Литмир - Электронная Библиотека

– Вижу, – коротко ответила я.

– Помните, милочка: это всего лишь сны…

– Да…

Шли дни. Недели. С момента моего визита домой прошло больше пяти месяцев. Дабы избежать новых припадков, любой из которых мог бы меня убить, Павел Олегович пичкал меня какими-то убойными успокоительными, так что я почти все время находилась в состоянии отсутствия. Призрачные картины проплывали мимо меня во тьме, тишине и покое. Поначалу образы из прошлого вызывали у меня яркие эмоции: любовь, радость, грусть, злость, тоску, но со временем видения побледнели, стали просто мутными облаками, медленно летящими мимо. Внутренний зов и звездный свет являлись ко мне все реже.

Знаете, такое чувство, когда вы знаете, что у кого-то из соседей звонит телефон. Вы знаете, что это телефон, хотя даже толком мелодии звонка разобрать не можете. И возникает интуитивное желание снять трубку. Несмотря на то что вы можете даже не знать, из какой квартиры исходит звук. Просто где-то на подсознательном уровне ваш разум откликается на раздражитель. И вы уже не можете не обращать на него внимание.

Вот и у меня так. Я как будто что-то слышу, и это вроде бы меня даже не касается, но я продолжаю прислушиваться, пытаюсь разобрать слова.

Шепот. Нет, не шепот. Голоса разные. Мне даже кажется, что все они мне знакомы.

Иногда я не слышу их. Особенно под действием таблеток. А бывают времена, когда они наполняют все пространство вокруг, будто я стою в центре огромной толпы. Но даже тогда удается уловить лишь обрывки фраз. «…иду… следую за тобой… мне страшно… отпусти меня… веди меня… Не бросай…».

Наверно, побочные действия от какой-нибудь терапии, слишком много коктейлей из лекарств.

Доктору я о них не говорю, но он наверняка знает, Нинка такие вещи скрывать не умеет!

Шум в эфире…

Реальность сбивается на соседнюю волну…

Я больше не могу бороться!

Нарастает чувство: это все не моя жизнь! Я как будто раскалываюсь на множество кусочков! Привычный когда-то для меня мир отторгает меня, а я его.

Наверно, именно так люди сходят с ума. Нужна ли для этого особая причина?

Мои мысли зашли в тупик. Я просто лежала на кровати, уставившись в потолок, не видя его. Перед моими глазами возник макет нашей планеты, игрушечный, мультяшный, и он начал искажаться, растягиваться и сплющиваться. А потом – бах!

– Кирочка, я должен вам сообщить, что собираюсь отменить некоторые лекарства. Ваше состояние и поведение на данный момент вполне это позволяют, – заявил Павел Олегович, прогуливаясь со мной по осенней траве внутреннего двора психушки.

– Чудно, – отрешенно ответила я. Его слова мало что значили, мое внимание больше занимала радуга на сером затянутом тучами небе. Она была такой… выбивающейся из монотонности окружающего мира, видимо, потому что лишь мерещилась мне.

Через пару дней после нашего разговора с доктором я ощутила на себе эффект отмены мощных успокоительных. Мир начал возвращаться ко мне, а я к миру. Первое яркое чувство, что вернулось ко мне, было негодование от общества моей неизменной соседушки. День за днем я все больше окуналась в реальность происходящего, а через неделю состоялось мое первое свидание с детками после моего неудачного возвращения домой.

Вслед за способностью чувствовать вернулись и мои приступы. Они стали ещё более болезненными, ещё более неуправляемыми.

Почти постоянно со мной были и голоса. Они не приносили мне ни радости, ни боли. Просто были рядом. Хотя Нинку очень веселило, когда я рефлекторно отвечала на мерещащиеся мне вопросы.

Я исписывала тетрадь за тетрадью и делала это не в качестве терапии, а потому что не могла иначе. Однако о голосах старалась не упоминать. Рука не поднималась написать о них.

