- Всё в порядке? – спросил друг.

Хьёлас не ответил. Очевидно же.

Кушать ему не хотелось, но он послушно последовал в трапезную и занял свободное место, попутно здороваясь с теми, кто его окликал.

- Эй, дружище, мы уже здоровались, помнишь? – сказал вдруг Чим.

Да, возможно. Неважно. Эта мелодия…

Один. Два. Три… пятнадцать… Почему движение остановилось? Пора спать? Но ведь светло.

Хьёлас моргнул и огляделся. Рабочий зал для погружений. Мейто, мастер Китола, Вито Бразер.

- Простите, - сказал Хьёлас. Извинения действовали почти всегда.

Ассистенты молчали, а мастер Китола ответил не сразу. Он наблюдал за лицом Хьёласа, хотя неясно было, что он ожидает увидеть.

- Чим сказал, что ты сегодня молчалив.

- Кажется, я пропустил большую часть дня, - равнодушно признался Хьёлас и перевёл взгляд в окно. Он знал, что скрыть провал в памяти не удастся, и что мастер будет недоволен. Всё это до ужаса надоело…

- Что последнее ты помнишь? – спросил мастер Китола.

Хьёлас невнятно пожал плечами, пытаясь восстановить последние события.

- Мы гуляли с Виорой и Астрид в парке…

- Это было два дня назад, - нейтральным голосом сказал мастер. – И вчера вечером ты помнил больше.

Хьёлас попытался ещё раз, но безуспешно.

- Кажется, сегодня не происходило ничего особенного, что я мог бы запомнить, - сказал он. И, когда никто никак не прокомментировал его слова, он понял, что этого мало, и добавил: - Прошу прощения. Я отвлёкся. У меня крутилась какая-то музыка, и я никак не мог её воспроизвести… и это сбило меня с толку.

- Ты не стараешься, - довольно резко упрекнул его мастер Китола. – Прошла уже почти декада с того момента, как мы тебя вытащили, но ты не возвращаешься к жизни. Ты плывёшь по течению и считаешь, что это нормально? Куда ты так выплываешь?

Хьёласу нечего было на это ответить, и чуть переведя дыхание, мастер продолжил:

- Ты был так талантлив, так силён! Куда всё делось? Ты продержался в лёгком эфире рекордное для новичка время – больше двух декад! Ты спрашивал, что за люди собрались вокруг нас, когда мы тебя нашли? Так я тебе скажу: это были мастера, ассистенты и студенты, которые хотели увидеть своими глазами, что происходит с «потерянным» в эфире, когда сознание окончательно разрушается. Ты был на грани, все это видели, но ты им показал ещё более редкое чудо, которое они точно не забудут: ты всё-таки удержался. Не без помощи, да, но ты сделал всё, что было в твоих силах, чтобы вернуться. И что теперь? Ты просто сдашься, позволишь эфиру забрать тебя?

Хьёлас не отвечал. Он знал, что мастер прав, и, вероятно, желает ему добра… вот только Хьёласу было всё равно. Умом он понимал, что с ним происходит что-то нехорошее, но ни одна мысль не находила в нём эмоционального отклика. Как будто все чувства, все привязанности и ценности остались там, в лёгком эфире. Но даже во время неизменных учебных погружений ничего не возвращалось.

Его увещевал не только мастер Китола. Нэвиктус Хоггарт, Криир Гато, даже Чим и Астрид – все они пытались убедить его в чём-то, что-то доказать… вот только ничего нового они не сообщали. Хьёлас знал, что он должен как-то научиться не терять осознанность в реальности, но… ничего не мог с собой поделать, как будто исчезла некая точка опоры, которая удерживала его раньше. Как Хьёлас ни пытался вспомнить, что это было, ничего не получалось. Он помнил, что это как-то было связано с долгом перед семьёй, с заботой о маме и сёстрах… вот только он убедился, что без него они прекрасно справлялись.

