– А ты чего так радуешься?

– Я по тебе скучал. И представляешь: стою на эскалаторе, и вдруг мимо едет живая, настоящая Королькова. А что б было, если бы отвернулась? Или перекрасила волосы? Мне исключительно повезло!

– И мне повезло, – улыбнулась Катя. – Так приятно тебя видеть. Просто привет из школьного детства!

– Как родители? – был первый вопрос Олега.

– Представляешь, перебрались в дом на Лебединое озеро. Оба на пенсии, вот и добился председатель колхоза, чтобы Корольковы вернулись, а то школа пустовать стала. Папа – директор, мама – завуч.

– И почему так?

– В дом и школу, на которые потрачена вся жизнь, трудно не вернуться.

Они просидели за разговорами до ночи в кафе за чашкой горячего шоколада. На следующий день Олег явился к ней на работу и буквально силой утащил пораньше – гулять в осеннем задумчивом «Аптекарском огороде», что на «Проспекте мира». Через месяц они сняли квартиру. И там началась потаенная от целого мира, но полная маленьких радостей жизнь. Она читала ему вслух растрепанный томик про трех мушкетеров, а он тайком подкладывал ей в сумочку любимые ею с первого дня их свидания шоколадки. А наутро они, как обычно, превращались в занятых, непроницаемых московских людей – но счастье отражалось на лице каждого внутренним светом.

Это было слишком хорошо, чтобы продолжаться долго. В апреле Олег явился домой взволнованный и довольный: ему предложили работу в крупной фирме в Гонконге, которая специализировалась на программном обеспечении. Он не мог поверить своему счастью – о работе в этой фирме Олег мечтал еще с институтских времен. А теперь мечта воплотилась в жизнь! Оставался вопрос: что с Катей? Как он уедет и оставит ее одну?

– Даже лебеди не бросают своих подруг, – горячился Олег, – не зря люди говорят о лебединой верности.

– Но мы не лебеди, – бодро сказала Катя. – Чего ты мучаешься? Это же отличный шанс!

Уговорила, проводила, взяла пару дней отгула и немедленно умчалась к маме, чтобы было кому поплакаться, пожаловаться на разлуку.

Казалось, весь следующий год Катя провела в аэропортах. Она работала с удвоенной энергией и часто брала работу на дом – все премии и бонусы вылетали в трубу в прямом смысле слова: влюбленные то и дело летали друг к другу. Ей нравился сумасшедший ритм жизни азиатского города-острова. А Олег рвался к ней в любые свободные выходные. Их любовь переселилась в Интернет, она жила в строчках электронных писем, в эсэмэсках, вотсапах, скайпе… И предложение руки и сердца Катя тоже получила на расстоянии. А еще – в лучшем ювелирном салоне Гонконга в районе Ванчай Катя выбрала себе обручальное кольцо; Олег передавал изображения ювелирных изделий по телефону, так что Катя ознакомилась со всем ассортиментом, прежде чем остановить свой выбор на простом кольце в форме знака бесконечности.

Олег сразу решил, что постарается при первой же возможности забрать свою невесту к себе в Гонконг. Он прекрасно обосновался в апартаментах на пятидесятом этаже в высоченном небоскребе на острове, откуда открывался прекрасный вид на залив Виктория. Потом Олег пошел на повышение, а это значило постоянные командировки то в Малайзию, то на Тайвань, то в материковый Китай, то в Сингапур, то в Корею. Катя в Москве совсем затосковала. В своей работе она видела все меньше смысла и немного завидовала Олегу, который наслаждался поездками и успешным решением сложных технологических задач.

…В окнах полыхал закат – вылезли оранжевые облака, усталые, видимо уже помыкавшиеся по свету; вода незамерзающего на зиму озера словно горела. Папа на кухне вершил священнодействие: готовил баранину по своему особенному рецепту. Мама сидела за столом, засыпанным фотографиями, маркерами и цветной бумагой. Это был ритуал: обычно под Новый год Анна Тихоновна делала для «птенцов гнезда Корольковой» и их родителей большую стенную газету с коллажами.

Это были тихие часы. Обычно двери в родительский дом не закрывались – ученики просили одно, другое; приходили на дополнительные занятия, готовили новогодний вечер, рождественское представление, колядки… Что-то не клеилось, и выяснять надо было обязательно у Корольковых. А еще мама была рьяной поклонницей нашего традиционного Нового года.

