— «Портер», пожалуйста, — сказал он официанту, который был в согнутом положении и искал что-то на нижних полках, так что Роджеру открывался вид только на его попу и кусок спины, который был заметен из-под белой футболки.

Он скривился, когда солист сфальшивил, и Роджер обратил свой взгляд на музыкальную группу. Им было в районе 30-40 лет, никакой энергетики они не излучали и звучали довольно вяло: Тейлор подумал о том, что если бы он еще не успел заказать пиво, то он бы просто сменил паб: в это время в Лондоне было открыто столько заведений, что и на пальцах не пересчитать.

— Без проблем, — отозвался официант в тот момент, когда Роджер с выражением лица «какого хера» смотрел на группу и недоумевал, каким глупым или глухим должен был быть хозяин паба, чтобы нанять таких «музыкантов»: они же ему всех слышащих клиентов распугивали.

Роджер повернулся к официанту, который уже выливал пиво из бутылки в стакан, с намерением задать вопрос, который несколько минут крутился у него в голове — почему они не наймут других музыкантов? — но замер на месте, уставившись на знакомое лицо. Роджер несколько секунд недоверчиво пялился на официанта, думая, не ошибся ли он, а потом позвал:

— Брайан?

Брайан поднял глаза, как раз закончив с пивом и протянув стакан с напитком Роджеру; его брови удивленно поползли вверх, но затем его лицо озарила приветливая улыбка: Мэй не мог скрыть того факта, что ему приятно было увидеть Роджера — особенно в адекватном состоянии.

После их первой совместной репетиции — если это можно было так назвать — Брайан был обеспокоен состоянием Роджера, да и в принципе состоянием всех остальных участников группы. Он понимал, что все эти ссоры не приводили к добру, и что даже если они все сделали вид, что вопрос закрыт, то, на самом же деле, он закрыт не был, и все эмоции, что не были высказаны через слова, оставались с каждым тяжелым грузом.

— Неожиданно. Никак не думал увидеть тебя здесь, приятель, — сказал Брайан, поставив бокал с пивом на стойку. Он старался не придавать своему виду озабоченности, однако трудно было скрыть то, что Мэй с легким шоком заметил, как паршиво стал выглядеть Роджер. Плащ на нем буквально висел, словно Роджер не угадал с размером, а сам парень стал как будто меньше, и фигура его теперь напоминала туловище подростка.

— Ты здесь… работаешь? — задал глупый вопрос Тейлор, отпив несколько глотков пива: оно было настолько вкусным, и Роджер так сильно, оказывается, жаждал его, что он даже прикрыл глаза от наслаждения.

Ему было неловко, если отбросить момент с пивом и тем, что ему очень нравился этот сладкий привкус. Неловко Роджеру стало от того, что знал он Брайана уже что-то около недели, однако понятия не имел ничего ни о его жизни, ни о его увлечениях, ни о том, на кого он учился, и что вообще он делал — за исключением того, что звали его Брайан Мэй, и что этот Брайан Мэй виртуозно играл на гитаре.

— М-м-м… — Брайан закусил губу, — вроде того.

Группа кое-как допела свою песню — Роджер мог предположить, что это была песня собственного производства, — и повисло неловкое молчание. Он не совсем понимал, что следовало спросить дальше: знал он о Брайане так мало, что вопросов оставалось миллион, однако они были такими банальными, что Роджера это не особо волновало. Какая кому вообще разница, на кого учился Брайан, и какие у него были хобби?

Роджер подумал о том, что единственная тема, которая хоть как-то касалась их обоих, была музыка, и… ну конечно же, то, что Тейлор был «гомиком», и что ему недавно изменили.

Тейлор подумал о том, что в этот вечер ему совершено не хотелось разговаривать с кем-либо, и что лучше бы он не встретил Брайана в этом пабе. Роджер терпеть не мог выдавленные из пальца темы и поддельный интерес, так что он собирался по-быстрому допить «Портер» и уйти, сказав, что он устал и пора бы уже идти домой. Домой Роджер, ясное дело, не собирался.

— Почему вы не смените их? — спросил Тейлор, махнув головой в сторону группы: началась новая композиция, и в этот раз, солист пел не так уж и плохо. Однако он и в сравнение не шел с Тимом и его голосом, к примеру.