Как-то ночью приснился сон, самый жуткий кошмар в моей жизни, с которым не мог сравниться ни один приступ, ни одно видение. Я проснулась в поту, челюсть свело от того, с какой силой я сжимала зубы. Подушка была мокрой от слез, лившихся из моих глаз. Из груди вырывался стон плачущей души. Дрожащими руками я обхватила поджатые к груди колени, уткнувшись в них носом. Глаза я старалась не закрывать, снова и снова оглядывая полумрак больничной палаты, пытаясь убедить себя, что это был всего лишь сон. Как бы я была рада сейчас очередному приступу, который заставил бы меня забыть увиденное хоть на некоторое время, но он не наступал. Тогда я сделала над собой усилие и дотянулась до тумбочки.

«Не знала, что сны бывают такими реальными. Мне приснилось, что я держу на руках младенца, крохотную недоношенную девочку. Она была такой настоящей… до сих пор чувствую её тепло на своей коже. Мне снилось, что она не могла дышать, хрипела, слегка подергивалась, что-то внутри мешало ей. Мне снилось… что я взяла её за шейку…»

Больше ничего написать я не смогла. Ручка выпала у меня из рук. Сквозь застилавшие глаза слезы я смотрела на свои пальцы. Мне казалось, что я чувствую ими слабенький пульс. У меня возникло жгучее желание отрубить собственные руки, чтобы эти ощущения наконец прекратились. Жуткий истошный нечеловеческий вопль вырвался из моей груди.

Остальное я как будто наблюдала со стороны. В палату тут же вбежала Марина, и в моем плече оказалась игла. Долгожданное забвение, темнота и пустота окутали меня.

Когда я пришла в себя, Нинка незамедлительно сообщила, что меня держали в состоянии овоща четыре дня.

Глава 12

Сегодня четверг, как обычно у меня по четвергам беседа с Павлом Олеговичем. После четырех дней в постели мое тело плохо меня слушалось. Нинки почему-то в палате нет, и мне выдалась возможность спокойно подготовиться к визиту к врачу. Выпив таблетки, выданные Мариной, я отправилась в столовую на завтрак. Нинка сидела за дальним столом в окружении своих подружек и над чем-то очень громко ржала. Мне удалось спокойно поесть, и с этим я и направилась на прием к своему психиатру.

Павел Олегович стоял у окна и тут же обернулся, когда я переступила порог его кабинета.

– Кира Юрьевна! Проходите-проходите, присаживайтесь, – воодушевленно поприветствовал он меня.

– Здравствуйте, – произнесла я в ответ.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался доктор.

Полным ничтожеством – вот как я себя чувствовала.

– Нормально, – ответила я вслух, пожав плечами.

Мужчина в белом халате положил передо мной мою тетрадь для записей.

– Помните ли вы свою последнюю запись здесь?

О да, я отлично помню эту запись, хотя шок уже прошел, приступ и лошадиная доза успокоительных на четыре дня сделали свое дело, но груз вины, свалившийся на мои плечи во время того видения, все ещё давил на меня.

– Кира… – окликнул меня Павел Олегович.

– Да… Да, я помню… – поспешила ответить я.

– Всего лишь сон, Кира. Это был лишь сон, ночной кошмар, – голос доктора звучал твердо, уверенно и ласково.

– Я знаю, Павел Олегович. Знаю. Но он был такой…

– Реальный? Да, милая, но он уже кончился. Исчез вместе с восходом солнца.

За окном и вправду светило осеннее солнце, беззаботно блуждая в желтой листве на пару с прохладным ветерком.

– Почему?

– Что почему, Кирочка?

– Почему это происходит со мной?

– Природа подобных явлений… – начал было читать мне лекцию по психологии доктор, но я смерила его тяжелым взглядом. Мне не нужны сложные термины, лишь простой ответ на уровне моего сознания.

– Это болезнь, Кирочка, – ответил доктор, – как и многие другие, которую мы пытаемся побороть.

– Кто-то чихнул, и мой мозг сломался? Как и вся моя жизнь? – с негодованием спросила я.

– Вам хочется найти виновного в вашем состоянии, это свойственно всем людям. Но лучше искать не виноватого, а решение проблемы.

– Прошло уже шесть лет! – выпалила я. Из глаз моих хлынули слезы. – Шесть лет! Я потеряла все! Что со мной, доктор?! Прошу вас, помогите мне!

Павел Олегович обнял меня за плечи.

– Я помогу вам, милая. А вы помогите мне. Будьте сильной.

12
{"b":"654260","o":1}