Она выдернула из ящика стола карту-предписание, шлёпнула её поверх бланка официального запроса, двинула по столу от себя решительным, скупым жестом.

— Всё, забирай и катись, глаза б мои тебя не видели, — она развернула экран терминала, привычным движением пальцев вызвала личное дело старшей опер сестры Валески Йенч, просмотрела, — Вот паршивка! Ты обходники уже все подписала! Адам с тобой, убирайся…

Сеструха сделала два уставных шага к столу, взяла документы.

— Разрешите идти?

— Вали. Лети куда хочешь.

Валеска чётко развернулась на месте, прищёлкнув каблуками, успела сделать четыре шага на выход.

— Стой! Не оборачивайся… и это… вольно, что ли… не тянись, не первогодка… Йенч, через шесть месяцев, ну, там плюс-минус отпуск-шмотпуск… Вернёшься обратно — приму. Обещаю. Всё. Свободна!

Перелёт в столицу занял полтора часа. Валеска, как нормальная служака, его честно проспала, свернувшись калачиком, и вызывая зависть у соседей по салону. Получила свою армейскую сумку в багажном отделении, отметилась у дежурной на выходе из аэропорта, спустилась в подземку, и через сорок минут стояла у здания, помеченного адресным маркером.

Наблюдения за окружающей повседневной гражданской жизнью, пусть недолгие… пусть, практически ограниченные подземкой и наложенные на детские воспоминания — никаких эмоций не принесли. Кроме досады. Слишком много народа. Пёстро, суетливо, толкотня… бессмыслица какая-то. Как обычно.

Дурацкая реклама повсюду. Шаг невозможно пройти, чтобы к тебе не пристали, не начали соблазнять, не попытались убедить в необходимости «обладания» или неизбежности какого-либо «процесса». Она быстро устала от этой беспорядочной суеты, тем более что точно знала — ей это не нужно. В армии, всё же, намного лучше, чем на гражданке.

Но, армейская жизнь осмысленности существованию не добавляла.

И уже успела надоесть. Стать скучной рутиной.

Казалась не настоящей, искусственной какой-то.

Всё не так и всё не то…

Хотелось чего-то такого… действия, драйва… может быть безумства, огня в жизни. Даст ли ей хоть что-нибудь участие в космической программе? Посмотрим… а вдруг, правда, возьмут, и в космос полетят? Хоть на Марс, если не к звёздам… ну, хотя бы на Луну. Может, не сказки это? На Луну хоть редко, но летают!.. вроде как оборудование проверяют какое-то, а то и вовсе там вахты по два месяца тянут… Ей казалось, может там, в космосе, другая жизнь. Настоящая. И, с горечью осознавала: скорее всего, ей это просто кажется. Информации по теме было до обидного мало, а та, что была, доверия не вызывала никакого. Она, конечно не профессиональный аналитик, но, не дура же полная, корявую искусственность поступающих новостей задницей чувствовала. Скрывают сёстры что-то? Похоже на то. Уверена в том, что там, на орбите, всё будет по-другому? Нет. Но проверить… очень хотелось. Вдруг, ошибаются учёные? В конце концов, у безопасниц своих физиков-химиков полно, знают, наверное, чего делают столько лет уже. Иначе по ним по всем психушка плачет… по человечеству, в том числе.

Валеска тряхнула роскошной платиновой гривой, поправила на голове парадную пилотку и, цокая шпильками, двинулась в здание. Вход скромный, не привлекающий внимания. Только сбоку табличка неприметная… неприметная? Ха! Клуб реабилитации разведённых мужчин?! Шутка? Маскировка? Забавно, оригинальный ход, посмотрим, что внутри. Она вошла в холл, небольшой, строго оформленный, без излишней пестроты. Стойка-ресепшн, за ней трое… мужчин?! Это те самые разведенцы, что ли? Она попала не туда? Валеска ещё раз сверилась с адресным маркером. Да нет, вроде всё точно… Странно.

Один из парней тем временем закончил работу, свернул голографический экран, попрощался с товарищами за руку, привычным жестом набросил на плечи куртку, на голову кепи и направился к выходу. Но наткнулся на Валеску и остановился. Мгновенно разобрался в причинах её замешательства, чётко, по-военному отдал честь, представился:

— Гай Берсенев, — он хотел добавить что-то ещё, возможно звание, но передумал. Только спросил, — Чем могу помочь?