– Почему не Дед Мороз в голубого цвета теплой шубе и рукавицах вместе со Снегурочкой – тоже в белой или голубой шубе, теплых сапожках и варежках? – воевала она на педсовете. – Это же цвета нашего снега, зимы. Что за Санты красные с колокольчиками развелись? Что за песни? А у нас Дед Мороз со Снегурочкой будет в санях, запряженных тройкой. Это вам не олени Санты, – бушевала она. – Совсем испортили Новый год! Пока не поздно, надо все праздники наши народные восстанавливать!

Но пока – тишина. Катя уютно устроилась рядом, следила за движением маминых рук и бездумно перебирала цветные карандаши.

– Смотри, Катюш, вот это мой самый крепкий орешек, – улыбнулась она и протянула дочери карточку. На ней вполоборота был снят крошечный четвероклашка с огромным разбитым портфелем. – Он был похож на затравленного волчонка: родители пили. К счастью, его потом взял на воспитание родной дядя. Парень отъелся, отогрелся… А сейчас идет на серебряную медаль. Вот какой стал! – мама протянула новый снимок. – Представляешь, сколько терпения нужно было с ним?

– Представляю… Мам, мне почему-то кажется, что Олег меня как будто бросил. Выбрал не меня, а свою работу. Скажи, а ты с папой расставалась надолго?

Анна Тихоновна улыбнулась:

– Было дело, дорогая. Мы не виделись пять лет. Я-то его заприметила сразу, а он… Кстати, терпение в этой истории играло не последнюю роль. Помнишь ту фотографию, где мы с папой стоим у копны сена?

– Да, это моя любимая. Там еще у тебя в руках яблоко…

Мама мечтательно подняла глаза и начала рассказывать.

В далекие семидесятые, когда после вуза обязательно следовало распределение, юная Анечка осталась в Подмосковье ухаживать за больной и старенькой мамой. А ее свежеиспеченный муж Сереженька отправился в деревню, что неподалеку. Сам вызвался, хотя был отличником и мог выбирать любой город. А выбрал колхоз.

На то была особенная причина. С детства Сережа видел один и тот же сон. Как будто он стоит на берегу чистого, как зеркало, озера. Рядом по правую руку – старая ветла. Слева виднеется колокольня. А по озеру плывут белые лебеди… Сон этот повторялся всегда, когда Сергею надо было делать важный выбор. Куда пойти учиться после средней школы? Железнодорожный техникум или педучилище? И ему всю ночь снились светлоголовые дети, играющие под ветлой. Во сне была и двухэтажная школа из красного кирпича. Он выбрал педучилище, и учительство стало его судьбой. А после был пединститут, где он в первый же день увидел… девушку – настоящую красавицу. И по распределению уехал с ней, тоже в деревню. Но что-то не сложилось, отец не рассказывал о первом браке.

А на учительской конференции увидал однокурсницу Анну. Стройная, темноволосая, с тяжелым узлом на затылке, она показалась ему сошедшей со страниц романа Тургенева. Таких не бывает в это слишком шумное, индустриальное время. Сергей любовался линией ее нежной шеи. А потом увидел во сне свой дом на озере. На этот раз на порожке сидела Аннушка и шила. Сереже было понятно, что дом – его собственный.

На следующий день он отважился познакомиться. Оказалось, Анна давно заприметила его. Они стали большими друзьями. Выяснилось, что Анюту трудно назвать кисейной барышней: она отлично плавала, летом разъезжала по археологическим экспедициям и однажды заняла первое место на факультетском конкурсе молодых историков.

В тот городок Сергей не вернулся, развелся и женился он на Анне…

Папа давно уже явился из кухни в комнату и с улыбкой слушал рассказ жены. Катя спросила:

– Пап, а почему ты не остался в том городе?

Тот провел ладонью по седому ежику волос и сказал:

– Если бы ты знала, сколько я проехал мест, чтобы найти то самое, которое видел во сне… Тогда ведь ни интернета, ни спутниковых карт не существовало. Пока был студентом, ездил по всем комсомольским стройкам. Но нигде даже близко не было ничего похожего. А тут вдруг перед самым распределением прислал мне друг открытку из армии. На ней репродукция картины «Озерный край», имени художника не помню. Гляжу на нее, а сам думаю: надо срочно искать такое озеро…