— Я буду должен его подписать?

— Да, если хочешь спасти Мэл.

— Королевство — не моя собственность. Нашу династию выбрали его жители. Я не имею права его отдавать. Если я подпишу договор, в силу он не вступит. Она не получит Аурадон!

— А ты не получишь Мэл.

Малефисента снова развернулась.

— Глупый король, разве ты не понимаешь, что магический договор нельзя повернуть в свою сторону? Наоборот, за невыполнение его условия, твоя душа пополнит её копилку.

— Так что же вы предлагаете? — не вытерпел Бен. Он не для того рисковал, освобождая ведьму, чтобы выслушивать оскорбления в момент решительных действий.

— Урсула не опасна без своих писулек: её щупальца сильны, но вы, вроде, шустрые ребята. Увернётесь. Троица горе-похитителей опасна своей щенячьей борзостью, но и с этим вы можете справиться. Достаньте мне Мэл, пока они ничего не подписали её рукой. Не поддавайтесь ни на какие уговоры. И займите их чем-то, пока я возвращаю Мэл силы. Другого предложить не могу.

— А если…

— А если рыбешка решит обернуться реальной угрозой, — Малефисента перебила Карлоса, — то мне придётся зажарить её на костре.

Спуск к берегу в темноте оказался не тем испытанием, к которому они были готовы. Грязь и песок сыпались под ногами. Если бы не сухие ветки, кое-где торчащие из земли, можно было скатиться вниз на добрые десять метров. Хвататься тоже было непросто, но все трое сделали однозначный выбор при угрозе свернуть шею.

Несмотря на то, что Мэл тащил на себе Жан, больше всех причитала Хелена. Её наряд для вечеринки дополняли каблуки, и они вечно впивались в грунт, так что передвинуть ногу было трудно.

— Руки, — простонала она «в никуда», когда в очередной раз пришлось крепко ухватиться за ветку.

Ману же безропотно замыкал процессию, изредка позволяя себе бросить взгляд на свисающую к земле руку Мэл — это всё, что он мог разглядеть за широкой спиной Жана. Бледное пятно на фоне всей этой непроглядной тьмы.

Трудности не ограничились спуском. Тонкая прибрежная полоса, на которую падала отвесная тень, полностью состояла из мокрого песка. На неё постоянно накатывала волна, облизывая ноги людей и всё, что вокруг валялось. Они жутко вымотались, и уже никто не скрывал раздражения. Жан не раз порывался бросить ношу, и пойти дальше налегке, но сталкивался с протестом товарищей. Однако помочь ему желания никто не изъявил. А пути все не было видно конца, и неизвестно, как понять, где этот грот вообще.

Хелена вела их по той дороге, что указали глупые внучки Урсулы, но уже стала сама сомневаться, всё ли делает правильно. Эти рыбёхи могли напутать, и то, что пока их напутствия оправдывались, переставало что-то значить. На Острове могли быть другие подобные спуски, которые, однако, к гроту не ведут. Откуда ему вообще взяться, когда справа в земляном берегу ни одного камушка? Нужно было вовремя признать свое заблуждение, пока не стало слишком поздно.

Мысль о поражении сделать этого не давала. Всю свою жизнь она утешала себя мыслью, что её бедственное положение из-за неудачника-отца. Но, вместо того, чтобы присвоить статус жертвы и паразитировать на нём, Хелена решила взять судьбу в собственные руки и попытаться добиться личного долго и счастливо. Если она проиграет, то не сможет вернуться к началу. Она больше не сможет использовать свой запасной вариант роли жертвы, а окажется наравне с никчемным папашей. Это будет означать крах всего, что составляло её личность многие годы. Поэтому было исключено. И Хелена шла, не подобая самопровозглашенному статусу ругаясь, босиком, держа туфли в руках, и не сообщая приспешникам ни грамма подозрений.

Её упорство вознаградилось: слой песка стал сокращаться и переходить в твёрдую породу. Под ногами стали чаще попадаться камни, потом валуны. Через последние приходилось лезть осторожно: они были слоистые и острые. А затем троице открылся вид на большое углубление в береговой линии под мощным каменным навесом — вход в грот.

— Аид меня дери! — завороженно глядя на эту уходящую во мрак воронку выругался Жан.

