Она распалась на облако искорок. В зале повисла тишина. Ллайяна покачала головой и сказала:

- Судьбу нельзя обмануть. Потому что она как человек. Когда-то родилась, каждый день проживает с каждым из вас. Она была, она есть. Но её ещё нет. Как у вас ещё нет будущего. Оно только настанет. Каждый миг настаёт. И то, что вы делаете сейчас или делали вчера – вот из чего строится ваша судьба. Да, лист человеческой жизни отмерен и конечен. Но он чист с первой секунды жизни. И рука судьбы пишет на этом полотне всё, что с вами происходит. Но впереди у вас только чистый лист. И чем он заполнится, никто не знает. Только вы, решая здесь и сейчас, что сделаете или не сделаете. Это и есть судьба. Если бы ты, Кагарвелас всё-таки разбудил Уробороса, мы бы так и сказали потом – это было предрешено. Но ты не разбудил его. И это тоже предначертано. Ты не стал прикрываться судьбой Коахнасса Нисааля, своего слуги, друга, любовника и того, кто давно стал центром твоего сердца. Ты ведь понял это? Хотя бы сегодня?

- Понял, - глухо ответил князь, крепко держа за руку потерянного парня в чёрно-зелёных одеждах.

- А раз понял, то живи, - сказала богиня Судеб. – Твой Насс также предначертал вашу судьбу, когда встал рядом с тобой перед Смертью.

- Я знаю, богиня, - склонил голову эльф.

- А ты, - она повернулась к жрецу. – Просто уходи. И забирай с собой этого удачливого парня. Придёт время, и статуэтки соберутся вновь. Где, когда, как, никто не может сейчас сказать. И Радуга Четырёх воссияет в небе. И очистительный дождь смоет с лика земли все старые грехи, освобождая место для новых. Судьба только начинает сплетать это предначертание. Настанет день, и ты сам придёшь туда, где они будут. А вот со своим «богом» или без него, не знаю.

Я с удивлением увидел, как лицо Диармайда исказилось ужасом. Эльф прижал к себе золотоволосого парня и проговорил:

- Я понял тебя, великая.

- Да отпусти ты меня! Придурок! – возмутился пришедший в себя рыцарь. – Извращуга! Ты чего тут творил вообще?!

Лунари лишь подкинул его на плечо и под вопли человека удалился из зала. Когда стража закрыла за ним двери, богиня обратила, наконец, внимание на нас. И первое, что сделала, это стремительно подошла и звонко залепила мне пощёчину, а уже потом прошипела:

- Ты что натворил?!

- Нашёл его, - довольно ответил я и коснулся губами виска Логайна, смотревшего на меня странным взглядом. Богиня фыркнула и сказала:

- Твой дар был уникален! Только ты мог так хорошо и подробно придумывать будущее тех, кто касался твоей жизни случайно или намеренно! А ты что?! Сам себя сначала лишил силы, когда натворил дел. Это раз. Вместе с силой лишил себя зрения. Это два. И понять всё это можно. Я тебя даже жалела. Но ты же убил своё естество! Ты же теперь обычный смертный! Хотя…

Взгляд богини мне не понравился. Они с Логайном переглянулись. И она удивлённо вскинула брови. Я же успел заметить, как губы моего мантика слегка улыбнулись. Ллайяна отошла на шаг:

- Даже так… Ты меня удивил, парень. Впрочем, сами разберётесь. Статуэтки моя тётушка раскидала по миру с помощью жреца, этот князь пока тоже будет занят своей жизнью. А ты… Джеллах Ад’Дин. Даже то, что ты теперь простой человек, не снимает с тебя обязательств. Ты обещал выполнить просьбу того старика. Тебе придётся найти Ашшуфакара Льдистого, пророка народа газаяров. И убить его.

- Сначала я прикончу этого недосфинкса, - подал голос Кагарвелас.- Он всё-таки убил моего брата.

- Это сделал Диармайд! – недовольно ответил я на такую откровенную клевету.

- Но именно ты притащил его на место смерти. Именно ты сделал с ним то, что сделал, - холодно сказал князь.

Богиня словно взрезала ладонью пространства, открывая проход куда-то в ночь. Оттуда пахнуло знакомым запахом… Пески! Душа задрожала в предвкушении. Я недоверчиво посмотрел на богиню. Она лишь улыбнулась и исчезла. Мы с Логайном быстро подошли к проходу. И уже мне в спину Владыка с ленцой сказал:

- Иди пока.

Словно отпустил на побывку. Не стерпев такого, я обернулся и сказал:

- Думаешь, ты в силах меня удержать?

- Сейчас да, - ответил Кагарвелас. – Но я отпускаю тебя, смертный. Третья же наша встреча будет последней для одного из нас. Думаю, ты знаешь, кто это будет.

