— Как ты меня нашел? — удивленно спросил Мэй, повернувшись назад. Он сидел у ржавого ограждения, уперев ноги в деревянную балку и опираясь ладонями в грязное покрытие крыши.

— Ты очень тихо копошишься, пока собираешься, — сказал Роджер, присаживаясь около него. — И вообще, тебя невозможно распознать издалека. — Роджер сонно протер глаза, туманным взглядом смотря на Брайана.

Его волосы торчали в разные стороны, на теле все еще была розовато-пастельного цвета пижама, которую Тейлор забыл переодеть, и от этого он почему-то еще больше напоминал ребенка. Он недовольно косился на Мэя, и тот не смог сдержать улыбку от вида Тейлора.

— И после тебя очень «легко» заснуть опять, — закончил он, широко зевнув. — А тебе чего приспичило так рано подорваться?

Брайан помедлил с ответом, не зная, стоило ли ему говорить правду. У Роджера итак было море своих собственных проблем, и Мэй был более, чем уверен, что он не являлся единственным солдатом, страдающим от кошмаров и навязчивых воспоминаний.

— Извини, что разбудил, — Брайан виновато пожал плечами и едва заметно дернулся от ощутимой боли на месте былого ранения. Он продолжал смотреть в одну точку перед собой, думая о том, как же сильно ему не хватало сейчас сигарет, оставшихся в номере, или хотя бы какого-то алкоголя. От этой мысли он чуть не рассмеялся: надо же, Брайан еще и нотации Роджеру успевал читать. — Ты случайно сигареты с собой не взял? — спросил он устало.

— Нет, сигареты не взял, — ответил Роджер, внимательным взглядом смотря на Брайана: тот казался ему вымученным и расстроенным. Он похлопал рукой по пустым карманам домашних штанов, усмехнувшись тому, что он даже не переоделся. — Видишь, как бежал, даже в джинсы забыл влезть.

Брайан слабо засмеялся, снова умилившись такому растрепанному и домашнему виду Роджера, который всегда старался одеваться стильно и опрятно. Сейчас же он сидел в этих своих шелковых розовых штанишках на грязном полу и ковырял пальцем ноги мелкие камешки, оставшиеся здесь еще после стройки. Однако даже в этот момент Тейлор умудрялся выглядеть чертовски привлекательно, и почему-то таким он нравился Брайану даже больше.

— Тебе так лучше, чем в джинсах.

Роджер коротко улыбнулся, подмечая про себя то, что он невольно возвращался взглядом к лицу Брайана и мельком осматривал его. Мэй не казался ему красивым, да и черты его лица, в общем-то, были далеки от стандартной красоты, однако что-то внутри Мэя настолько притягивало Роджера, что сейчас, сидя около этого странного забора, Роджер думал о том, каким же все-таки симпатичным был Брайан, и как сильно ему хотелось поцеловать его.

— Так почему не спится? — вернулся к своему изначальному вопросу Роджер, поднимая глаза с губ Брайана.

— Слишком много думал о тебе, — соврал Брайан и, словив ехидную улыбочку Роджера, он добавил:

— А как тебя вообще в Париж занесло?

Роджер неловко поерзал на месте и уставился взглядом на покрытую ржавчиной перекладину, которая была ему выше головы. У Роджера за пару секунд пролетело около пяти вариантов лжи, которые он мог бы сказать, но опять-таки — тошно уже от самого себя было. Он поджал губы и помял пальцы Брайана, думая, как смягчить то, что, на самом деле, было правдой, и в итоге, когда Мэй уже собирался повторить свой вопрос, он сказал:

— Ну… ты наверняка помнишь, что Тим переехал в Париж еще до войны? — Роджер чуть наклонился вперед и заглянул Брайану в глаза, не отпуская его руки.

Брайан удивленно приподнял брови, чувствуя, как его тело сковывало напряжение. Он не понимал, к чему клонил Роджер; а тема Тима сама по себе «немного» ему не нравилась. Он спокойно ответил:

— Да. Я помню.

Роджер тяжело вздохнул и, не отрывая глаз от лица Брайана, сказал:

— Мне пришло письмо от его родителей, — он снова откашлялся, пытаясь прочистить горло, в котором застрял ком, — они… ну, мы с ними когда-то виделись, они знают меня, в общем. Они написали мне, что Тим пропал без вести.

