Минут через десять было единодушно решено, что еда готова. Обжигая пальцы и языки, они быстро перебирали крупные кости ребер, отплевывались от мелких, частично пережевывая, частично проглатывая их и абсолютно не замечая того.
Не наевшийся толком, но уже довольный самим фактом состоявшегося нормального завтрака, Коля обсасывал последние косточки. Жизнь вмиг показалась легче, а ситуация, в которой он оказался, — проще и терпимее. Лес — не пустыня, с голоду не помрут. Лишится немец ноги — значит, такая его судьба, закончить калекой. Сам виноват.
Впрочем, в его силах было сделать несколько шагов ради помощи этой чёртовой ноге; кто знает, может через десяток метров в этой глуши разбили военный госпиталь, где неудавшегося пленника можно будет оставить и продолжить путь одному.
Ивушкин поднялся на ноги, прихватил с земли свой ножик, пробормотал «не сдохни, я быстро» в ответ на вопросительный взгляд фрица, — тот всё равно ничего не понял, — и углубился в лес. План был прост и состоял в том, чтобы раздобыть немцу парочку костылей, да и себя посошком не обделить. Ветки нашлись быстро — гибкие и прочные; их пришлось усердно надпиливать ножом, иначе никак сломать не выходило.
Опираясь на свою палку, Ивушкин, насвистывая, тащил две другие под мышкой, возвращаясь к месту их стоянки.
И замер у дерева.
У фрица в руках был пистолет.
— А теперь медленно брось его, — сказал Николай и не узнал в хриплом, настороженном тоне свой голос.
Ягер глянул на него через плечо, тут же оценил состояние и медленно, плавно, даже без намека на сопротивление, развернул пистолет рукоятью вперед и протянул Ивушкину.
— Он не заряжен, Николай, — негромко и ровно сказал Клаус. — Я просто чистил его, тебе не стоит так нервничать.
Русский не подошёл, нахохлившимся воробьём оставаясь стоять между деревьями. Немец вздохнул и мягко отбросил пистолет в траву, поближе к Ивушкину, и только после этого тот соизволил опустить дуло винтовки. Всё ещё глядя на пленного, присел на корточки и вслепую нашел чужой Вальтер на земле. Поднял.
Магазина не было.
Коля не поверил глазам, повертел оружие из стороны в сторону. Не показалось.
Ягер беззлобно, но насмешливо улыбался. Зараза.
Ивушкин метнулся с кобуре фрица, что висела у него за спиной. Оглядел внимательно: сверху торчал магазин, а стоило расстегнуть крепеж, внутри оказался плотно запихнутый лоскут рукава и парочка камней для веса, удачно имитирующих чертов пистолет. И когда успел только?
— Оружие необходимо было почистить, сам понимаешь. Когда ты ловил рыбу, я достал его, — довольно признался Клаус.
Расшифровывая свои слова, он махнул на реку.
— Когда еду ловил, — понял Ивушкин, цокая языком.
«И как умудрился только! Я ж глядел на тебя постоянно».
Чертов фриц смотрел с таким выражением лица, будто хотел сказать:
«Думал, мы тут пальцем деланные? Я тебе сопляк-рядовой или офицер Рейха?»
Эта последняя мысль ударила намного сильнее, чем Коля того ожидал. В ушах заревели незваные моторы юнкерсов, засвистели, оглушая, бомбы; в носу засвербело от дыма и гари, в горле запершило. Огонь охватывал всё больше домов, от удара вылетали стёкла, а потом разрывались от ужасной силы и стены, и люди…
Крик женщины, громкий, пронзительный, перепуганный, всё ещё звенел у него в ушах, когда Ягер из настоящего окликнул его:
— Николай?
Не получив ответа, он внимательно оглядел русского, подбираясь, и резким приказным тоном, которым обычно отдавал приказы подчиненным, позвал:
— Ивушкин!
Тот тут же рефлекторно вскинулся по стойке, выпрямляя спину, заморгал, дергаясь и приходя в себя, и окинул Ягера тяжелым взглядом так, что тот, распрямив плечи, сам всё понял. Не говоря больше ни слова, Клаус развернулся к нему спиной и принялся усердно закидывать костер землей.
Крик медленно таял в подсознании Николая. Слишком медленно.
Руки дрожали, и он крепче вцепился в чужой вальтер. Вытряхнул из кобуры весь сор, пихнул оружие туда, а магазин — отдельно, во внутренний карман на груди. С силой потёр ладонью глаза, проморгался. Стало немного легче.