В его глазах полыхнули не угасшие сполохи безумия. Я хмуро сказал:

- Знаешь…

- Заткнись, - перебил меня… Логайн?! – Заткнись, князь. Этот один будешь ты, даю слово.

Владыка лишь молча улыбнулся в ответ. Я схватил своего парнишку в охапку и шагнул в пространственную брешь, напоенную дыханием ночной пустыни. Спиной вперёд. Потому что во все глаза смотрел, как на троне самозабвенно целуются надменный безумец и его преданный слуга. Словно и мира всего вокруг не было никогда.

Комментарий к 11. Джеллах.

Ну, вот что за гад этот автор! Неужели почти всё?!

========== 12. Логайн. ==========

Спустя время, Великая Пустыня Ла’Джанна.

Всё случилось настолько стремительно, что я потерял ход времени. А теперь ещё и этот переход в пустыню из болот Хальбина. Боги, как же вы всемогущи! Мне бы такую способность! Я бы смог проникнуть куда угодно… Словно угадав мои мысли, Джеллах отвесил мне подзатыльник и сказал неожиданно молодым задорным голосом:

- Даже не думай! Больше ты от меня не скроешься!

- Это ещё кто от кого спрятался, - проворчал я, с удивлением разглядывая моего… А, кстати, кто же он мне теперь? Брат по Сути? Ещё зависая у Владыки на стене, я вспомнил одну байку дядьки Зулааса, Цэ, дипломированного некроса на службе у султана, про позабытую способность перевёртышей дарить половину своей второй формы тому, кто вошёл в твоё сердце. И, когда Джеллах схлестнулся с собственным Естеством, я взмолился Ллайяне, Мараане, да вообще всем богам и богиням, чтобы они защитили моего Дина от всего этого. Когда лев рассыпался пылью, я с ужасом понял, что теперь Дин стал смертным. И тут же почувствовал, как часть меня, моего зверя, с любопытством вошла в него. С того же мгновения я знал, что больше не смогу полностью перекинуться в Зверя. Не хватит сил. Зато научился превращаться понемногу. Руки там в лапы с когтями перекинуть. Или крылья вырастить. Так и представляю себя со стороны. Голый невысокий парень со смуглой кожей и чёрными крыльями… Ладно, так и быть, куцую повязку на бёдра оставим, грязно-беленькую, ага. А рядом на вершине бархана стоит Он. Повыше ростом, белые волосы, кожа бледная, глаза янтарные, божественное утончённое тело не атлета, но сильного человека. И белые крылья. Да, ещё и чёрная повязка на чреслах. Что едва прикрывает кое-что.

Я облизал пересохшие губы и сказал:

- Ты вот что… Ты чего такой молодой-то, а?

- Чего? – не понял меня Дин.

- Ты другой… - протянул я, обходя того, кто раньше, ещё до перехода, был вполне себе брутальным холодным мужиком. Сейчас передо мной был парень немногим старше меня, повыше, помассивнее, но не более того. Короче – ровесник. И от этого мне на душе даже стало как-то тепло. А Дин тем временем перестал поворачиваться за мной. Он уставился на свои руки, потом стал судорожно щупать своё тело, лицо, плечи, зачем-то попытался заглянуть себе за спину… Мне это надоело. Скок-поскок, и я вот уже повис на моём пустыннике, горячо шепча в ухо:

- Не вертись… Ты просто стал моим навсегда.

Он вздрогнул и тихо спросил:

- Так ты меня простил?

- Я же тебе ещё там всё сказал, - его тупость, пришедшая вслед за юностью, поражала. Дин поёжился, и только теперь я ощутил прохладу. Всё-таки ночь в пустыне – не сахар. А тут вон какая грелка, большая, классная. Я подогнул ноги, повиснув на нём всем весом. И Дин тут же подхватил меня под мягкое место. Воображаемые мной повязки мгновенно испарились. Их же изначально не было, если что. А вот эта атласная кожа, твёрдые мышцы, рельеф… О, богиня! Если ты смотришь на нас, отвернись, а?

Моя левая рука нащупала его мужскую гордость, пальцы мягко сомкнулись, наигрывая как на флейте. Дин вздрогнул и часто задышал. Я же медленно отцепил второй рукой его ладонь от моей задницы и сполз по его телу куда к песку, встав на колени. Вожделенный инструмент оказался перед глазами. Нормальный такой, не гигант и не малыш, ага. И ни единого волоска ни на органе, ни рядом. Крупные налитые соком яйца висели мощно, даже нагло. Их надо было наказать за такое поведения. И я принялся делать это с пылом настоящего истязателя. Дин аж застонал, когда мой рот присоединился к пальцам. Богиня, дай мне сил удержаться от ускорения…