Не успела уставшая Аленка прочитать и пары страниц, как Алеша сонно засопел.

Но Алена не сразу отправилась в спальню. Слова Мити не выходили у нее из головы.

Но утро принесло ей сразу три приятных сюрприза. Во-первых, за завтраком Алеша сообщил ей о том, что он все же написал письмо Деду Морозу и положил его в морозилку холодильника.

– То есть твое решение окончательное? – осведомилась Алена у сына, подивившись смекалке ребенка. А действительно, куда отправлять письмо Деду Морозу, как не в самое холодное место?

– Ну как же я могу его поменять, – удивился малыш, – если Дед Мороз, наверное, уже читает мое письмо?

Когда Митя пообещал «закинуть» сына в детский сад, Алена открыла морозилку и увидела на пузе мороженной курицы сложенный вдвое листок. Развернув, она вгляделась в круги и поперечные линии и поняла – Алеша все же попросил у Деда Мороза железную дорогу.

Вторым сюрпризом явилось сообщение свекрови, что готовиться к новогоднему карнавалу надо основательно и умеючи. При этих словах Алене захотелось забраться в морозилку и притаиться там до первого января.

Но Маргарита Сергеевна не дала ей насладиться картинами мирного отдыха в отрешении от мира.

– Подготовкой к карнавалу займется Лидочка, – продолжила свекровь, – моя старая приятельница. Она уже лет двадцать делает это, надеюсь, что и этот год не будет исключением. Она придет сегодня вечером и разберется с кладовками и костюмами. Да и вообще, с генеральной уборкой к Новому году. Вас я этим, Леночка, затруднять не буду – у вас работа, да и книжку писать надо…

В эту минуту Алена была готова расцеловать Маргариту Сергеевну. Третьим сюрпризом этого дня был звонок Мити с работы.

– Сегодня привезут елку, – радостно прокричал он в трубку, – я постараюсь быть к шести!

– Елку? – удивилась Алена. – У нас же есть большая искусственная ель. Мы ее каждый год наряжаем…

– Это был безопасный вариант, пока Лешка рос, – рассмеялся Митя. – А теперь по старой традиции дядя Леня, мамин приятель, привезет из питомника настоящую лесную красавицу, ровную и высокую. Вот Алешка-то обрадуется…

Алена положила трубку и улыбнулась. Чудеса! Оказывается, в этом доме и правда любят праздники. Что ж, видимо, дом полярника не всегда такой холодный, как айсберг в океане, подумала она. И Маргарита Сергеевна не всегда такая ледяная, как арктическая рыба даллия. Возможно, этот Новый год принесет еще немало сюрпризов. И это хорошо.

Оно поразило меня с первого взгляда. По сути, оно было единственным, что я запомнил там. В тот день мой друг и однокашник Антон прилетел из Нижнего Новгорода в Москву по вызову руководства, и ему требовался какой-то стильный подарок к юбилею генерального директора фирмы. Мы продирались сквозь московскую метель и громко обсуждали, что же можно вручить человеку, у которого все есть.

Если свернуть в арку с шумного бульвара, а потом пройти несколько кварталов, то можно вынырнуть в переулок, который ведет к Арбату. Самое место для антикварного салона.

Этот салон и подвернулся нам очень кстати. Бронзовые львы у входа когда-то разинули пасти да так и застыли на века. Сегодня они смотрелись немного смешно в белых шапочках из снега. И мы, шумно топая ногами, обмахивая снег с воротников, вошли в салон.

