– Приятного аппетита. Приходите к нам еще! – улыбается повар-кассир.

– С удовольствием, – Гектор забирает заказ и запоздало кивает; он задумался, но ненадолго.

Далее все происходит так, как и у всех беременных: здравствуйте, я Мария Берийская, вам туда, ожидайте, расслабьтесь, всего доброго, здравствуйте, я Мария Берийская, мне нужен академ, до свидания, туалет, здравствуйте, я Мария Берийская, с вас столько-то, покачайте кулачком, туалет, здравствуйте, я Гектор Берийский, моя жена в коридоре, проходите, подождите, заходите, с вас столько-то, подождите, туалет, здравствуйте, кто последний, отойдите, заходите, подождите, туалет, с вас столько-то. Единственное, что не совсем так, это фантазии Гектора, которые сводят его с ума.

Вторая неделя беременности.

Гектор отводит мужчину с фонендоскопом в туалет для персонала, где разбивает его головой унитазы, – поскальзываясь на крови, – пока голова доктора не заканчивается; врач лежит без головы, задрав руку наверх, потому что золотые часы зацепились за керамический осколок, торчащий из стенки унитаза.

Третья неделя беременности.

Гектор кидает пухлую женщину с рыжей косой в огромный стеклопакет на пятом этаже, но она остается жива, так что сверху Гектор кидает столы, стулья и кушетку, пока врач не становится похожа на лужу кетчупа с кусочками макарон.

Четвертая неделя беременности.

Гектор переламывает старушке Ивановне все крупные и не очень кости, а затем кладет ее в шкаф, словно бульонный кубик, и закрывает дверцу; затем он снова открывает дверцу, достает кубик и пересобирает ее в какую-то извращенную форму лебедя.

Пятая неделя беременности.

Гектор ушатывает молодого ординатора с наивными глазами исключительно ногами, потому что руки заняты анализами Марии; пока ординатор без сознания лежит на линолеуме с узорами, Гектор ставит анализы на стол, берет бутылку с вином из стеклянного шкафа, открывает его челюсть, погружает бутылку поглубже и с размаха лупит ногой под нижнюю челюсть, будто по мячу.

Шестая неделя беременности.

«Это всего лишь мысли, так? – думает Гектор. – Никто же не запрещает представлять, как я вешаю врача на крюк и колочу по нему ножкой стула, как по игрушке, набитой конфетами. Просто мысли, просто мысли».

Восьмая неделя беременности.

– Мужики! – говорит Гектор посреди зала; в воздухе стоит резкий, кисло-соленый запах, который, кажется, не выгнать отсюда даже недельным проветриванием. – Кто подерется со мной на ринге одну минуту, получит десять тысяч рублей. Без дураков.

– Слышь, – говорит приземистый мужчина с усами, который тренирует мальчика лет десяти, – ты в прошлый раз Измаилу три передних зуба сломал через шлем и капу. Иди на титул. Чего ты здесь забыл?

– Не нужны мне титулы, – Гектор постукивает грушу вполсилы, стоя к ней боком. – И лишнее внимание тоже. А пацану протезирование я оплатил.

– Измаилу сорок, и он занимается боксом с двадцати лет, – снова говорит мужчина с усами, а затем отвлекается на мальчика. – Не отпускай удар… Бей так, будто бьешь куда-то дальше. Вот так, вот так, – он поглаживает усы. – Нет, Гектор, я пас.

– С твоей силой и техникой, – выкрикивает другой, сидящий на сумке, где наверняка находится сменная одежда, – только людей убивать.

– Я и мухи не обижу, – говорит Гектор.

– Конечно… она не успеет обидеться… как уже дохлая лежать будет, – впопыхах говорит третий, прыгая на скакалке.

– Ха-ха-ха, точно, – смеется тот, что на сумке.

– Я без шлема буду. И перчатки тренировочные надену, – уговаривает Гектор.

