- Глупое золото, да хватит тебе сил растопить лунный свет. Сила твоя да не обрушит хрупкие преграды серебра. Крылья и рог, клюв и клёкот. Нам ли не знать, как красива земля с высоты полёта. Нам ли не помнить крик жалости последнего дракона, умирающего высоко в небесах ради этих мгновений восторга и слепящей высоты? Глупое золото, береги крылья. Не свои. Гордое серебро, не ломай крылья. Не твои. Быть ли вам вместе? Тьма и Свет, День и Ночь. Вы пришли, ваш круг вечен, да не оборвёт его воля чужая. Уроборос, убереги детей твоих. Не дай ликам твоим убить мир смертных детей твоих.

Слушая весь этот бред, я начал понимать, что безумие где-то совсем рядом. Вот оно, только руку протяни. Медленно выдохнув, стоило голосу утихнуть, я задумался. Если таинственный обладатель голоса вещал обо мне и мантике, то о ком шла речь, кода заговорил о золоте и серебре? Какие крылья, какие рога? Что это, вообще? Мои размышления прервал всё тот же голос. Но теперь он обращался непосредственно ко мне!

- Не стой, пустынник. Тебе пора идти. Твоё сердце разорвётся скоро от боли за вас двоих.

- Что? – спросил я. – Ты о мантике? Где он?!

- Тебе пора. Иди вместе с ветром. Иди по лунной тропе.

- Подожди! – закричал я, когда голос стих. Но больше я его не слышал. Только ветер вдруг начал потихоньку дуть в спину, словно подталкивая. И я пошёл. В любом случае, раз обрёл свободу, то буду искать моего мантикора. Логайн, я тебя найду, где бы ты ни был. И никакая слепота тому не станет помехой. А потом забрезжил свет.

Осознав это, я испытал настоящий испуг. Потому что сначала просто не понял, что происходит. А спустя секунду-другую радостно зашёлся в беззвучном смехе. Придурковатый братец Кагарвеласа вернул мне не только руки! Он вернул мне зрение! Я тут же попробовал УВИДЕТЬ нити судьбы… И выругался. Мир был пуст. Точнее, я больше не видел плетения судьбы. Но хотя бы просто видеть – уже подарок, достойный любой награды. И я дал себе слово, что обязательно отплачу царственному рабу-лунари Диармайду. Верну долг сторицей. Ноги понесли меня к свету, серо-бледному, печальному и такому хрустальному, что боязно было ступать на его росчерки на каменном полу. Наконец, ноги вынесли меня на площадку снаружи дворца, залитую лунным светом. Ступив на камни, я замер, уставившись на того, кто стоял посреди жертвенной вершины пирамиды. Ослепительно белый конь с огромными белоснежными крыльями, словно сотканными из всё того же лунного света, надменно вскинул голову, изогнув благородную шею. Его длинная густая грива, похожая на сияющий поток живого серебра, словно ожила, заструилась по мощному телу. Расплавленное серебро диких глаз уставилось на меня. И словно колючая искра пробежала по чудесному прозрачному кристаллу-рогу, растущему во лбу прекрасного создания. Единорог… Крылатый вестник Марааны-Смерти. Существо, способное одним взглядом отправить в её чертоги любого. Зверь всхрапнул, и в мое голове зазвучал знакомый голос:

- Приветствую тебя, пустынник. Приветствую, убийца моего брата.

Я почтительно преклонил перед ним колено, низко опустив голову, и сказал:

- Так было предначертано.

- Говори, - позволил единорог.

- В тот миг, когда я увидел вашего младшего брата с бокалом крови в руке, я увидел, что должен наказать его здесь и сейчас. Что я и сделал, видя вас в стороне в том месте. Я знал, что жизнь его прервётся не от моих рук. И ушёл, - слова с трудом падали с моих губ. Тяжело признаваться, что ты всего лишь марионетка в руках богини Судеб.

- Я прощаю тебя, пустынник, - ответил Диармайд. – Ты и так уже наказан сверх всякой меры.

- Что? – удивился я. – Наказан? Но ведь всё теперь нормально.

- Глупец, ты ещё не понял, - вновь всхрапнул единорог. – Но ты скоро всё поймёшь, пустынник.

- Почему ты не напал на меня сейчас? – спросил я.

- Ни к чему это, - конь тряхнул головой и расправил прекрасные крылья, текучие, словно свет, и прозрачные, словно вода. – Я понял главное. Тот, кто мне нужен, почему-то рядом с твоим сердцем. Или твоё сердце и есть.

