«Нет», - коротко сказал он.

«Возвращаемся?» - спросил Вито.

«Да».

Клед невероятен, и, наверное, неповторим, и вполне вероятно, что это первый и последний шанс Хьёласа увидеть и изучить нечто подобное, но… стоит ли оно риска собственной жизнью и здоровьем? Однозначно нет. И пусть упускать шанс было неприятно, Хьёлас был абсолютно уверен, что принял правильное решение. Эта мысль хоть немного, но утешала.

Следующие несколько часов Хьёлас пытался осмыслить всё увиденное, разложить по полочкам… но это оказалось не так-то просто. Все образы сбились в кучу, и даже то, что он пытался игнорировать во время погружения, засорило его воспоминания невнятной мешаниной образов. То и дело у него перед мысленным взором появлялась какая-то картинка или ситуация, слышались чьи-то голоса… и это определённо были не воспоминания самого Хьёласа. Похоже, он всё-таки не сумел как следует отгородиться от хаотичного потока.

Когда снаружи окончательно стемнело, мастер Рисав объявил, что пора возвращаться, и велел мастерам ещё раз проверить свои группы – все ли вернулись. Но вместо мастера Китолы поверку провёл Вито Бразер – сам мастер был занят тем, что накладывал блокировку на Шиноу – тот неудачно попал то ли под какой-то поток, то ли оказался на пути у потерявшего контроль студента, но теперь он никак не мог прийти в себя и сосредоточиться на реальности. Мастер, впрочем, заверил всех, что парень будет в порядке, ему просто нужно время.

В следующие дни Хьёлас на кафедре лёгкой магии даже не появлялся. Мастер Китола задал ему письменную работу с детальным анализом всего, что происходило во время поездки – причём не только наблюдений, связанных с Кледом, но и собственных ощущений и реакций и впечатлений от контактов с другими погружёнными. Хьёлас понял, что ему предстоит проделать поистине огромную работу, потому что нового опыта он набрался под завязку и даже немножко сверху. И чтобы разобраться во всём, чтобы найти правильные слова и описания, чтобы найти объяснения в литературе и привязать субъективные ощущения к объективным доказанным закономерностям, ему могла понадобиться не одна декада. Но эта работа явно не была напрасной – Хьёлас чувствовал, что очень сильно продвинулся в понимании лёгкого эфира, и был благодарен мастеру Китоле за то, что он сделал это возможным.

Но это всё не освобождало Хьёласа от других занятий и обязанностей. Неожиданно неприятным стало напоминание о том, что Хьёлас и Чим вообще-то состоят в школьном списке «Лид», а это означало, что им необходимо записаться на дополнительные занятия на кафедре протекционизма, чтобы они могли отработать свою прибавку к стипендии, если возникнет потребность в их услугах.

Проблема в том, что Чим стал слишком непредсказуем. Иногда он был в нормальном настроении и делал всё как обычно, и Хьёлас легко подстраивал свой поток под плетение друга. Но иногда, когда на Чима накатывала очередная хандра, или когда он был сильно недоволен чем-то происходящим вокруг, он становился абсолютно невыносим, и это каким-то образом сказывалось на его манере плетения, так что Хьёлас ничего не мог с ним поделать, и совместная структура либо разваливалась, либо содержала только поток Чима, и, соответственно, никакой особой устойчивостью не отличалась – обычный щит. Мастера начали на них косо поглядывать, и Хьёлас был уверен, что не за горами тот момент, когда их имена удалят из списка. Ну что ж… неприятно, но ничего драматичного.

В общем и целом Хьёлас был доволен тем, как всё складывается. Он не был уверен, что все его усилия и успехи будут что-то значить для Ферпа Кароги, и как вообще это всё преподнести, чтобы тот хотя бы дочитал его брачное предложение до конца. Но, планируя сделать ставку на лёгкую магию, Хьёлас даже представить себе не мог, что его личный прогресс окажется столь стремительным. Мастер Китола не мог уделять ему лично слишком много времени, но дал разрешение им с Мейто тренироваться на кафедре самостоятельно. Надо было лишь удостовериться, что поблизости в погружении есть хотя бы два мастера и заручиться их подстраховкой. Мейто учил Хьёласа всему понемногу – в основном плетениям, относящимся к базовому курсу второго уровня. Щиты; связки, которые Хьёлас, как оказалось, и сам научился плести – на чистой интуиции; информационные плетения – как для передачи информации на небольшие расстояния, так и для длительного хранения; самые элементарные плетения на основном уровне без полного возвращения. Последнее было одним из самых интересных, но в то же время самых сложных уроков, потому что требовало строгой концентрации сразу на нескольких задачах и на разных уровнях реальности.

