- Вспомни, зачем ты на это пошёл. Ради кого ты стараешься научиться новому, стать лучше. Напомнить тебе, или сам?
«Астрид. Виора. Лаэта. Мама. Чим», - пронеслось в голове и стало немного легче.
В этом мире тоже есть что-то приятное, интересное, важное. Да, нельзя просто так оставлять эту реальность. Надо найти правильный баланс, распределить приоритеты…
Лёгкий эфир всё больше походил на волшебный, нереальный сон. Хьёлас понял, что хотя последние несколько минут его сознание и принадлежало физической реальности, нельзя было сказать, что он полностью вернулся. И вряд ли это когда-нибудь случится полностью, ведь он не захочет! Как можно отказаться от такого великолепного неподражаемого чуда, однажды его испробовав?
- Что ж, ты неплохо справляешься, Хьёлас, - заключил мастер Китола через несколько минут. – Хочешь побыть один, или всё же поговорим?
- Хочу быть один, - твёрдо сказал Хьёлас.
- Хорошо, - мастер чуть отстранился, и только теперь Хьёлас понял, что всё это время преподаватель сжимал его запястье. – Тогда всего несколько требований. Не засыпай. Не погружайся в лёгкий эфир. И через два с половиной часа приходи на ужин. Если проголодаешься – можешь прийти раньше, на кухне дежурные предупреждены. Но не вздумай пропустить. Ты всё понял?
- Понял.
- Хорошо. Эмсат будет приглядывать за тобой из своей комнаты. Если захочешь пообщаться – приходи в общий рабочий зал.
Каждое слово, каждое мгновение отдавалось жутким раздражением. Но Хьёлас заставлял себя дышать и прокручивал в голове имена, которые с каждой секундой значили всё больше, переставали быть пустым звуком, а снова начинали ассоциироваться с образами и воспоминаниями о живых людях. О тех, что делают этот мир чуточку менее невыносимым.
Нужно найти точу опоры, которая поможет удержаться на основном уровне реальности. Не чувствовать себя несчастным, не зацикливаться на тоске о несбыточной безмятежности. Но как это сделать? За что зацепиться, если каждую секунду мысли возвращаются туда, в лёгкость, и любая попытка вспомнить чудеса реального мира отдаётся лишь раздражением и глухой досадой?
Хьёлас тяжело вздохнул, медленно поднялся с кровати и прошёлся по комнате. Тело было как будто чужим, тяжёлым. Даже дыхание давалось с трудом, словно у самого воздуха изменился вкус, что, конечно же, не могло быть правдой. Не без труда удалось вспомнить дыхание Астрид – лёгкое, воодушевлённое. От острого противоречия сводило зубы, Хьёлас не мог понять, каким образом она получает такое удовольствие от совершенно заурядного физиологического процесса, да ещё и здесь, в тягостном физическом плане? Хьёлас заставил себя уцепиться за эту мысль. Да, именно этому он должен поучиться у Астрид – наслаждаться тем, что есть, и не искать иного.
Но этот шанс он уже упустил. Легко отказываться от блаженства, когда не знаешь, что это такое. Но теперь, когда он познал вкус истинной свободы…
Хьёлас рухнул на кровать, но тут же вскочил снова. Чёрта с два он будет жалеть себя – уж в этом-то точно нет никакого смысла. У него, по большому счёту, есть выбор. Он может отказаться от прохождения практического курса, вернуться в школу, и уже там, без присмотра бдительного мастера Китолы погрузиться в лёгкий эфир. Снова забыть о самом себе и о своей физической жизни, о тех, кто ждёт его здесь… там ему будет всё равно, он не будет ни скучать по ним, и даже не вспомнит ни о сёстрах, ни о маме, ни об Астрид… Но долго ли продлится это удовольствие? Несколько дней, возможно, декад, а потом его сознание перестанет существовать, растворится в эфире… и физическое тело умрёт, пути назад не будет. Неужели такой конец можно оправдать временным удовольствием, полученным взамен?
