- Очень хорошо, Апинго, - сказал мастер Торош, подходя к его столу. – Только задание было – сделать зелёную подсветку.

Несколько секунд Хьёлас со смешанными, но всё ещё приглушёнными чувствами таращился на оранжевую подсветку – точь-в-точь оттенок кудрей Астрид! – не понимая, чем плох этот цвет. А потом он поглядел на часы, прикинул, успеет ли на ужин, если начнёт исправлять ошибку прямо сейчас, и, не тратя ни одной лишней минуты на пререкания, начал аккуратно распутывать собственные плетения. Что ж, сам виноват, надо быть внимательнее. Такого с ним прежде не случалось, чтобы он забыл о сути задания!

Он чувствовал усталость, но не настолько сильную, чтобы взбунтоваться. У кого-то снова что-то взорвалось. Хьёлас попятился от своего рабочего места, но на этот раз обошлось без цепной реакции по всему классу – видимо, народ начал привыкать к экстремальным условиям. Работа продолжалась, время от времени кто-то огрызался на замечания мастера. Хьёлас ни на что не обращал внимания, полностью погрузившись в процесс. Ему во что бы то ни стало надо было освободиться до ужина. Он и так отстал от собственного графика на день, а если придётся ещё и задержаться на практике – весь план полетит к чертям…

Ба-бах!

Хьёлас отшатнулся от собственной песчаной куклы и резко выдохнул. Взрыв оглушил его на несколько мгновений – он находился слишком близко и рука его дрогнула. Он не успел даже осознать боль – Шетар снова оказался рядом и помог ему.

В очередной раз возвращаться к работе Хьёлас не торопился. Он чувствовал, что что-то делает неправильно, что-то в корне идёт не так. Это странное отупление в мозгу, отсутствие эмоций относительно происходящего… с одной стороны, вроде бы и хорошо – ничто не отвлекает от цели и продолжать работу, несмотря ни на что, не составляет труда. Но, с другой стороны, это равнодушие делает его неосторожным. Так ведь можно ещё двадцать раз взорваться!

Хьёлас в очередной раз посмотрел на часы. Если он сейчас начнёт очередную попытку, то на ужин точно не успеет.

- Мастер Торош, а на ужин сходить можно? – спросил он, подняв руку.

Преподаватель поглядел на него слегка озадаченно, как будто желание поесть было чем-то противоестественным.

- Можно, Апинго, - сказал он через несколько мгновений. – Но после ужина вы возвращаетесь сюда и продолжаете работу. То же самое и к остальным относится.

Хьёлас ушёл в трапезную, продолжая рассуждать о собственном настроении. Раньше он и подумать не мог, что спокойствие может быть неприятным!

- Эй, дружище, всё в порядке? – с преувеличенной бодростью спросил Чим, нагоняя его в коридоре.

- Кажется, я схожу с ума, - честно сказал Хьёлас.

- Так быстро? – удивился Чим. – Настоящая учёба ещё даже не началась, а ты уже готов? Вот мастер Гато оценит!

Хьёлас досадливо закатил глаза.

- Да ну тебя! Это же не из-за нагрузки. Просто… - он озадаченно поджал губы, пытаясь сформулировать, наконец, что происходит. – То есть, может, и из-за неё, но моё собственное расписание тут ни при чём. И вот я думаю: если я едва справляюсь с подготовительным курсом, как я потяну все остальные? Может, я действительно переоценил свои силы?

Чим хмыкнул и вдруг схватил Хьёласа за запястье.

- Я бы не назвал это «едва справляюсь», - со снисходительной усмешкой сказал он.

Несколько мгновений Хьёлас пытался понять, о чём толкует его друг, но потом вдруг понял – на нём всё ещё висит самая первая сигналка мастера Тороша. Даже после всех событий последних часов она осталась невредима!

- Вот даже не знаю, хорошо это или плохо, - задумчиво сказал Хьёлас. – Это ведь ненормально, да?

- Слушай, что ты паришься? – спросил у него Чим с едва заметной досадой в голосе. – Ты всегда хорошо собой владел. Вспомни – в средней школе ты тоже дольше всех носил первое открытое плетение.

