Недолго думая, Хьёлас приблизился к следующему барьеру и пересёк его.
Какое-то сообщение прилетело от Мейто. Хьёлас его не понял, но решил, что переспросит позже. Он смотрел и смотрел, и не понимал, что видит. Горячее, живое, как маленькое солнце. Оно бурлило, излучая потоки – самые разные, яркие, сильные. Им не было конца – откуда столько берётся?! Хьёлас не мог не приблизиться – он должен был понять.
Вот так, вот так, я показал вам всем! Я счастлив, счастлив!
Хотелось прикоснуться, ощутить его получше. Что это? Вечный двигатель лёгких потоков? Что-то было внутри, в сердцевине этого буйного переплетения, что-то мощное, пульсирующее силой, дышащее лёгким эфиром… Весёлое и грустное, оно пронизывало собой эфир на все слои, и Хьёлас вдруг вспомнил наставление мастера Оммадса: попробуй углубиться, только осторожно…
Вглубь. В бездну. Туда, где сходятся потоки… но осторожно, не дать себя затянуть. Крошечный шаг. Взгляд. Как же это бесконечно прекрасно!
В какой-то миг Хьёлас понял, что это – квинтессенция лёгкого эфира. Его сущность, центр его природы. Это было то, что покорило его в первое погружение – безграничная свобода, которую можно обрести только здесь. Как прокол между мирами, изливающий пространство во все стороны… но одновременно затягивающий всё в себя. В глубь. В бездну. Теперь Хьёлас видел, что источник вовсе не бесконечен. Более того – он стремительно иссякает, несмотря на яркость. Последние лучи агонизирующего солнца.
Хьёлас отступил, вернулся к поверхности, где на него тут же набросился Мейто и кто-то ещё, но он от них просто отмахнулся. Что же это?
Смотри – я счастлив!
Хьёлас непроизвольно съёжился. «Что ты творишь?» - спросил он у этого яркого источника, и, хоть его информационное плетение и впиталось в ядро плетения, ответа не последовало. Лишь бессвязный поток идей, спутанных, неконтролируемых. Как ошмётки после взрыва, как осколки разбитой чаши и брызги содержимого. Яркие, прекрасные брызги, но они уже никогда не вернутся к истоку.
Это нечто не было творением Кледа Шабара. Это и был Клед Шабар.
Если бы Хьёлас был в своём теле, он бы, наверное, закричал. Зачем, зачем они привели его сюда?! Чтобы он увидел, насколько прекрасной может быть смерть в лёгком эфире?! Насколько ужасной она может быть… медленное растворение, распад, потеря личности… и никакого путешествия в глубины эфира, никакого продолжения истории. Клед счастлив, это точно. Вот только это уже не он.
Убраться, сбежать! Но барьер внезапно стал более плотным, как будто Хьёласа решили запереть здесь! Он в ужасе дёрнулся и понял, что его со всех сторон оградили довольно жёстким щитом, но зачем?! Он не может здесь больше находиться, иначе…
Иначе он станет таким же. Вот прямо сейчас. Этому искушению невозможно не поддаться.
Я счастлив, счастлив!
А эти люди, которые его сюда затащили, очевидно, хотят, чтобы он так и поступил. Иначе дали бы ему отсюда убраться! Потому что ни один щит, ни один барьер теперь не может скрыть истинной природы этого солнца…
Я могу рассчитывать только на себя.
Хьёлас даже не до конца понял, была ли последняя мысль его собственной, или прилетела извне, от Кледа. Это было настолько ужасно – не отличать собственные мысли от внешних потоков, что он не стал медлить. Теперь был только один путь к бегству – вглубь.
Но Хьёлас не стал погружаться слишком далеко – лишь немного, туда, где нет барьера. А теперь – прочь, прочь – и снова вынырнуть, потому что на глубине он ощущается ещё острее.
Пустота, в которой он оказался, была почти блаженной. Ни потоков, ни барьеров, ни других погружённых. Можно быть спокойным за собственные мысли – теперь в их происхождении не может быть сомнений.
Разве что какой-то хитрый поток мог пробраться внутрь и манипулировать оттуда на своё усмотрение. Значит – вон, все вон!