Внутренний голос Хьёласа хотел закричать «Да!», но умолк на полузвуке. Проклятое чувство долга, чтоб ему пусто было, не позволит поступить так. Нельзя оставить маму и сестёр, нельзя бросить их. Пусть мастер Нэвиктус и позаботится об их благополучии, но всё же он не сделает для них так много, как может сделать Хьёлас. Наставник не станет возиться с Мёртвым Городом, а просто продаст участок за бесценок, чтобы прибавить эту сумму к приданому Виоры. Он не отдаст Виору в старшую школу, даже если она захочет; вряд ли он примет во внимание пожелания самих девочек, когда будет искать для них подходящую партию…
И это уже не говоря о том, что смерть Хьёласа огорчит семью, ведь они… да, они, пожалуй, любят его не меньше, чем он их. У них в семье не принято об этом говорить, ведь всё и так вполне очевидно.
Хьёлас выдохнул. Злость вдруг потухла, осталась лишь печаль и лёгкая горечь. Как он сразу этого не понял? Ведь долг тут вовсе ни при чём. Это, опять-таки, его собственный осознанный выбор. Оставаться здесь, с ними, дать им максимум того, что получится… а потеряться в лёгком эфире он всегда успеет. Вот он, ключ к компромиссу – отсрочка.
Хьёлас в очередной раз тяжело вздохнул. В его голове установилось некое подобие порядка. Во всяком случае, он нашёл точку опоры, которая не даст ему потеряться снова, ну, или, по крайней мере, быстрее прийти в себя, когда безмятежность новой магии захватит его снова.
Когда пришло время ужина, Хьёлас всё ещё пребывал в дурном настроении. Но он уже не опасался сорваться. Ему просто было нужно больше времени, чтобы мысли и чувства окончательно улеглись в новой системе ценностных координат. «Когда-нибудь, - думал он, - когда я закончу все свои дела и выполню все обязательства, когда придёт время уйти из этого мира, я не просто умру, а растворюсь в лёгком эфире. Безобидный, вполне приемлемый компромисс. И теперь уже не несбыточность, а лишь перспектива долгого ожидания огорчает меня, но терпения мне всегда было не занимать, так что…»
Мастер Китола ничего ему не сказал, лишь подарил пристальный задумчивый взгляд и едва заметно одобрительно кивнул. Хьёлас счёл, что этого более чем достаточно, и уселся на своё обычное уединённое место. Есть ему не хотелось, но он знал, что это необходимо, и заставил себя приговорить хотя бы половину порции. После ужина он вернулся в свою комнату и открыл учебник по продвинутому праву, чтобы хоть немного отвлечься от недавнего стресса.
Вольный Выдох был спокоен и умиротворён. Ему нравилось существовать, ему нравилось двигаться и стоять на месте, участвовать и просто созерцать – он любил абсолютно всё, что с ним происходило. Каждое мгновение его жизни доставляло ему удовольствие, и сдерживать неистовый радостный хохот ему тоже нравилось – как будто сотни иголочек игриво кололи его изнутри. И когда какая-то другая сущность приблизилась к нему и отправила ему информационный сгусток, он тоже был рад пообщаться – ровно до того момента, когда суть сообщения дошла до него.
«Хьёлас, возвращайся».
Он открыл глаза. Отвращение, чуждость…
- Сделай вдох. Хорошо, ты молодец, Хьёлас.
Опять всё сначала.
Дышать, вспоминать, возвращаться.
- Что случилось? – спросил он, приподнимаясь на кровати.
У него ужасно кружилась голова, как будто он пролежал в горячечном бреду не менее трёх дней. В окно светили яркие солнечные лучи, но было прохладно. Хьёлас закутался в одеяло и выжидающе поглядел на мастера Китолу, который пристально наблюдал за каждым его движением.
- Ты молодец, Хьёлас, что так быстро, по первому требованию, вернулся, - сказал тот, но по интонации было ясно, что что-то всё-таки не так. И действительно, едва убедившись, что ученик внимает его словам, мастер продолжил: - Но ты опять погрузился в лёгкий эфир во сне, сам не осознавая, что ты делаешь. И ты не вспомнил, что происходит, пока Эмсат тебя не позвал. А вот это очень плохо. Если бы подобное произошло на незащищённой территории, ты бы оказался в большой опасности. Ни один вэнант не пропустит не осознающего себя ауспектора, если вдруг заметит его на доступной территории.
Хьёлас нервно прокашлялся и нахмурился. Пожалуй, мастеру не стоило торопиться с описанием мрачных перспектив, жизнь и так не кажется слишком уж прекрасной.