- Нет! – мой голос сорвался на шипение, я же напрягся и вскочил с колена. – Не отдам!

- Я тебя и просить не стану, - надменно сказал единорог. – Он мой. Но сейчас…

- Заткнись, - прохрипел я. – Заткнись!

- Он в опасности, - невозмутимо продолжил Диармайд. – Рядом с ним мой брат. Нам надо спешить, пустынник. Давай пока отложим наш спор.

Я похолодел. Мантик у Кагарвеласа?! От бессильной ярости я громко заорал в небо:

- Будь ты проклят!

Зная Владыку, ожидать можно всего самого худшего. Единорог вдруг вскинулся на дыбы, хлопнул крыльями так, что зашумели кроны могучих деревьев вокруг немаленькой пирамиды, и звонко ударил передними копытами камни площадки. От пирамиды куда-то в ночное марево болот стала раскатываться настоящая дорога из искрящегося лунного света. Конь стукнул копытом по камням. Голос лунари вновь проник ко мне в голову:

- Мы можем опоздать, Джеллах Ад’Дин. Садись мне на спину.

Молча я выполнил его приказ. Препираться? Сейчас? Когда жизнь моего мантикора в опасности? Единорог немедленно ступил на лунную тропу и помчался вперёд и вниз, к туманной дымке, стелющейся по болоту среди деревьев. А я лишь мог держаться за его гриву, пропустив серебряные пряди сквозь пальцы и сжав кулак. Так мы и поехали. Ночное болото словно расступалось перед светящимся скакуном с обнажённым всадником на спине. Лишь крылья разгоняли туман, и стук копыт глухо плыл в мертвенной тишине. Успеть… Мы должны успеть.

Комментарий к 8. Джеллах

Прочитали? Оставьте комментарий. Автору нужно топливо для работы над ориджем.

========== 9. Логайн. ==========

Столичный Храм Охаланны.

Как говорит старый некрос Зулаас, после пьянки глаза надо открывать торжественно и по одному. Иначе будет бо-бо. Так я и поступил, когда осознал себя подвешенным где-то. Это где-то было за моей спиной, тёплое и шершавое. Приоткрыв правый глаз, я осмотрелся. Так и есть. Гол аки пустынный сокол, то есть ощипанный и в супе у кочевника. А руки… Тянущая вялая боль в запястьях шла именно от пут, которыми меня растянули на стене. Широко распахнув оба глаза, я осмотрелся. Знакомый тронный зал, пустой и красивый. А, нет. Напротив меня на такой же стене висел златовласый парень по имени Морриаган Фиц’Алтиган, человек и идиот. Мда, а ведь он без сознания. Что с ним сделали? И почему я вишу тут, а не валяюсь в постели Владыки? После моего буйства Князь ушастых должен был меня как минимум отлюбить в извращённой форме. На этой мысли я и сбился. Строю тут из себя бывалого прощелыгу, ага. А ведь отбивался не просто так. Все эти взрослые игры за почти полвека жизни так и не стали мне близки. Хриплым голосом я позвал:

- Морри! Ты там как?

В ответ долетел стон. Живой, ну и хорошо. А то всякое в голову полезло. Всё-таки этот обормот в золотых доспехах отчего-то стал мне близок. Как брат. Младший и дурной. Как может стать братом перевёртышу обычный человек. Всё-таки боги ублюдки. Сотворить такое с разумными существами. Дать людям такой короткий век. И стравить со всеми Старшими расами. При этом вещать про Судьбу, рок и предназначение. Мои губы скривились в усмешке. Под слова о Судьбе ко мне и пришёл тот Сфинкс. И сделал то, что сделал. Судьба… Да чтоб её рыбы морские обглодали, свиньи насмерть захрюкали, твари болотные удушили и сожрали. На этой мысли в щёку невесомо врезался порыв ветра. Я засмеялся в голос. Они ещё и предупреждают. Порыв ветра с новой силой надавил на скулу. А нет. Это в зал вошли несколько ушастых… и худощавый человек, закутанный в чёрно-зелёные одежды, больше подходящие бродяге. Капюшон на его голове был такой глубокий, что закрывал лицо почти до подбородка. Этот тип был одного роста с Владыкой. Ушастый правитель спокойно дошёл до ступенек, поднялся к трону, уселся на него и посмотрел в мою сторону. Три его телохранителя встали у подножия. А странный тип преспокойно встал по правую руку от Кагарвеласа. Похоже, самый доверенный и сильный советник или телохранитель. Ничего нового под Луной. Князь заговорил: