Вернувшись в школу, Хьёлас добросовестно отправился на уроки, на которые он ещё успевал попасть. Весь день он честно следовал расписанию: индивидуальное занятие по лёгкой магии, затем – встреча с Астрид в школьном клубе уанорру… Но мысли его постоянно крутились вокруг письма отца и документов, которые тот оставил в строго защищённой ячейке. Что там может быть о Мёртвом Городе, об идеограммах? Как далеко в своих исследованиях продвинулся отец? И что за информация может быть в папке с пометкой «Арганиф»? Хьёлас никак не мог определиться, стоит ли ему заглядывать в её содержание. В конце концов, знание его ещё ни к чему не обязывает…
- Ты сегодня витаешь в каких-то особо отдалённых облаках, - заметила Астрид, без особого труда выиграв у него две партии подряд на малом поле.
Хьёлас вздохнул и предпринял попытку улыбнуться.
- Да, у меня появилась кое-какая информация к размышлению. Ничего серьёзного, просто…
- Привлекло твоё внимание, - понимающе кивнула Астрид. – Поделишься?
И только теперь Хьёлас сполна отдал себе отчёт в том, почему же ему так хотелось изучить документы отца. До этого момента мысль копошилась где-то на периферии, не оформляясь в полноценное осознание, но теперь…
В последнем деле Абсалона, скорее всего, каким-то образом был замешан Ферп Карога. Пока что нельзя сказать, в какой степени, и есть ли вообще какие-то прямые указания на его участие… да что тут говорить, Хьёлас даже не знал, чему именно было посвящено это расследование! Туманные намёки мастера Нэвиктуса оставляли слишком большой простор для домыслов.
- Я пока даже сам не знаю, о чём размышляю, - сказал Хьёлас, неловко пожав плечами. – Думаю, мне нужно больше информации. Но если я захочу об этом поговорить и когда буду к этому готов… ты будешь одной из первых, с кем я это обсужу.
Хьёлас невольно усмехнулся, вообразив, каким может быть этот разговор. Конечно, обманываться ожиданиями нет смысла, но помечтать-то можно…
- Ты сегодня чересчур загадочный, - с ноткой обиды сказала Астрид и смерила его недоверчивым взглядом.
- Не сердись, - попросил Хьёлас и поставил фигуры для розыгрыша первого хода в следующей партии. – Ничего особенного на самом деле. Просто рассуждаю… о своих карьерных перспективах. Мастер Китола обещал мне рекомендацию для летней стажировки в Институте Лёгких Практик, но теперь… боюсь, что он передумает.
Он сам не знал, зачем солгал. Мог же просто уйти от ответа, но тут… ему захотелось сменить тему. Отвлечь Астрид, чтобы она больше не спрашивала. Потому что если он действительно узнает что-то о Ферпе Кароге… что он должен будет с этим делать?
- Даже если передумает, может, это и к лучшему, - сказала Астрид, ничем не выдавая, заметила ли она неискренность. – Талант, конечно, нужно развивать, но, может, тебе стоит немного отдохнуть от лёгкой магии?
- Об этом я и думал, - пожал плечами Хьёлас. – Но у меня, вроде как, ещё есть время принять решение.
После этого короткого разговора Хьёлас перестал думать о документах отца, но зато мысли его зациклились теперь на том, почему он солгал Астрид. Опасался ли он, что она расскажет отцу о его возможных находках? Или ожидал, что она сразу начнёт отговаривать его от изучения материалов, потому что это может оказаться опасным? Или, наоборот, попросит как можно скорее во всём разобраться, чтобы у них появился рычаг влияния на Ферпа? Наверное, дело было в том, что он просто не знал, как она отреагирует. Это открыло бы ему новую сторону её личности, и он немного опасался того, что может увидеть.
Кое-как ему удалось свести третью партию в ничью, и, сославшись на усталость, он попрощался с Астрид и вернулся в свою комнату. Теперь, когда он осознал, чего опасается, принять решение было легче. Да, Астрид может принять сторону отца, но только в том случае, если ей дадут право голоса, но Хьёлас сомневался, что Ферп стал бы посвящать её в детали по собственной воле, и он тоже не станет. Некоторые вопросы должны решаться без вмешательства женщин, пусть даже любимых и дорогих.
