Учитель отторг его довольно грубо, но рассмеялся.

- А ты быстро учишься. Давай ещё раз, только… без сомнительных техник, ладно?

Хьёлас пытался. Он называл имена – самые разные. Охотников, с которыми он успел познакомиться. Жрецов, с которыми Дамир мог быть знаком. Те, которые он слышал от самого охотника, но с которыми не был знаком. Через некоторое время он понял, что хоть и не может полностью отследить путь намерения в чужом сознании, но всё же улавливает отголоски на поверхности. Их трудно было отследить, но всё же…

«Кто такой Дамир Хэвенн?»

На собственное имя реакция была самой яркой и очевидной, и Хьёлас подумал, что если он будет спрашивать у каждого, кто такой Адвин Арди, то встретившись с ним самим, даже случайно, он легко опознает ответ, даже если тот солжёт.

Но на этот раз Хьёлас знал, что искать, за какой сигнал цепляться. Он хотел понять лучше, как это работает, и Дамир помогал ему изо всех сил – притягивал его внимание к собственному «я», приглашал увидеть, как всё устроено, подстраивался, позволял Хьёласу буквально прочувствовать на себе… и в какой-то момент контакт с чужим сознанием резко обострился. «Я» Дамира Хэвенна начало восприниматься как собственное, и это было…

Хьёлас отпрянул, снова замкнулся на самом себе, но непоправимое уже произошло. Он узнал, каково это: быть Дамиром Хэвенном. Страшное, тошнотворное чувство…

Оно само по себе не было ни агрессивным, ни опасным. От него не хотелось избавиться или оказаться как можно дальше… Хьёлас был настолько ошарашен этим новым ощущением, что несколько мгновений даже не мог думать ни о чём, кроме его природы. Оно было правильным, приятным, но в то же время отвратительным. Как мерзкая гниль, щедро политая мёдом.

- Да уж… - негромко сказал Дамир через некоторое время. – Я тебя недооценил.

- Слишком часто слышу это от своих учителей, - проворчал Хьёлас.

Дамир невесело рассмеялся.

- Я бы на твоём месте не огорчался по этому поводу.

- Не сомневаюсь.

Хьёлас был зол, хотя и сам не понимал, из-за чего именно. Ему было дурно, но не впервой после занятия лёгой магией. Ему было страшно – но это и неудивительно, если он действительно прикоснулся к разуму человека с такой жуткой биографией. Он ужасно устал. И, конечно, о продолжении тренировки уже даже разговора не шло.

- Мне надо отдохнуть.

Он придвинулся к костру, который уже начал затухать, и подбросил в него веток. Хьёласа бил озноб, по спине бегали холодные мурашки. Не по себе ему было ещё и из-за близости Пограничья. Он запоздало подумал, что не зря же эта территория считается небезопасной…

- Ладно. Отдыхай.

Дамир поднялся и ушёл куда-то во тьму, но Хьёлас слышал, что он остановился на некотором расстоянии, и, кажется, вскарабкался на дерево.

Если бы Хьёлас мог избавиться от мыслей и воспоминаний, он, не колеблясь, сделал бы это.

Он знал, что в жизни иногда случаются ужасные непоправимые вещи. Но одно дело – просто знать о них, или быть случайным свидетелем того, как они происходят с кем-то. Совсем другое – прочувствовать на себе. И хотя умом Хьёлас понимал, что на самом деле ничего подобного сам он не переживал, это чувство ужаса, тоскливой безнадёжности, беспомощной злости… и не хочется даже вспоминать собственную счастливую семью, которая сейчас, к счастью, в безопасности. Как будто сама мысль может им навредить…

Хьёлас подкинул в костёр ещё веток, придвинул к нему спальный мешок и забрался внутрь. Спать он не мог и не собирался, но хотел хотя бы согреться…

Были ли эти чувства сравнимы с тем, что испытала мама, когда он пропал в Мёртвом Городе? Хьёлас очень надеялся, что нет. В конце концов, он не был её единственным ребёнком – у неё были ещё Виора, Лаэта и Тоэша, хотя старшая уже и принадлежала другой семье. Придётся ли самому Хьёласу когда-нибудь испытать что-то подобное?

Он тяжело вздохнул и перевернулся на другой бок. Он увидел пляшущие тени от пламени костра, и они стали на удивление успокаивающим зрелищем. Горе утраты означает, что когда-то ты был счастлив. В твоей жизни было что-то бесценное, за что стоило бороться, а ведь многие люди не могут похвастаться и этим.