– Гектор, – из раздевали выходит еще один в обтягивающих лосинах, невольно наминая мешочек между бедер при ходьбе, – мы тебя понимаем, но здоровье дороже денег, при любом раскладе.

Девятая недели беременности.

Гектор читает книгу Ирвина Уэлша, сидя у окна в поезде «Санкт-Петербург – Москва», – которым он путешествует примерно раз в неделю, – потому что это единственное место, где у него получается читать; Мария думает, что Гектор навещает Витю Академику, которого Гектор выдумал, чтобы не рассказывать Марии о своих галлюцинациях и о том, что книги позволяют ему хотя бы на какое-то время от них отвлечься.

Девятая неделя беременности.

Гектор орет на фасовщика еды в супермаркете за то, что тот положил апельсины сверху бананов.

– Ты хочешь, чтобы мы жрали помятые бананы? Тебе, сука, хочется этого, да? – кричит Гектор на парня с косыми карими глазами и представляет, как откручивает ему голову, уперевшись ногами в плечи, пока она наконец не отрывается.

– Извините… – парень смотрит то ли на кроссовки Гектора, то ли на пакет с продуктами; плечи и голова опустились так, словно его вот-вот поставят в угол.

Десятая неделя беременности.

Гектор ждет Марию на улице, пока та находится на приеме у врача, и внезапно находит возле себя мужчину, который проходит с расстегнутой рубашкой, вывалив волосатое брюхо.

– Застегни долбанную рубашку, урод! – он кричит ему почти в ухо.

– Что?.. – мужчина поворачивается, поправляет редкие волосы на лбу и смотрит несколько пассивно.

– Застегни ее! Клянусь богом, я выпотрошу тебя, как рыбу! – на самом деле, в мыслях Гектор это уже сделал; подняв руки надо лбом, Гектор нервно дрожит раскинутыми пальцами и снова орет: – Застегни, черт тебя подери!

– А… да, да, – мужчина затягивает рубашку на пузе и принимается за пуговицы. – Извините, жарко сегодня.

Одиннадцатая неделя беременности.

Гектор идет домой, вернувшись от Вити Академика и получает неожиданный шлепок по щеке, виновником которого оказывается парирующий голубь.

– Что?! Какого черта, урод?! – он стоит недалеко от памятника, где часто собираются голуби, и размахивает книгой Чака Паланика. – Летать не учили, тупой ты мудила? – женщина с пакетами, проходящая рядом, не понимает, на кого кричит Гектор, и выворачивает голову на ходу, как сова. – Ну давай, сделай это еще раз! Я таких, как ты, жрал на завтрак, пернатое ты дерьмо! – кричит он и потирает щеку.

Двенадцатая неделя беременности.

Гектор и Мария обедают дома после прогулки по магазинам.

– Маш, а что с супом? – Гектор играет ложкой с жидкостью в глубокой тарелке.

– А что с ним? – она внимательно смотрит ему в суп.

– Ты спешила куда-то?

– В смысле? Нет.

– Это ведь крем-суп?

– Ну да.

– А почему здесь кусочки грибов?

– Потому что это грибной крем-суп. А что такого?

– Нет, я понимаю, что это пустяк. Но это и отличает нас от других людей, понимаешь? Для нас пустяков нет, да? Ко всему, что мы делаем, мы относимся серьезно и ответственно.

– Гектор, да это просто кусочки грибов. Чего взъелся?

– Просто кусочки грибов? Просто кусочки, да?

– Да, Гектор, просто кусочки.

– Да нет ничего простого, понимаешь? Ты либо быдло, которое делает все спустя рукава, либо человек высшего порядка, который относится к любому делу как к делу всей жизни. Простым бывает то, что ты делаешь уже в тысячный раз, и делаешь идеально! Но что забавно, простым это назвать у тебя язык не поворачивается, потому что знаешь: чтобы это стало простым, ты батрачил сутками через боль и мозоли. А кусочки еды в крем-супе, которые, очевидно, Мария, не похожи на крем, не позволяют получить твоему блюду статус идеального.