А то, с чем он столкнулся в лёгком эфире, всё ещё было с ним. Он не мог вспомнить подробности, но оттого ещё больше внимания притягивалось к смутным отголоскам. Как эта песня, которую он просто не мог выбросить из головы, которая вытеснила всё остальное и потянула за собой прочие смутные воспоминания. Как эти странные плетения, которые он пытался повторить, но не мог…

На одном из уроков протекционизма Хьёлас пытался сплести избирательный барьер, но едва он создал первую нить и завернул петлю, это напомнило ему что-то… какой-то необычный обрывок, который он видел в лёгком эфире. Он не отпускал Хьёласа, не давал ему покоя, так что пришлось попытаться его воспроизвести. Хоть как-то, приблизительно, но только не останавливаться, не дать этой мысли вновь ускользнуть! Когда Хьёлас пришёл в себя, учеников в классе не было – только мастер Гато и двое ассистентов, которые тщательно отслеживали каждый его поток и были настороже на случай, если что-то пойдёт не так. Это случалось уже не в первый раз, и всякий раз мастера не останавливали его раньше времени, а предпочитали прервать урок и обезопасить учеников за пределами класса. Хьёлас знал, что они преследуют две цели: во-первых, помочь ему восстановить события, пусть даже через плетения, которые лезут ему в голову; во-вторых, исследовать необычную магию. Да, большинство его плетений были откровенно спутанными и бредовыми, составленными из обрывков бессвязных идей, но в один из дней он создал что-то довольно интересное, и мастера надеялись, что это повторится.

Хьёлас отчётливо запомнил тот эпизод – возможно, потому, что это был редкий случай, когда воспоминание оказалось завершённым и отчётливым, и после реализации перестало его беспокоить. Это случилось на уроке практического целительства. Они изучали технику бесконтактного влияния, как вдруг Хьёлас вспомнил что-то. Настолько ярко и болезненно, и он настолько боялся упустить эту внезапную мысль, что сразу начал плести… это было не заклинание, просто трёхмерный контур с поправкой на время… И то, насколько структура была отчётливой и стабильной, могло свидетельствовать только о том, что это была идеограмма из базовой речи. Что она означала, не знал никто, и в справочниках ничего подобного не обнаружилось. Но Хьёлас знал, что его творение тщательно изучил, а потом стёр все следы, мастер Эноба.

- Хьёлас? – он вздрогнул, услышав голос, ведь он почти забыл, где находится. – Почему тебе так сложно сосредоточиться на новых делах? Я понимаю – знаю! – что смутные воспоминания досаждают тебе, но мы ведь пытаемся справиться с ними вместе, верно? Но ведь в мире много других важных вещей, которыми ты занимался раньше. Почему ты не можешь на них сосредоточиться?

- Я как будто умер, - Хьёлас попытался объяснить свои ощущения мастеру Китоле. – То есть это действительно произошло – с точки зрения тех, кто знал о моём исчезновении. Конечно, запустить официальные протоколы, чтобы подтвердить это документально, не хватило времени, но… я понимаю, что все близкие думали, что больше меня не увидят. Но при этом ничего не изменилось, понимаете? Ничего из того, что зависело от меня, не исчезло.

- Тебя именно это огорчает? Что твоя семья нуждается в тебе не так сильно, как ты думал?

- Не огорчает, - Хьёлас покачал головой и задумался. – Наоборот, я рад, что они начали справляться. Мастер Нэвиктус не оставил их, хотя я опасался иного. Чим тоже им помогал. Мама и сёстры и сами не опускали руки… это просто отлично. Как я могу огорчаться этому? Просто я понял… - он запнулся, подбирая правильные слова. Это был тот редкий случай, когда в голове немного прояснилось, получалось связывать слова в более-менее длинные предложения. Хьёлас не знал, с чем это связано сегодня, но понимал, что моментом надо пользоваться. Попытаться найти хоть немного того себя, который был в этом теле раньше. И если мастер Китола считает, что разговоры – подходящий для этого способ… что ж, наверное, его знаниям и опыту можно доверять. – Я понял, что моё чувство долга перед ними, которое всегда поддерживало меня в трудные моменты… ну, его значимость была несколько преувеличена.

- И теперь ты считаешь, что ничего им не должен? Раз уж они могут справиться сами…

- Да, что-то вроде этого, - задумчиво сказал Хьёлас. – Нет, я готов заботиться о них и впредь, но теперь это… перестало быть моим уникальным предназначением. Что-то типа утраты монопольного права.

Некоторое время мастер молчал, обдумывая его слова. Хьёлас тяжело вздохнул. То, что он сказал сейчас, звучало как-то неправильно, хотя и по большей части соответствовало тому, что он действительно думал. Было что-то ещё, что мешало ему полностью вернуться «в себя», но что?