И, спокойно так стоял и смотрел на неё снизу-вверх. Снизу-вверх — это понятно. Невысокий он. Она сама ростом метр девяносто восемь, шпильки, положенные к парадной форме — семнадцать сантиметров, для её роста, туфли с платформой… так что голова его — как раз напротив её груди, в этом варианте парадно-выходной формы очень даже подчёркнутой лучшими модельерами. Всю дорогу на неё малахольные встречные самцы пялились, так и ёрзали по ней взглядами. Этот же, смотреть ухитрялся ей в глаза, прямо зацепил, придавил взглядом. Кстати, форменная парадная юбка у неё, конечно длинная очень, строгая, ровная, всего с одним разрезом, сантиметров двадцать до колен не достаёт всего… но смотрится классно!.. даже на положенных по уставу колготах… Может шаг назад сделать, может, хоть на ноги посмотрит? Она сама себе в парадной форме очень нравится. Но, дело явно не в этом.

Стоял перед ней — мужчина. Не гламурная жертва гендерной вивисекции.

Мужчина! Естественный, серьёзный, не рефлексирует, не дёргается, стоит, как будто, так и надо! Да ещё помощь ей предлагает. Ничего себе! У безопасниц мужчин нет? Так Лидер Мать говорила? У этого же явно выправка военная и… необычный такой… не бывает таких… Некоторая оторопь не помешала ей среагировать по-уставному. Она вскинула напряженную ладонь к парадной пилотке:

— Старшая опер сестра Валеска Йенч. Прибыла на собеседование согласно предписанию о переводе в орбитальное отделение Службы социальной безопасности, — и подумала, пошутит на счёт «соски», прибьёт засранца, плевать что мужик.

— Вольно… кадет. Предъявите идентификатор.

Вот так вот — кадет! С чего бы это? Валеска, неожиданно для себя, ни на секунду не усомнилась в его праве отдавать ей команды и требовать документы. Поток странностей мешал мыслить ясно, ситуация явно выходила за рамки привычного. Словно в другой мир попала. То ли ещё будет? Деревянным движением перебросив сумку из левой руки в правую, она выдернула из нагрудного кармана идентификатор — не слишком аккуратно, так чтоб вздрогнула грудь, и протянула стоящему перед ней парню. Он спокойно принял документ, просмотрел, перелистнув несколько страниц, хмыкнул, снова посмотрел ей в глаза. Валеска от досады немного скривилась, но наткнувшись на его взгляд неожиданно вздрогнула, съёжилась, ей даже показалось, что она ниже его ростом стала.

Гай улыбнулся:

— Говорю же — вольно. Не тянитесь… кадет. Согласно сопроводительной маркировке — вы уже почти приняты. Можете по этому поводу не волноваться…

Странностей становилось всё больше. Приказ же ясен. Она переходит в службу безопасности с сохранением звания — то есть, фактически, с повышением. А он про сопроводительную маркировку какую-то. Кадетом её обозвал — это что за новая система званий? Исходя из его слов — маркировка сопроводительная и другой могла быть, то есть, она могла быть и не принята? Это что, получается, приказ — не совсем ещё приказ, что ли? Валеска не выдержала:

— А другие поводы для волнения есть? — и тут же стушевалась. Как к нему обращаться? Как себя с ним вести? Не спрашивать же в лоб: «Ты кто такой-то, милашка?» Сила за ним… в нём чувствуется. И право. Право отдавать приказы — не гражданский пеструн-штафирка. Но по званию не представился — странно. Ещё неожиданней то, что он мужчина. Натурал. Не бывает таких! Натуралы, как правило, никчёмны, капризны, слабы… на передок, ха! А этот… ух! И без шуток про передки. Не располагает «этот» к шуточкам. И «таких» здесь, судя по всему, не мало! Вон, ещё двое сидят, как ни в чём не бывало. Словно дома у себя.

— О! Остра на язычок! — он вернул ей документ, — Замечательно, думаю, поладим. Я имею в виду, Йенч, что звание кадета, ещё придётся подтвердить, учти это.

Добил! Кадет — звание! Сам сказал. На оговорку или шутку не спишешь. Да что здесь происходит вообще? Это же вроде, МССБ? Где хоть одна нормальная сеструха, с которой поговорить можно? Которой можно доверять? Не доверять же мужской болтовне, в самом деле?! Одежда его — похожа на военную форму… но может только похожа? не больше… привычных знаков различия нет.