Отошёл к границе леса, где бросил импровизированные костыли, подпихнул их ногой к немцу. Тот коротко благодарно кивнул, не говоря больше ни слова, стараясь при том даже не глядеть на него.
— Давай, идём, — хрипло окликнул его Ивушкин и первым пошёл вперед.
Нельзя сказать, что их скорость так уж и изменилась, но двигаться стало легче. Во-первых, теперь ему не приходилось тащить фрица на себе, как сослуживца, которым тот не являлся. Во-вторых, сыграл свою роль перекус. Шли они по-прежнему вдоль реки: и препятствий меньше, и ориентир всегда под боком, и запасы еды и пресной воды. Ивушкин немного отвлекся от произошедшего и наконец позволил себе задуматься, где они вообще и как могли тут оказаться, если пару часов назад были в городке в Чехии. А такие леса, с медведями, с подлеском без единого человеческого следа…
Куда они попали? Может, утонули тогда, под танком, а это — их посмертие? Немец, впрочем, выглядел совсем живым, хмурился от боли вполне по-человечески, да и сам Николай чувствовал себя отнюдь не одухотворённым созданием. Жутко хотелось курить, намного сильнее, чем даже остановиться на привал. Впрочем, пока ноги двигались, можно было и ещё немного пройти. Авось, быстрее друг от друга отделаются.
А Клаус не позволял себе погружаться глубоко в мысли. Сначала просто не мог — следил за переносом веса между палками и целой ногой, всё опасаясь, что костыль лопнет под тяжестью тела. Николай, честь ему, нашёл деревяшки на славу, и опасения Ягера не оправдались. А стоило чуть приноровиться — чутьё вдруг забило тревогу. Не меняя шага, он украдкой огляделся, но никого не заметил. Чуть прибавил ход, равняясь с Ивушкиным.
Послал ему внимательный взгляд — поймал ответку.
Тот тоже ощущал что-то. Как зуд между лопаток. Предчувствие.
Клаус первым заметил чёрную фигуру в листве и в ту же секунду отбросил костыли, изо всех сил толкая Николая к удачно расположенным недалеко заросшим мхом валунам. Что-то свистнуло над самым ухом.
«Не пуля, другой звук», — мелькнула мысль.
Ивушкин чуть не рубанулся лбом, рухнув ничком, едва успел подстраховаться локтями, сиганул за камни, ухватывая фрица за руки и подтаскивая к себе. Послышался новый свист, щелчок удара о камень, и к ним в укрытие по дуге рикошетом залетел маленький дротик.
Клаус напряженно проводил его взглядом.
«Так, — растерянно подумал он, — это очень странно».
Ивушкин не заметил дротик: он в это время аккуратно выглядывал в щель между камнями, оглядывая нападавших. Между листвой едва заметно виднелся чёрный силуэт. Потеряв цель, он осторожно шевельнулся, чуть выпрямляясь на полусогнутых, и перебежал в новое укрытие, поближе. Его покинутое место тут же заняла новая чёрная фигура. Ивушкин немного передвинулся, убирая свой правый бок с возможной траектории пули; снял с плеча винтовку, тихо щёлкнул предохранителем.
— Интересные орлы у них на камуфляже, а, фриц? Глянь иди, твои? — он указал на щель, потом себе на грудь, где увидел нашивки, и кивнул на немца, смещаясь в бок и освобождая ему место.
Тот осторожно приблизился. Перевел взгляд на Колю и уверенно мотнул головой:
— Не мои, внимательнее смотри.
Он приблизил левое плечо со своим орлом и свастикой. Ивушкин скривил губы, нехотя оглядывая его. Совсем немного не похож, так и что? Может, союзники какие европейские. Итальяшки, к примеру, снова головы подняли, кто их знает, или венгерский отряд какой Рейха.
В это время с другой стороны валуна раздались чёткие, но совсем не понятные Николаю слова. Начиная уже немного проклинать своё равнодушие в мирные годы к иностранным языкам (будто было много возможностей, право слово…) он бросил взгляд на Ягера. Тот слушал внимательно, но щурился знакомо и ответил Ивушкину совершенно уверенным, прежним выражением глаз. Коля хмыкнул: впрочем, а зачем ему вообще языки учить? С немцем, вон, и так всё понятно: выходить с поднятыми руками не собирается, раздумывает, как бы удачнее сбежать. А люди в чёрном камуфляже наверняка говорят то же, что в таких ситуациях говорят все люди, превосходящие количеством патронов: сдавайтесь, мол, и вас не грохнут. И редко когда эти слова оказываются правдой.