— Нихрена не видно! — пожаловался ЛеГюм.

— Как будто было видно раньше, — одернула его Хелена. Когда они вышли к гроту, она сначала испытала облегчение, а следом за ним прилив сил.

Ни тому, ни другому и дела не было до совсем притихшего позади Ману. О чём он глубоко задумался, когда они вступили под каменный свод, никого не волновало. По шагам слышали, что плетётся где-то рядом — и ладно. Ману бы и сам не смог объяснить, что тревожило его. С надеждой он порвал ещё когда угнал лимузин для своих приятелей. Если и казалось, что он может отступиться от них в любой момент, — то это была очередная фикция. Такая же, какие часто атаковали его с момента приезда в Аурадон. У него не хватит духу оставлять надежных «друзей» ради неизвестности. И это было правильно. Так учил отец. Бедолага прошёл через все встряски, которым подвергся мир в борьбе добра со злом, и выжил, сумел неплохо устроиться. Долг Ману перед отцом — идти по его пути, но подняться ещё выше, и тогда им обоим станет вообще замечательно. И ни одна девушка, которую он захочет, не посмеет предпочесть глупого принца. Все они будут валяться под каблуками Хелены, — в этом парень не сомневался. Парадокс только в том, что раз с этим решено, то откуда взяться мыслям? А они были. Словно стоя на заколдованном месте, Ману возвращался к ним снова и снова. Выматывающим, сильнее дороги.

— Тихо! — вдруг скомандовала Хелена. Она явно слышала, что в воде, заливавшейся в центральную часть грота, что-то булькнуло. Принцесса поспешила забиться подальше от воды на кромке суши, которая служила им дорогой.

— Тебе показалось, — усмехнулся Жан. Их глаза постепенно привыкли, и можно было хоть что-нибудь различить. Он подошёл к силуэту Вестергаард. — Бу! — девушка вздрогнула.

— Ну «бу», — отозвался низкий грудной голос из-за его спины.

Вода разверзлась. Это было действительно так: она словно расступилась по две стороны, обнажая срезы почти до дна, и на поверхность начала всплывать массивная фигура. Цветом она сливалась с темнотой вокруг, но толстые щупальца, разрезавшие воздух, выделялись. Женщина, кем она, по крайней мере сверху, являлась, сложила руки на объемной груди и уставилась на юнцов. Даже не видя на себе этого внимательного взгляда, они чувствовали его, и нервничали от уязвимого положения, в котором оказались.

Ману и Хелена застыли на своих местах, Жан стал медленно разворачиваться к воде лицом, предпочитая только так встречать неизвестность. Фигура зашевелилась активнее. По порыву воздуха Хелене показалась, что она наклонилась к ним, а затем раздался свист: одно из щупалец хлестнуло по стене грота позади фигуры. Что-то изменил этот удар, но тройка не могла знать, что именно. Они только понимали, что постепенно зрение стало возвращаться к ним, и не из-за привыкания к темноте, а, наоборот, из-за постепенно прибывавшего света. Вскоре в стенах и сводах разгорелись кристаллы, и кроме силуэтов понятны стали краски. И хоть света все равно не доставало до привычного количества, на контрасте грот посветлел.

— Так значит мои пустоголовые рыбки не напутали, — снова раздался голос.

— Вы Урсула, так? — решилась ответить Хелена.

На мгновение ведьма взглянула на неё с большим равнодушием, а затем вернулась к тому, что действительно, — это было видно по алчности, моментально показавшийся в глазах, — Урсулу интересовало.

— Девчонка, — она плавно покачнулась, будто в стоячей воде вдруг появились волны, и сладко пропела: — эта девчонка в твоих руках — та, что обещана мне?

Жан посмотрел на Мэл, а потом снова на ведьму.

— Дочка Малефисенты, — он не мог найти, что ответить. Да или нет? Чертова Хелена не посвятила его в их общий план. Отдать добычу ведьме, если она сейчас потребует? Что просить в замен? Он наслышан о магических контрактах. Они даруют всё, что хочешь, нужно только уметь торговаться. А по тому, как ласково запела кальмарище, будто не рыба, а кошка, Жан понял: Мэл получить ей очень хочется.