Приняв такое решение, Хьёлас отправил нунция в банк с просьбой зарезервировать для него кабинет в хранилище на несколько часов. Оставалось надеяться, что никто из мастеров и ассистентов не станет возражать против его регулярных отлучек из школы – а времени, чтобы внимательно изучить все материалы, ему понадобится немало.
Труднее было расставить приоритеты. Хьёлас не знал, за что браться вначале: за материалы расследования, результаты исследований идеограмм и Мёртвого Города, или попробовать связаться с Миссией Иропп и узнать хоть что-нибудь у них? Но, судя по тому, что написал отец, эта загадочная организация любит скрытничать, а значит, к общению с этим Лекком Луяноем нужно как следует подготовиться.
И эта подготовка, судя по всему, могла занять не одну декаду. Когда Хьёлас в очередной раз оказался в хранилище наедине с кучей документов, он понял, что разобраться в записях отца будет не так просто. Поэтому сначала решил просто просмотреть содержимое всех коробок.
Наверху каждой была копия письма, которое Хьёлас уже прочёл. А во второй ячейке кроме большой коробки, была ещё одна тонкая папка, которая стояла рядом, чуть обособленно, как будто готовая к тому, чтобы её вытащили и унесли. Конечно, она сразу привлекла внимание Хьёласа, и ещё больше он оказался заинтригован, когда обнаружил на обложке надпись «Чим».
Внутри обнаружились странные диаграммы, расчёты, схемы… копии некрологов из местных газет и отчёты из легационного реестра. Два имени были выделены, и сразу бросились Хьёласу в глаза: Аса Игнас и Дрей Мариуш. Занятно…
Хьёлас взял папку и расположился в кабинете, чтобы внимательно и последовательно изучить всё её содержимое. Похоже, его отец пытался разобраться в том, что и почему произошло с Чимом.
Схемы и формулы казались Хьёласу смутно знакомыми – что-то такое он видел то ли в одном из учебников по продвинутой лёгкой магии, то ли на спецкурсе по протекционизму, куда они с Чимом ходили некоторое время, чтобы оставаться в школьном списке «Лид». Судя по одному из рисунков, это были расчёты какого-то узкоспецифичного щита, проникающего сразу на все три уровня реальности, причём самая сложная и заковыристая его часть находится именно в лёгком эфире… но зачем он нужен?
Дальше был довольно большой список имён, два из которых привлекли внимание Хьёласа чуть раньше и были обведены, часть – аккуратно вычеркнуты, некоторые были помечены знаками вопроса. Ещё два имени были выделены знаками вопроса и подчёркиванием: Юнге Лавис и Йор Гарретт. Последнее имя показалось Хьёласу смутно знакомым, но он так и не смог вспомнить откуда. Впрочем, он надеялся, что в следующих документах будут кое-какие объяснения.
И действительно. Копии некрологов были отмечены несколькими близкими датами в середине Привычной Луны года восемьдесят два ноль восемь, то есть за две луны до рождения Чима. Большинство из тех, чьи имена были вычеркнуты, умерли естественной смертью – от старости или неизлечимой болезни. Но были и исключения, в том числе среди выделенных имён.
Дрей Мариуш был признан слабоумным, и родители отказались от него. В приюте кто-то из старших детей довёл его до эмоционального срыва и всплеска силы из ядра, которую воспитатели не успели вовремя подавить. Другие дети получили травмы, а сам Дрей погиб в огне в возрасте четырёх лет.
Аса Игнас умерла по неизвестным причинам, когда ей было чуть больше двух лет. У неё произошёл странный приступ, природу которого целители так и не сумели установить.
Были имена ещё нескольких детей, умерших по тем или иным причинам на Ацокке и даже на ближайших кайфарах в эти дни. Но имени «Бенедикт», вопреки ожиданиям Хьёласа, среди них не было.
Перейдя к заметке о Йоре Гарретте, Хьёлас сразу вспомнил, где слышал это имя: кто-то из ассистентов упоминал его по пути к школе после посещения Кледа Шабара. Это был студент Небесных Пирамид семнадцать лет назад, и он тоже потерялся в лёгком эфире, но его так и не нашли. Его тело умерло во второй день Смелой Луны года восемьдесят два ноль девять, то есть несколько позже, чем остальные из списка. Почему же он привлёк внимание отца?