Хьёлас услышал, как вернулся Дамир, взял спальник и устроился по другую сторону костра. Как он живёт с этим всё время? Или это был разовый всплеск? Обострённое воспоминание, вызванное посторонним вмешательством? Да, наверное, так и есть. Но если это правда… Дамир отреагировал на удивление спокойно. Он был удивлён успехом Хьёласа, но не задет неприятным ощущением. А ведь утром он даже рядом идти не захотел, когда Тайре рассказывала Хьёласу их историю…

Надо отвлечься. Отдохнуть. Выспаться. Утром, как водится, многие вещи станут на свои места. Хьёлас снова повернулся и уставился на пламя. Если поднести к нему руку – будет горячо. Больно. Адреналин, ярость, агрессия. Но не унылая гниль, сладкая из-за испорченного мёда.

«Хорошо, что я не могу этого понять», - подумал Хьёлас и закрыл глаза.

Заснуть ему не удавалось довольно долго. Неловкость от присутствия Дамира, тяжесть чужих воспоминаний, жёсткая земля… но в конце концов истощение взяло верх, и Хьёлас уснул – поверхностным чутким сном, как бывало с ним после особенно сложных занятий по Лёгкой Магии.

Его сознание бродило по границе, но не погружалось – он знал, что нельзя. Кто-то был рядом – жуткий, бесконечный, и этот кто-то не был Дамиром Хэвенном.

Хьёлас не мог его увидеть, просто знал, что он рядом. Он попытался проснуться, но ничего не изменилось – всё та же мутная мгла пограничья, и тишина, и неподвижность… Он попытался закричать, но снова не преуспел. Тело как будто не принадлежало ему – продолжало ритмично и глубоко дышать, в то время как разум вопил, звал на помощь, пытался проснуться, тело не слушалось.

«Помогите! Дамир! Разбуди меня! – мысленно кричал Хьёлас. – Разбуди меня, прямо сейчас!»

Но Дамир его то ли не слышал, то ли не желал помочь, то ли сам был в таком же положении. И только неведомое нечто, глядевшее на Хьёласа, приблизилось ещё немного, напирая, перекрывая дыхание…

«Это сон, - убеждал себя Хьёлас. – Просто кошмарный сон. Сейчас я проснусь, и всё будет в порядке…»

Но в то же время в глубине сознания крутилась другая, куда менее приятная мысль. Сколько раз прежде, когда происходили какие-то ужасные вещи, я пытался убедить себя, что это кошмарный сон? И сколько раз я просыпался? Ни разу? То-то же…

Невидимое чудовище, казалось, впитывало его страх, становилось сильнее с каждой каплей. В какой-то момент Хьёлас вдруг понял, что абсолютно беспомощен. Он действительно ничего не может изменить, всё, что ему остаётся – просто ждать, пока что-то изменится. Он смирился и отчасти даже успокоился…

По лесу пронёсся поток прохладного ветра – это было первое физическое ощущение, которое осознал Хьёлас. Он не без труда разлепил веки и неуверенно пошевелился – тело снова было под контролем. Никакого чудовища рядом, разумеется, не было, но Хьёлас всё равно поднялся на ноги и нервно прошёлся туда-сюда, разгоняя воспоминания о ночном кошмаре.

Костёр потух. Дамир спал – ну, или во всяком случае, молча лежал в своём спальном мешке спиной к Хьёласу. Вокруг было темно и тихо, ничего подозрительного. Хьёлас снова прилёг, осторожно заглянул в Лёгкий Эфир. Никаких посторонних и там. Немного неприятный фон, но он здесь, похоже, всегда такой. Наверное, в этом всё дело.

Кто-то посторонний рядом, - снова снилось Хьёласу, - кто-то посторонний прямо здесь. И это не Дамир Хэвенн. И это не Хьёлас Апинго. Я – не Хьёлас Апинго. Его тут больше нет.

ЧТО?!

Хьёлас вскочил, и, от греха подальше, выпутался из спального мешка. Сон, опять всего лишь сон, но почему такой странный?

Хьёлас понимал, что нужно сделать: углубиться в учебную медитацию, найти своё «я», утвердиться в нём, укрепить связи с ядром и сознанием. Но он не мог себя заставить – просто боялся. Как будто чувствовал, что обнаружит в своём «я» что-то совершенно безобразное, чуждое… гниль. Но откуда ей там взяться? Это же не его боль, не его горе?!