Впрочем, было и кое-что, что Мейто категорически отказался объяснять Хьёласу: каким образом можно причинить боль легкоэфирному телу. И хотя время от времени он повторял этот трюк – чисто в воспитательных целях, разумеется, - как это делается, понять Хьёлас не мог.

Мастер Китола уделял ему время два раза в декаду, и его занятия были намного более изнурительными, но давали существенно меньше видимого результата. Он выводил Хьёласа из школы и пытался научить его видеть лёгкий эфир более широко – не одни лишь ближайшие потоки, а более глобальную картину. Но этот урок оказался для Хьёласа слишком сложным, хотя Мейто утверждал, что других студентов этому даже учить не надо – это всё равно, что объяснять человеку, как пользоваться глазами. А когда Хьёлас выбивался из сил и уже не мог продолжать тренировку, мастер возвращал его в очищенный школьный фон и предлагал нечто вроде медитации – это было особым уроком, который почти все мастера преподавали своим ученикам после того, что произошло с Кледом Шабаром.

- Это улучшит твою выносливость, - сказал мастер Китола, впервые заставив Хьёласа созерцать в лёгком эфире самого себя. – Ты станешь более устойчивым к потокам, сможешь дольше сохранять осознанность. Или даже сможешь вернуться к себе, если начнёшь «разваливаться». Всё, что тебе нужно – это определить собственную суть и дать ей предельно точное имя.

- Моё собственное имя не подойдёт? – озадаченно спросил Хьёлас, который не до конца понимал, что от него требуется.

- Нет, это не то. Твоё имя – это то, что нужно для социальных коммуникаций. А определение, которое ты должен найти – это должен быть ключ к тебе самому, к твоей сущности, а не личности, если ты понимаешь. Это то, что ты имеешь в виду, когда говоришь «Я»… точнее, не вся совокупность деталей твоего «Я», а… скорее, ядро. То, вокруг чего всё вращается. То, что важнее всего. Понимаешь?

Хьёлас ответил не сразу. Было много вещей, которые казались ему важными, и почти все он уже назвал мастеру по именам, когда только-только начинал курс погружений. Но, очевидно, теперь имелось в виду что-то другое.

- Этот «ключ» нужен тебе не для возвращения. Ты и так уже научился восстанавливаться, и ты достаточно сознателен в лёгком эфире, чтобы он стал естественной частью твоей реальности, как и должно быть. В этом плане я за тебя спокоен. Этот идентификатор необходим, чтобы… у тебя была дополнительная точка опоры в лёгком эфире – внутри тебя. Я понимаю, это трудно понять, и, если бы у нас сейчас была возможность, я бы показал тебе на практике, зачем это нужно… но придётся подождать пару лун – мы проведём этот эксперимент, когда с группой уйдём в изоляцию. Тебе понадобится на это пятнадцать-двадцать дней. С учётом подготовки и времени на закрепление успеха – рассчитывай на четыре-пять декад.

- И всё это время я должен буду провести в погружении? – догадался Хьёлас.

- Большую его часть, - подтвердил мастер Китола. – Но это будет не так, как во время твоего первого опыта погружений. Во-первых, ты будешь каждую секунду осознавать себя. Во-вторых, ты погрузишься с ядром и всё время будешь отрабатывать плетения, которые вы выучили с Мейто. И ты поймёшь, что лёгкий эфир тоже может быть утомительным. И единственный способ сохранять осознанность даже когда сил уже не осталось – это каждое мгновение держаться за ответ на вопрос: кто я? И это должна быть не совокупность биографических данных, а непреложный и абсолютный центр, к которому они все притянутся, потому что все эти события, из которых складывается твоя жизнь, просто не могли произойти ни с кем другим.