========== Глава 1 ==========
…Обдумывая впоследствии произошедшее, Коля со всей уверенностью мог заявить, что сам не понял, как всё произошло. Он весьма устойчиво (при его уровне истощения, конечно) стоял, а после — миг — и он понял, что летит вниз с моста. А он всего-то немного подался корпусом вперед поглядеть на падающий танк.
В лицо ударил холодный и влажный от воды порыв ветра, в ушах засвистело, и мир перевернулся с ног на голову. Сноп брызг окатил его, когда «Пантера» рухнула в воду, взрезая гладь воды. Николай не думал ни о чём в этот миг, растянувшийся в короткую вечность, лишь смотрел и чувствовал. Внутренности от падения будто менялись местами, и ему казалось, он вот-вот выплюнет какой-нибудь из них.
Он успел услышать кинувшийся за ним вдогонку крик Степана и зажмурился, прежде чем с головой ушёл в ледяную, взрытую танком воду. Дыхание отбило, колени и ступни обожгло огнём, а из носа вверх по скуле настойчиво полезли к поверхности пузырьки воздуха. Ивушкин как можно ближе подтянул к себе колени, понимая, что вот прямо сейчас наткнется ими на металлическую поверхность танка и, скорее всего, сломает себе что-нибудь.
Но всего этого пока не было.
Вода отрезала звуки, от давления заложило нос и сдавило его внутри, будто при болезни. Он слышал, как колотится собственное сердце в оглушительной тишине: лихорадочно, панически быстро. Холод залил поясницу, а одежда тут же стала мокрой и ужасно тяжёлой. Речка под водой перестала быть речкой вовсе: потеряла берега, своих подводных обитателей, дно и фрица с его «Пантерой» — и превратилась в одно большое хранилище воды, спокойствие которого, кроме самого Ивушкина и пробивающихся с поверхности рассветных лучей, не нарушало ничего.
Под Николаем разверзлась темнота и пустота, и, будто в глубокую пещеру, он медленно и неподвижно шёл ко дну. Он было дернул руками, понял, что в левой всё ещё сжимал винтовку, но скованные кожаной курткой верхние конечности лишь безвольно всколыхнули толщу воды, плыть в которой было по меньшей мере невозможно.
Поняв это, Николай вдруг просто прикрыл глаза. У него совершенно не было сил делать хоть что-то. Накатила сонливость, такая настойчивая, что он широко зевнул бы, если б не вспомнил, что воздух ужасно ценен. В вакууме было мирно, спокойно и колюче-холодно, но если не двигаться, последнее ощущение смазывалось и почти пропадало.
И было бы прекрасно просто уснуть вот так, здесь, в окружении тишины и спокойствия, не сдавливай так сильно горло и грудь. И чем больше проходило времени, тем яростней жгло внутри от нехватки воздуха, разбивая умиротворение. Он дёрнулся, краем сознания понимая, что всё происходящее — неправильно.
Но почему? Что не так?
Неожиданно мощная волна разбила вдребезги все заторможенные мысли и с силой толкнула вверх, наружу. Он будто упал снизу-вверх, преодолевая гравитацию и силу сопротивления.
Он вынырнул, ощущая жгучую смену температур, тут же глотнул воздуха и зашёлся кашлем, чувствуя, как саднит горло и грудину.
Он мог снова дышать.
И Коля дышал, жадно и нетерпеливо, медленно и беспрепятственно сносимый течением до тех пор, пока что-то не зацепилось за его ногу. Он опять с головой был утянут под воду, липкий холод пробирался через короткий ряд жёстких волос на затылке; с трудом сквозь речную муть разглядел тело немца, который безжизненно дрейфовал на глубине около трети метра, как упавшая в воду деревяшка или… впрочем, неважно. Коля раздраженно выдохнул, но всё же подплыл к нему ближе и с усилием потянул на себя, сжимая в кулаке темно-серый китель.
— Степа-а-ан, — хрипло прокричал он, отплёвываясь от воды, — Василё-ёнок!
Никто не ответил ему.
Раскрыть глаза было сложно — вода жгла, но он заставил себя сделать это и с трудом сфокусировался на мутной линии берега, погрёб к нему. Пару раз, когда Ивушкин уходил с головой под воду, он думал «всё, не доплыву», потому что одеревеневшие от холода и голода мышцы не слушались его.
Однако вновь делал рывок и вновь глотал ледяной после воды воздух. Его «марш-броску» мешали не только дополнительный вес и жуткое истощение, но и что-то металлическое, гонимое течением, хоть раз в пару минут, но бившее его по бокам.
