ведь просто танец. Пожалуйста?

Я глубоко вздохнул и снова посмотрел на ее малышек.

— Ладно.

— Тебя ведь зовут Блейк Коуст?

— Да, а ты — Тиа. Ты подруга Хлои, — ответил я, прижимая ее к себе.

Ух ты. Не знаю, что за музыка играла, думаю, техно. Басы были отпадные, и джинсы мгновенно стали тесными. Тиа была выше Дженни, и я понимал, что мой возбуждённый член упирался в ее промежность. Я очень хотел ее трахнуть. Я это сделал, только не тем вечером.

Дженни появилась со своей новой лучшей подругой. Она мне не понравилась ещё до того, как я встретился с ней тем вечером. Дженни все время говорила; «мы с Фаррой то, мы с Фаррой сё», и меня уже тошнило от одного напоминания о ней.

Они познакомились прямо перед тем, как мой отец решил стать идиотом. Они сблизились после того, как я решил вести себя как идиот, потому что мой отец повел себя как идиот. Я проводил с ней гораздо меньше времени, чем раньше. Она познакомилась с Фаррой на каком-то банкете, на который я не захотел пойти. Закончилось тем, что они начали тусоваться вместе и теперь были словно давно пропавшие сестры.

Наши тела покачивались в такт музыки, и Тиа прижималась бедрами ко мне. Одну руку я держал на ее бедре, притягивая ее ближе к себе, а во второй — была пустая пивная бутылка. Я ужасно хотел просунуть палец или два между ее ног.

Если бы это была Дженни, я бы так и сделал. Сама мысль об этом возбудила меня ещё сильнее.

— Чувак, Дженни наблюдает за тобой, — сообщил мне Уэйн, как будто бы случайно столкнувшись со мной.

— Мать твою, — произнес я, подняв глаза и увидев ее бледное, словно у приведения, лицо. Мне никогда не забыть его. Она выглядела также, как я, когда мне позвонили насчёт отца. Словно я ударил ее бейсбольной битой.