Роджер остановился, переведя взгляд в сторону. Ему до смерти не хотелось говорить это Брайану, который не имел никакого отношения к Стаффелу и явно чувствовал себя хорошо без него, однако Тейлору не хотелось врать Мэю особенно сильно после того, что тот для него сделал.

Он закрыл глаза и провел ладонью по лбу, заметив, что его руки подрагивали. Он и сам не понимал, почему спустя столько времени тема Тима так сильно трогала его, и почему ему было так больно от всего этого; ему хотелось списать все это на то, что он попросту переживал за Тима, как за своего близкого человека, но Роджеру казалось, что причина была не только в этом.

— Я не знаю, зачем приехал сюда, — он отрешенно покачал головой. — Может быть, я надеялся, что увижу его здесь.

Роджер замолчал, думая о том, что вряд ли Брайан сможет его понять. Он заметил, что Мэй без слов кивнул.

По правде говоря, эти слова Брайану казались довольно неоднозначными. С одной с стороны, он прекрасно понимал, что отношения Роджера и Тима уже давно закончились, и Роджер доказал свои чувства к Брайану; и не было ничего плохого в том, что человек, который когда-то любил другого человека, беспокоился о нем — особенно в такой ситуации. С другой стороны, Мэй не был уверен, что Роджеру он сам и их собственные отношения — он еще не знал, можно ли было называть это «отношениями» — были дороже, чем Тим.

— Это ужасно, — наконец выдавил из себя Брайан, содрогнувшись от мысли о том, что и он, и Роджер могли бы тоже считаться пропавшими без вести или лежать трупами под слоями земли. — Мне очень жаль, что все так… закончилось. Я знаю, вы любили друг друга, — сказал Мэй самую банальную фразу в мире, но ничего лучшего он придумать не мог. Роджеру все равно было и будет больно, в независимости от того, что он скажет.

Роджер задумчиво смотрел в глаза Брайану. Он чувствовал, что все то состояние покоя, что окружало их еще минуту назад, растворилось. Роджеру было так чертовски больно, и мысли о том, где сейчас мог быть Тим, с такой скоростью завертелись у него в голове, с какой отбивало его сердце сумасшедший ритм.

Что, если его пытали? Или заставляли работать? Или он голодал, или скитался по пустыне? Господи, он же даже не в своей стране был. У него даже возможности вернуться не было.

— Да, любили, — ответил Роджер. В глазах у него защипало, и он прижал ладонь руки к веку. — Извини, — сказал он и поднялся на ноги. Ему нужно было время, чтобы подумать обо всем.

У Брайана ком в горле застрял, он будто бы чувствовал боль Роджера на себе, она пробуждала его собственную боль с новой силой. Мысли Мэя невольно вернулись в тот день, когда они со Скоттом виделись в последний раз. Ничем не примечательный день, обычная смена в пабе — они даже почти ни о чем и не поговорили. И вот, следующее утро решило все за них, и теперь его лучший друг — его самый близкий человек — был мертв, и его даже не смогли похоронить нормально.

— Я тоже очень скучаю по Скотту… — сказал Брайан тихо, обнимая себя руками. — Я бы, наверное, все отдал за встречу с ним.

Несколько минут они сидели в тишине. Мэй смотрел на небо, на тучи, которые медленно двигались и в их сторону, и думал о том, видел ли его Скотт «оттуда». Ему хотелось поблагодарить Скотта за все, что он для него сделал, и за то, какой прекрасной и чистой была их дружба, но этого шанса у Брайана уже не было. Он смахнул рукой наступающие слезы.

— Хочешь выйти в город? Мы только загоняем себя этими мыслями, — вдруг выпалил Брайан, вставая; его голос подрагивал.

Он посмотрел на сгорбленную спину Роджера и его отсутствующий взгляд, устремленный в никуда, и мягко добавил:

— Если хочешь побыть один, я пойду сам.

Роджер бросил тусклый взгляд на Брайана и ровно спросил:

— И что мы там будем делать?

— Пытаться жить, — просто сказал он, пожимая плечами. — Мы в Париже, тут много занятий, — ответил он и посмотрел на сотни крыш, что выглядели, как броские разноцветные пятна в блеклом свете восходящего солнца, которое иногда было загорожено тучами. — Родж, чем больше я думаю о войне, о Скотте, тем больше понимаю, что нужно делать все, чтобы не думать об этом: иначе и повеситься можно.