Я не люблю, когда ко мне с порога кидаются услужливые продавцы, заглушая своими уговорами ход моих мыслей. А здесь нас встретил лишь одинокий грузный человек, который удобно расположился за столом под антикварной зеленой лампой. Он оторвал взгляд от газеты, кивнул нам и снова углубился в чтение. Мне почудилось, что он внимательно изучает новости из «Ведомостей» начала века…

Итак, мы были предоставлены сами себе и молча прошли по салону. Мы немного согрелись и обсохли и вполне могли насладиться зрелищем, которое открылось нашим глазам. Здесь было немало диковин. На стойках блистали рыцарские латы и кичился золотыми шнурами гусарский доломан, за стеклами витрин располагались древние, позеленевшие чернильницы и китайские вазы. Там же спали на бархатных подушечках монеты, массивные старые перстни и серьги… В этом магазине, подобном диккенсовской лавке древностей, пахло старой бумагой и кожей, свечным воском, пыльным бархатом и слегка каким-то дорогим мужским парфюмом.

Антон застрял у стенда с японскими катанами, я же к ним был безразличен и, сделав круг, свернул в узкую нишу. И… пропал.

Зеркало было огромным, выше человеческого роста, оно будто открывало проход в новый зал. И в этом проходе стоял молодой мужчина лет тридцати и пристально смотрел на меня. Сначала я отшатнулся в полумраке – столь неожиданно это оказалось. Потом усмехнулся – ведь я увидел лишь себя. И тут же в нише зажглась подсветка, и ко мне подошел читатель «Ведомостей». Я молча всматривался в зеркало. Мое лицо казалось несколько иным, чуть непривычным. Бледный лоб, полыхающие пятна на щеках (последствия «горячих поцелуев» метели) и – ярче всего – глаза, огромные и темные. За мной все размывалось, будто в легком тумане. Старая амальгама иногда дает такой призрачный эффект.

– Не правда ли, грандиозно? – спросил меня мужчина и подал мне визитку. На ней значилось: «Домбрачевский Николай Ипполитович, антикварный салон и ломбард „Старая столица“».

– Да… – рассеянно кивнул я.

– Перед вами редчайший экземпляр музейного уровня. Оцените размер и сохранность. Обратите внимание на тонкую резьбу, это ранний русский ампир, – с восхищением добавил Николай Ипполитович, – красное дерево тогда вошло в большую моду. Само зеркало не заменялось, это очень старое стекло начала девятнадцатого века. Возможно, оно видело Пушкина и высший свет Москвы…

Он продолжал говорить что-то, а я все смотрел и не мог отвести глаз. Это зеркало манило и тревожило меня. Я чувствовал себя героем Уэллса, который наконец-то нашел свою Зеленую дверцу. Это была Тайна, приглашающая меня прикоснуться.

Из оцепенения меня вывел Антон:

– Игорь, я нашел серебряный портсигар, это то, что мне нужно. Босс как раз любитель таких штук…

Владелец магазина оживленно заговорил о достоинствах портсигара, и я даже пошел с ними к нужной витрине, повертел в руках серебряную вещицу и одобрительно покивал другу.

Пока портсигар упаковывали в тонкую бумагу ручной работы, я решился задать вопрос:

– Скажите, это зеркало, наверное, стоит довольно дорого?

– Видите ли, зеркало пока не продается, – развел руками Николай Ипполитович, – у меня ведь не только салон, но и ломбард. Этот экземпляр находится в залоге, и его срок истекает только к Новому году. Если зеркало не выкупят, мы поставим его на продажу. Полагаю, оно будет стоить никак не меньше шестисот тысяч рублей. Вы заинтересованы? У вас есть время, чтобы решить, берете вы его или нет.

Я вышел на улицу, будто хмельной. Метель стихла, и старый арбатский переулок был теперь похож на зачарованный лес из сказки «Спящая красавица».

– Колоритное местечко, колоритное, – весело сказал Антон.

– Да, и зеркало очень странное, – невпопад ответил я.

Расставшись с другом, я решил заглянуть на работу к Свете, моей жене. Всю эту неделю моего краткого предновогоднего отпуска, который мне непременно нужно было отгулять, мы с ней встречались после ее рабочего дня, точно парочка влюбленных студентов, в центре и бродили или отправлялись в кафе. Светланка занималась переводами с английского в огромном детском издательстве.