Ещё и немец, сука, ни капельки не помогал, явно находясь без сознания. Ледяная вода щипала свезённые скулу и костяшки пальцев, но то были такие мелочи по сравнению с лесным пожаром в лёгких, честное слово. Коля вытолкнул на склон берега сначала чужое тело, потом — своё, подтянулся, вылезая на сушу и упал без сил, всё ещё краем сознания чувствуя не желающие отпускать волны, бившие его по голеням.
Чуть переведя дыхание, Ивушкин с трудом подобрался. Привстал на локти, забрался выше, наконец доползая до более ровной земли, втащил немца за собой, толкнул на живот. Застыл на пару секунд, опуская голову и хрипло дыша, и с силой впечатался плечом в чужой живот. Ягер, отплевываясь от воды, выгнулся, приходя в себя, и судорожно закашлялся. Коля шумно, выдохнул, не в состоянии чувствовать что-то по этому поводу: не сейчас. Сил не было — ни капли, пусто, выжато до дна. Фриц рядом только сипло, рвано дышал, перевернувшись на спину и не подавая никаких других признаков жизни.
Мокрые штанины неприятно облепили ноги, а всё тело колотило от холода и усталости крупной дрожью. Коля лежал и слушал навалившиеся на него после оглушительной тишины звуки природы. Клонило в сон.
— Danke… schön… — вдруг послышалось сиплое со стороны немца.
Он едва расслышал, прикрывая глаза — сон удержать было уже невозможно.
***
«Директор Фьюри!» — раздался в наушнике голос Марии Хилл.
По тревожному тону Николас понял — недолгие спокойные будни закончились.
Мария уже пересылала на его компьютер данные об объекте Z12, попутно докладывая о ситуации, и, судя по иногда сбивающемуся дыханию, неслась куда-то.
Агент говорила о вспышке активности секретного объекта, обращала внимание на ранние документы о нём, которые Ник перечитывал параллельно, вновь напоминала, что первые увеличения радиуса покрытия были замечены пару месяцев назад, сразу после создания огромного прорыва в небе над Нью-Йорком, и хотя изменения были незначительными…
— Агент Хилл, — оборвал её Фьюри, — давайте по существу. Насколько силен всплеск? Мог ли он, подобно Тессеракту, разорвать ткань пространства?
— Думаю, да, сэр, — вынесла неутешительный вердикт Мария, — так же я могу предположить, что сигнал засекла и организация ГИДРа.
— Н-да, — цокнул себе под нос директор, барабаня пальцами по подлокотнику дорогого кожаного кресла. — Готовность пять минут. И, Хилл, включите в команду захвата Наташу и Стива. Пусть вылетают немедленно.
— Есть, сэр, — отозвалась уже спокойнее Хилл, охваченная собранностью солдата, получившего четкий план действий. — Уже сообщила.
Через пару минут ему пришло сообщение о взлёте джетта.
***
Ивушкин пришёл в себя от того, что кто-то тянул его за ногу. Порядком недоумевая, он открыл глаза, совершенно не понимая, что происходит. И едва не шарахнул затылком о камень, когда увидел перед собой изуродованную, частично в разводах крови, рожу фрица. Тот глядел куда-то за него, потом перевёл взгляд и красноречиво приложил палец к губам, с опаской косясь в сторону и отползая с ровной линии берега обратно на склон обмелевшей речки. Коля повернул голову и едва не выпучил сухие глаза — шагах в сорока от них вперевалочку брёл к реке чёрный медведь.
Там расстояние между водой и сушей сокращалось почти втрое, и лесному чудовищу приходилось только немного пригибаться. Косолапое, худое, не слишком большого размера, оно уже почти добралось до реки и начинало слабо водить носом, выискивая еду. Ивушкин сглотнул внезапный комок в горле и стал как можно тише отползать вслед за немцем назад к реке. Он чувствовал, как вода вновь нахолодила штанины, зато в этом закутке хищник вряд ли бы заметил их.
Николай всё ещё был в том подвешенном состоянии, которое наступает после резкого пробуждения. Истощение заставляло его глаза закрываться снова, а ледяная вода подбадривала, пуская волны дрожи по всему телу. Он чувствовал, как скользят руки по мокрой глине склона, но это не добавляло ему ощущения реальности. Ивушкин услышал выдох рядом и повернул голову: это немчура провожала взглядом удаляющегося медведя, перекусившего рыбой.
