Мы подбадривающе улыбнулись друг другу.

Максим первые пару часов после моего прибытия тенью ходил подле меня, а потом уехал на какую-то деловую встречу. Вскоре после этого приехали мои родители и долго-долго обнимали меня, плакали, задали уйму вопросов, на большую часть которых у меня не было ответов. Сейчас все мы сидели за столом и пили вкусный черный чай с мамиными блинчиками.

После ужина дети занялись посудой, отец уселся перед телевизором, а мама взяла меня под руку и повела в спальню, бывшую когда-то моей и Максима.

– Доченька, – сказала мама, обняв меня за плечи, когда мы уселись на край кровати. – Я не хочу взваливать на тебя все разом… – она немного помялась и продолжила: – Но хочу спросить: ты знаешь про Таню?

Ах да… Таня… Я успела про нее позабыть в буре эмоций теплого приема.

– Знаю, – коротко ответила я.

– Бедная моя девочка! – запричитала мама.

– Перестань, – одернула я её. – Мы взрослые люди и понимаем, что я слишком долго отсутствовала… А этому дому нужна хозяйка.

– Хозяйка этого дома – ты! Ты не просто отсутствуешь. И я знаю, что ты все это время боролась за то, чтобы вернуться домой. А он… не дождался…

– Все не так просто… – попыталась объясниться я.

– Вы, конечно, взрослые люди, но так и я не младенец и кое-что понимаю, – обиженно заявила мама.

– Давай закончим этот разговор, – настойчиво предложила я. – Это очень важный для меня момент, и я не хочу его портить.

– Да-да, как говорила Скарлетт О’Хара: «Я подумаю об этом завтра».

– Именно…

Я обняла свою маму, как же было приятно поболтать с ней, забраться под крыло, прижаться, почувствовать себя под защитой, почувствовать себя дома.

Уже стемнело, родители пошли домой, а я уложила спать детей. Я так долго ждала этого – поцеловать каждого перед сном, полежать с младшеньким, пока он не заснёт, посекретничать с доченькой.

К полуночи дети наконец уснули. Спать в некогда супружеской постели я не смогла, поэтому перебралась на диван в гостиную. Я лежала в темноте, на полке над телевизором мирно тикали часы, сквозь тончайшие занавески с тонким изящным рисунком пробивался лунный свет. Нежное шелковое постельное белье ласкало кожу, уютный домашний аромат окутывал мою душу, убаюкивая разум, рассеивая тягостные мысли, отгоняя кошмарные смутные воспоминания. На мое лицо прокралась улыбка. Я всегда любила свой дом, но сейчас по-настоящему поняла, что он для меня значит.

Щелкнул дверной замок. На часах была половина второго ночи. Максим тихонько проскользнул в квартиру. Не включая свет, он снял верхнюю одежду и прокрался в ванную. Я слышала, как шумит вода, потом тишина, и через несколько минут его темный силуэт возник в дверном проеме. Наверно, он решил, что я легла в спальне, и, не желая меня беспокоить, решил спать на диване.

– Можешь идти на кровать, – прошептала я.

Макс охнул от неожиданности, потом еле слышно выругался и замер на месте, раздумывая, как поступить.

– Я думал, ты там спишь, – так же шепотом ответил он.

– Я пыталась там уснуть, но не смогла.

– Ясно, ладно, не буду тебе мешать… – после этих слов он развернулся и сделал шаг в сторону двери, но остановился на полпути.

– Ты мне не мешаешь, – сказала я, видя, что он не хочет уходить и не знает, как остаться. Макс медленно вернулся к дивану и сел на край.

– Как тебе дома?

– Даже лучше, чем я ожидала.

– Я рад… – это прозвучало немного фальшиво, совсем чуть-чуть, но мне стало не по себе.

– Спасибо, – уже без энтузиазма ответила я. Макс, видимо, понял, что задел меня, и теперь в воздухе висело неловкое молчание.