— Группу? — уточнил Брайан, проследив за взглядом Роджера. Он несколько секунд смотрел на музыкантов, как будто подбирая слова, а затем, вздохнув, объяснил: — Они работают здесь с самого открытия паба, зарплату требуют небольшую, да уже и сроднились как-то с отцом.

— С отцом?

— Ну, да, — щеки Брайана покраснели, и он почувствовал себя явно не в своей тарелке, — мой отец — хозяин этого паба.

Роджер присвистнул, отпив еще пару глотков напитка, который постепенно расслаблял его и невольно пробуждал желание остаться в этом пабе подольше. Он медленным взглядом стал изучать интерьер, который был внутри, и почему-то от того, что здесь работал Брайан, и что хозяином был его отец, этот паб показался Роджеру не таким плохим, как в самом начале. Однако группа все равно была отвратительной.

Роджер сидел на неудобном стуле, что ему дал Брайан, облокотившись рукой о барную стойку. Думал он о том, почему Брайан смущался буквально от любой фразы, которую он говорил, хотя не было ничего «смущающего» в его словах.

Его взгляд неспешно скользил по лицу Брайана — по сути, это была первая возможность так близко рассмотреть парня; да и не было до этого надобности. У Брайана, по мимо густой копны волос, которая уж точно выделяла его из толпы, было довольно вытянутое лицо, напомнившее Роджеру лисий силуэт. Темные вьющиеся волосы обрисовывали его лоб, на котором не было видно следов морщинок; нос у Брайана был прямой и жутко — ну, правда жутко — длинный. Кожа была идеально чистой и белой, если не считать розового оттенка на щеках. Но что притягивало взгляд по-настоящему — так это орехового цвета глаза с зелеными вкраплениями, что были такими добрыми, Господи возьми, эти глаза были настолько добрыми, по-детски невинными, что Роджер мог бы сравнить их разве что с глазами ребенка.

Брайан чувствовал взгляд Роджера на себе, и от этого ему становилось еще неуютнее. Он не любил быть под прицелом, а тем более, под таким «близким» прицелом.

Ему хотелось узнать, как чувствовал себя Роджер: но вовсе не потому, что его интересовали их отношения с Тимом. Брайану попросту казалось, что как бы Роджер ни пытался скрыть свои настоящие чувства, все равно было слишком видно, как это предательство сильно ранило его.

Брайан заметил, что бокал пива уже опустел, но Роджер продолжал так же молча сидеть с каким-то задумчивым взглядом, и Мэй возликовал в душе, когда к стойке подошел еще один посетитель и сделал свой заказ. Он сразу же засуетился, пытаясь найти нужную бутылку, и Роджер перевел свой взгляд куда-то в сторону.

Ему стало грустнее прежнего. То ли действие пива начиналось, и Роджера клонило ко сну, то ли осознание того, что ему действительно даже не с кем было обсудить то, что накопилось на душе, то ли эти добрые глаза, которые напомнили ему о детстве — в общем, что-то из этого заставило его отвлечься от размышлений о том, какой плохой была музыкальная группа, и снова вернуться к Тиму.

Это случалось постоянно. Как только ему казалось, что его голова занята чем-то другим, Тим снова появлялся перед глазами; как только Роджер увлекался чем-либо — пусть это были барабаны, алкоголь, прогулка, разговор в магазине с продавцом, — внезапные мысли о Стаффеле вихрем залетали в его голову и словно обездвиживали его.

Роджер ненавидел воспоминания о Тиме, ненавидел, что чувства к нему еще не прошли, ненавидел то, что он начинал копаться в себе и думать о том, что заставило Стаффела изменить ему. Если вначале Роджер просто слепо обвинял Тима в предательстве, то сейчас он начинал углубляться в эту тему и…

Давал ли он Тиму достаточно любви? Был ли он с ним заботливым, нежным? Был ли он понимающим, умел ли слушать?

И затем Роджер вспоминал, как он раз за разом орал на Тима, психовал, как их ссоры несколько раз перерастали в драки, и как Стаффел говорил, что Роджера легче любить на расстоянии, чем быть с ним на самом деле.