Слишком быстро пустое пространство перестало быть пустым, и хотя Хьёлас понимал, что это всё – его рук дело, всё равно не мог доверять окружающему фону. Он попытался замкнуться, сосредоточиться на себе, не замечать ничего вокруг. Только собственные мысли, собственная история, своя мотивация… Ради чего я здесь? Астрид, Виора, Лаэта, мама… это я, и я вернусь, я не останусь здесь, как несчастный Клед Шабар…
Зачем он сделал это?
Ведь его заблокировали, запретили доступ в лёгкий эфир, ради его же безопасности. Но, выходит, он каким-то образом взломал блокировку и погрузился – без подстраховки, без надзора. Что с ним происходило дальше? Как он превратился в это?
Хьёлас не мог заставить себя оглядеться, чтобы снова увидеть нечто за двумя барьерами. Уникальное явление… проявите уважение… Да, смерть Кледа не оказалась напрасной – сколько мастеров привели сюда учеников, чтобы они увидели, что станет с ними, если они не будут осторожны? Но самому Кледу и его семье это уже никак не поможет.
…мама, а можешь сегодня спечь пирог с петто и рушатом…
Хьёлас продолжал выплёскивать эмоциональные потоки и сразу же отгораживался от них, но легче почему-то не становилось. Что было бы с мамой Кледа, если бы она увидела это его воспоминание? Что было бы с мамой Хьёласа, если бы то же самое случилось с ним?
Нет. Нет. Надо вернуться. Надо всегда возвращаться.
Хьёлас споткнулся об эту мысль, как о внезапную кочку в ночном лесу Убежища Гион. Вернуться. Но как? Мейто нет, мастера Китолы тоже… где они?
Хьёлас резко огляделся. Рядом с ним действительно никого не было – только какой-то незнакомый мастер расположился чуть поодаль и очищал фон от эмоциональных всплесков, даже не пытаясь приблизиться. Возможно, оно и к лучшему: Хьёлас не был уверен, что готов контактировать с кем-либо, даже со знакомыми мастерами. Если они снова попытаются замкнуть его в барьер…
Надо только найти путь обратно к телу. Но как?
Хьёлас огляделся. Клед был достаточно далеко, но даже смотреть в ту сторону было невыносимо. Однако отталкиваться от чего-то надо… да, там много мастеров и ассистентов, кто-нибудь наверняка мог бы помочь… но приближаться туда…
Выбросив ещё один эмоциональный сгусток и самостоятельно его разбив на мелкие потоки, Хьёлас неохотно приблизился к незнакомому мастеру.
«Не подскажете, как найти гральт Небесных Пирамид Ацокки?»
Тот указал направление и предложил: «Могу тебя проводить».
«Не надо», - категорично сказал Хьёлас и на всякий случай увеличил дистанцию. Умом он понимал, что очередной приступ паранойи не доведёт его до добра, но это не означало, что он должен забыть об осторожности. Кто знает, каких личностей привлечёт место, куда слетается множество неопытных учеников, пусть и с мастерами? Наверняка таких потерянных, как Хьёлас, более чем достаточно…
«Ладно, не волнуйся, - спокойно сказал мастер. – Подлети туда, к барьеру, наверняка встретишь кого-то из своих».
Хьёласу вдруг стало стыдно. Вдруг ему действительно хотели помочь?
«Спасибо, - сказал он и добавил неуклюже: - Извините».
Мастер не ответил, просто продолжал наблюдать за ним.
Хьёлас неторопливо приближался к Кледу, постоянно озираясь по сторонам. Он не хотел, чтобы его опять попытались заблокировать щитом, но в то же время понимал, что сам дал для этого хороший повод. Теперь он лучше понимал тревогу Мейто – если его предыдущий подопечный студент довёл себя до такого состояния, неудивительно, что он склонен к гиперопеке.
Неподалёку погрузилась ещё одна группа – и один из новоприбывших, заметив Хьёласа, устремился к нему. От греха подальше он ускорился и сам установил что-то вроде барьера – хлипкого и смешного, но всё же он замедлил преследователя. Хьёлас чуть снова не запаниковал: что, если ему не удастся найти собственное тело? Вдруг мастер Рисав уведёт гральт обратно к школе без него?
Он устремился к группе мастеров и стажёров, которые были заняты своими студентами, частично или полностью утратившими контроль. Кое-кто обратил на него внимание, но никого знакомого Хьёлас не заметил, и поспешил убраться. Он отправлися дальше, огибая Кледа по дуге и стараясь не смотреть на него.
