Я молча кивнула, разглядывая будущую супругу собственного мужа. Она была ниже меня ростом, белокожая, со светло-русыми волосами до плеч. Лицо её было довольно миловидное с большими серыми глазами, в которых читалось некоторое смущение.

– Тетя Таня, привет! – замахал ей рукой Серёжа. Машка ткнула его локтем в бок. – Ты чего? – возмутился он.

– Потом поймешь, а пока заткнись, – шикнула на него Машка.

Меня так умилила её забота, что все негативные чувства к Тане пропали.

– Перестань, доченька, все хорошо, лучше принеси ещё два прибора на стол.

Маша задержалась на мне взглядом, но послушалась и пошла за тарелками. Макс жестом пригласил Таню за стол, стараясь не встречаться со мной взглядом.

Я наблюдала за тем, как они усаживаются, когда почувствовала, как мое сознание медленно погружается во тьму. Резко встав из-за стола, я быстрым шагом направилась в ванную и трясущимися руками закрыла за собой дверь на замок. Мне почти удалось продержаться эту неделю без приступов, но вот небольшое потрясение – и я опять падаю в эту жуткую яму. Я села на пол, облокотившись спиной на светло-серый кафель с нежным ненавязчивым узором, и закрыла глаза. Мысленно я пыталась вызвать у себя тот спасительный образ, что был способен выдернуть меня из моих кошмаров.

– Моя Вселенная. Моя Вселенная… – бормотала я в надежде на спасение.

Вся правая половина начала болеть, жуткий страх, зарождаясь где-то в груди, растекался по телу.

– Моя Вселенная…

Темный бесконечный простор, медленно плывущие звезды, бодрящая прохлада и покой… Умиротворение пришло ко мне раньше, чем я потеряла себя в пучине хаоса моих видений.

В отдалении послышался стук.

– Кира!

– Мама, открой!

Открыв глаза, я оказалась на полу ванной комнаты, отделанной светло-серым кафелем.

– Уже иду! – отозвалась я. – Все нормально, я скоро! – голос мой звучал почти уверенно, а где-то в мыслях я ещё ощущала присутствие того удивительного покоя.

Выйти мне удалось лишь через несколько минут, когда ноги вновь согласились держать меня. У входа в ванную меня встречала вся моя обеспокоенная семья, Тани нигде не было видно.

– Как ты? – поинтересовалась мама.

– Отлично, – с улыбкой на лице соврала я. Взглянув на часы, мне стало ясно, что мое отсутствие продлилось примерно двадцать пять минут. – Наверно, что-то на завтрак не то съела.

Дети успокоились, родители сделали вид, что успокоились, и все разошлись по своим делам.

– Ты ведь врешь? У тебя был приступ? – серьезно глядя на меня, спросил Максим.

– Я научилась чувствовать их приближение и справляться с ними, – заявила я, желая побыстрее избавиться от его компании.

– Прости, что привел её без предупреждения, но вам нужно было познакомиться…

– Ну, вот и познакомились, – перебила его я. Нежелание мужа попытаться спасти нашу семью, просто вычеркнув меня из уравнения, привело меня в бешенство. Все случилось внезапно, я не ожидала второго приступа подряд, все мое внимание было обращено в тот момент к Максу и его новой пассии. Тьма не наползала потихоньку, я просто рухнула в нее, как в ловко замаскированную ловушку. Пол ушел из-под ног, и я оказалась на каменистой равнине, и со стороны горных хребтов на горизонте в мою сторону неслись страшные кровожадные чудовища…

От того приступа, что внезапно настиг меня дома, я очнулась только в больнице под действием успокоительных. Я не успела попрощаться ни с детками, ни с родителями, ни толком объясниться с мужем.

Как же гадко было видеть мелкую сеть трещин на потолке, похожую на паутину, в отсветах фонаря с больничной ограды. За окном была ночь. Знакомый больничный запах бил в нос и по моему самолюбию. Я была так зла на себя и на мужа за то, что позволила ему вывести себя из равновесия. Весь труд последних недель свёлся на нет лишь из-за появления на пороге моей соперницы.

Рядом раздался жуткий звук, понадобилась секунда, чтобы понять, что это храпит Нинка.