– Прости, я, правда, очень рад…

Нужно было что-нибудь сделать, чтобы разрядить неловкость момента, да и не только ради этого, но для того чтобы сделать первый шаг на пути к возвращению себя в семью. Я резко села на постели, так что мое лицо оказалось всего в паре сантиметров от его лица. Давно я не чувствовала тепло его дыхания на своей коже, оно будило во мне прежнее желание, которое неизменно вызывал во мне мой мужчина. Его губы приоткрылись, я больше чувствовала, чем видела его пристальный взгляд. Одно уверенное резкое движение – и вот мы в объятьях друг друга сливаемся в опьяняющем поцелуе. Макс подхватил меня на руки и быстрым шагом отнес в нашу спальню, ногой захлопнув за собой дверь.

Меня разбудило яркое теплое летнее солнце, нагло влезшее в открытое окно. Утренняя прохлада ещё доносилась от окна, но уже начала таять в коварных солнечных лучах.

– Доброе утро… – голос Максима раздался совсем близко, на мое лицо упала его тень. Я дотронулась до его лица, и счастье прямо из сердца выползло на мое лицо довольной улыбкой.

– Доброе…

– Как спалось?

Я нашла глазами часы на комоде.

– Ты про те четыре часа, что оставил мне под утро?

Мы тихо рассмеялись, руки Макса сошлись на моей спине, а я покрыла его лицо поцелуями.

Весь следующий день был под стать утру: поздний завтрак с детьми, трехчасовая прогулка всей семьей по городу, непрерывные разговоры на самые разные темы, не включающие в себя истерики, пошлости, дикий мерзкий смех и тому подобное, изобилующее в моей повседневной жизни последние два года. После шикарного вкуснейшего обеда Максим уехал на какую-то очередную деловую встречу, Алёшка убежал на свидание к своей девчонке, а мы с Серёжкой и Машей остались дома, расположившись возле телевизора в гостиной. В выборе программ я не участвовала и с удовольствием смотрела то, что выбирали дети. Ужин прошел так же бурно, как и вчера. Мои родители снова пришли в гости и принесли с собой мой любимый шоколадный торт, испеченный собственными руками, – объеденье. Максим вернулся пораньше, даже успел на десерт. Два дня даже намека на ухудшение моего состояния, как будто ничего и не было.

Ближе к полуночи мы с Максом остались одни на кухне. Вид у него был уставшим и озадаченным. Я застала его врасплох, когда он повернулся, закрыв дверцу шкафа, в который поставил натертые бокалы. Я подошла к нему вплотную и заглянула в глаза, спрятать взгляд он уже не мог, поэтому молча смотрел на меня, явно не зная, что сказать.

– Я так понимаю, сегодня спать мы будем отдельно… – это был даже не вопрос.

– Кира… я… – подходящих слов он так и не нашел.

Я отошла от него на шаг.

– Ты не собираешься спасать наш брак, – констатировала я. – Даже если меня выпишут насовсем. Прошлая ночь была спонтанной и… прощальной. Не так ли?

Макс сделал шаг вперед и взял мое лицо в свои ладони.

– Все не так. Я полюбил тебя с первого взгляда и до сих пор люблю. Но прошло уже столько времени, и Таня…

– Не надо. Я пошла спать, – внутри у меня все тряслось от волнения, но лицо оставалось спокойным, лишь глаза стали чуть влажными. Трудно описать тот момент, когда понимаешь, что последняя надежда потеряна. Макс перестал быть моим в тот миг, когда попросил развод, но все же мне казалось, если я вернусь домой, то ситуация изменится.

Максим поймал меня за руку, когда я двинулась в сторону своего дивана. Мне вдруг стало так обидно за себя, что я не смогла сдержаться и вырвала руку из его неуверенной хватки.

– Мне не нужна твоя жалость!

Этими словами закончился мой второй день дома. Иллюзия нормальности начала потихоньку таять. Отголоски отчаяния на мгновение вернулись, вызывая в моем нестабильном сознании ноющую боль.

Утро третьего дня было солнечным, я расцеловала деток и отправилась готовить завтрак. Макса дома не было, и, насколько я поняла, в течение всего дня он не появится. Так и случилось, более того, он не появился даже к ужину. Ещё два дня прошли в том же режиме: я, мои детки и родители. В два часа шестого дня моего пребывания дома в дверь вошел Макс, поприветствовал всю нашу дружную компанию, сидящую за обеденным столом на кухне, и, прочистив горло, представил особу, вошедшую вслед за ним. Представление это было индивидуально для меня, так как остальные были с ней уже знакомы.

– Кира, это Таня.