Хьёласу стало немного совестно за собственное нытьё, но одновременно от души отлегло – ничего особенного не происходит. А вот у Чима были трудности. Как бы хорош он ни был в плетениях, стоило ему хоть на секунду отвлечься, заклинание искажалось до неузнаваемости, и, что хуже всего, всё равно замыкалось и начинало действовать. Он привык быть лучшим на практических занятиях, но теперь мастер Торош придирался к нему явно сильнее, чем к остальным.

То ли дело было в небольшом отдыхе, то ли в том, что ужин подкрепил силы, но по возвращению в класс Хьёлас почувствовал себя немного увереннее. Он уже не ощущал той нездоровой отстранённости, что овладела им недавно, но всё ещё оставался спокоен.

Взрывы в классе случались всё реже. После ужина у многих прибавилось сил и терпения, и теперь студенты один за другим сдавали готовые работы мастеру. Даже Чим справился и спешно зашагал к выходу из класса, и, проходя мимо Хьёласа, напомнил:

- Зелёный.

Пришлось развеять несколько последних петель, в которые снова каким-то образом втесались «рыжие» намерения. Хьёласу не терпелось закончить и покинуть класс, но он знал, что спешка может всё испортить, поэтому он работал ещё медленнее и аккуратнее, чем прежде.

Справившись, наконец, с задачей и утерев со лба пот, Хьёлас огляделся. Сейчас бы сплести всё-таки щит, но не вокруг себя, а вокруг работы! Если вдруг у кого-то в классе снова рванёт и разлетятся обрывки плетений… Только бы преподаватель успел проверить! Но Хьёлас зря беспокоился – мастер Торош уже заметил зелёный свет в его кукле и направлялся к нему.

- Хорошо, Апинго, - сказал он, выставляя высший балл за урок. – Ты мне вот что скажи: ты на практический курс лёгкой магии записался?

- Да, - осторожно сказал Хьёлас, опасаясь, что его сейчас снова будут отговаривать от слишком большой нагрузки. – А что?

- Просто хотел убедиться, что ты это не упустишь из виду. У тебя склад характера очень подходящий для этого направления.

Хьёлас озадаченно кивнул и покинул, наконец, класс. Может, всё действительно идёт, как должно? Ведь то же самое твердил ему и мастер Нэвиктус, когда обучал медитации и другим способам справляться с эмоциями – всё это должно было помочь ему не только в решении жизненных проблем, но и в изучении лёгкой магии – одного из самых продвинутых и перспективных направлений.

Примерно в таком же ритме проходила вся первая учебная декада. На выходной домой отпустили далеко не всех, а только тех, кому дал индивидуальное разрешение мастер Торош, да и то при условии, что ночевать студент будет в школе. Хьёлас разрешение получил, и мог бы отправиться на Ацокку, чтобы проведать маму и Лаэту, а заодно съездить в Мёртвый Город, посмотреть, как там дела… Но он решил остаться в школе и подтянуть «хвосты» в которых не поспевал за собственным графиком, удовлетворившись лишь новостями, полученными через нунциев.

С Астрид они встречались раз в несколько дней, но теперь тратили на прогулки не больше часу – это устраивало обоих. Разговаривать с ней можно было бесконечно, и это никогда не надоедало, но даже если бы Астрид вдруг не захотела разговаривать, достаточно было того, что она находилась рядом. Её вечная притаившаяся улыбка, которая только и ждёт, чтобы ей дали волю, её удивительный ритм дыхания – Хьёлас никак не мог понять, что она делает не так, как другие люди. Вроде, и ритм вполне обычный, и техника классическая медитативная, но как ей удаётся делать это с таким удовольствием и заразительным желанием? Хьёлас не знал. Но надеялся, что когда-нибудь она откроет ему этот секрет.

Новое расписание только-только начало входить в колею, как снова начали назревать перемены: подготовительный курс завершался, и те студенты, которые вовремя получили все зачёты, могли переходить к практическим занятиям согласно индивидуальной программе. Во всём этом был один неоспоримый плюс – можно будет закрывать на ночь дверь в комнату и наслаждаться полным одиночеством и покоем.

А самое первое сигнальное плетение мастера Тороша Хьёлас всё ещё носил на левой руке, даже не замечая его. Как сказал мастер – почётный знак за самодисциплину.