Слезы буквально брызнули у меня из глаз, горло свело, моё тело затряслось, паутина на потолке поплыла и начала превращаться в звериную пасть, которая медленно раскрывалась, обнажать длинные острые зубы и вдруг бросилась на меня. Я почувствовала новое для себя ощущение – острую боль в груди, как будто в сердце попал клык моей воображаемой зверюги. Я провалилась в пустоту.

Рядом с местом, где я лежала, раздавались тихие неровные шаги, кто-то что-то тихо делал. В теле была давящая изнуряющая слабость, открывать глаза вовсе не хотелось. Тут возник ещё один звук, четкий, ритмичный: «Пик-пик-пик».

Шаги стали чаще и начали удаляться.

– Катя, позови Петра Ивановича, пациентка просыпается, – раздался женский голос, видимо, из-за двери. Значит, я была в больнице. Но голоса медсестры я не узнала. Сделав над собой усилие, я решилась приоткрыть глаза. Свет был яркий, дневной, и лился он из большого пластикового окна. Вокруг мигало много странных аппаратов, провода от которых тянулись ко мне. В двери показался мужчина в белом халате, средних лет, худощавый, темноволосый. Больше ничего рассмотреть я не смогла – глаза самопроизвольно закрылись.

– Здравствуйте, Кира Юрьевна, меня зовут Петр Иванович, я ваш лечащий врач, – быстро забормотал тихий мужской голос. – Вы меня слышите?

– Угу, – тихо промычала я.

– У вас в момент очередного припадка случился сердечный приступ. Сейчас вы стабильны, Кира, но я настоятельно рекомендую вам как можно меньше волноваться, – врач сделал паузу, затем продолжил: – Скоро подойдет ваш психиатр, Павел Олегович, а пока отдыхайте. Старайтесь без надобности не двигаться, – вновь пауза. – Кира Юрьевна, вы поняли то, что я вам сказал?

Я вновь сделала усилие и посмотрела на доктора, чье имя уже позабыла.

– Да, – хрипло прозвучал мой ответ.

– Хорошо, – кивнул доктор и, сделав запись в карточке, вышел за дверь моей палаты.

Ровное монотонное пиканье аппарата, вторящего моему сердцу, усыпило меня. Я медленно плыла в темноте. Временами мимо пролетали полупрозрачные, еле различимые образы, картинки моей жизни, обрывки видений, лица. Чаще всего это были лица Серёжи, Маши и Лёши. Затем мне показалось, что меня кто-то беззвучно зовет. Ни звука не было произнесено, но все же я знала, что меня ищут. То и дело во тьме забвения начали проглядывать звезды, они становились все многочисленнее и ярче. Они закружились вокруг меня, образуя непреодолимое мерцающее кольцо. Мне стало казаться, что в бликах звездного света возникает и исчезает чей-то образ. Именно его зов я ощущаю, но не слухом, а душой.

– Где же ты? – позвала я в ответ. – Покажись!

Звезды завертелись ещё быстрее, настолько, что слились в единое целое, и тьма вокруг меня обратилась ярким светом.

– Кира.

Тишина.

– Кира Юрьевна, – Павел Олегович настойчиво вытягивал меня из мира грез, полного мира и покоя. В теле чувствовалась беспомощная слабость. – Вы меня слышите?

– Идите к черту… – я услышала свой голос будто со стороны, это был, скорее, хриплый шёпот.

– О! Милая моя, да вы уже ругаетесь. Что ж, видимо, идете на поправку, – я не видела его, но знала, что на его лице все та же неизменная улыбка. Я могла бы взглянуть на него, но мне не хотелось открывать глаза. Все, что угодно, лишь бы не видеть больше больничных стен. – Не желаете взглянуть на меня, Кирочка?

– Нет, – в голосе моем звучало больше уверенности, однако он все ещё казался чужим.

– Не буду настаивать, – легко сдался доктор. – Я назначил вам новые лекарства, которые помогут вам поберечь расшатавшееся сердечко. Будете больше и спокойнее спать.

В ответ я лишь слегка пожала плечами.

– Отдыхайте. Позже мы непременно с вами побеседуем, как только Петр Иванович сочтет это безопасным для вашего здоровья. Сейчас я хотел бы задать только один вопрос: видите ли вы сны?

Я помедлила, не хотелось, чтобы он отнял у меня мои видения, а это было вполне в его власти.