Хан вовремя среагировал, увидев, как Леонарда повело в сторону. Подхватил его, не давая упасть на пол, и осторожно уложил на диванчик у стены. Это должно было случиться давно, учитывая вымотанность доктора и количество стрессов, но тот всё же держался. Это вызывало у Хана уважение – Леонард держался в сознании исключительно потому, что знал, насколько нужен людям. В этом был весь он.

Осторожно уложив мягкие стальные крылья, чтобы не нарушился их кровоток, сверхчеловек вернулся на своё место напротив экрана.

Капитан сорванно дышал там, по ту сторону. Видимо, боль мешала выплеснуть накопившееся недовольство, как ему и хотелось.

– Ну и что? – зло поинтересовался Кирк, когда Хан, заложив руки за спину, встал у экрана. – Игнорировать меня будешь теперь?

– К сожалению, доктор потерял сознание, и я уложил его на ваш диван, – спокойно ответил Хан. – Теперь вы будете говорить со мной. И, думаю, мы найдём общий язык, потому что я согласен с вашими словами. Доктор щадил вас, а это давно стоило перестать делать.

Кажется, капитан растерялся. По крайней мере, молчал несколько долгих секунд.

– Не думай, будто я не понял, чего ты добиваешься. Сначала Спок, теперь МакКой. И нас со Споком... ждал, куда бы нас отправить с корабля?

– Вы правильно поняли, капитан, сейчас на корабле вы бы только мешали. То, о чём говорил доктор – да, я понял это намного раньше него. И мне нужно было, чтобы Спок задержал вашу группу на Саратоге и остался там сам, поэтому я припугнул его, надавив на естественное желание ограждать вас от опасности. Но, разумеется, не собирался сводить с ума, это целиком и полностью его... достижение.

Кирк попытался его перебить, и Хан чуть повысил голос.

– Что ж, капитан Кирк, вместо коммандера, на которого я рассчитывал, остались вы. И у вас есть выбор: продолжать бессмысленный разбор моих действий или наконец взять себя в руки и начать думать соответственно должности. Вашему кораблю грозит уничтожение. И вы остались один на один со своей ответственностью перед экипажем. Так что будете делать?

Хан замолкает, ожидая ответа. Сейчас ему даже интересно, как отреагирует на его слова Джеймс Кирк, наконец осознавший, как долго доктор и коммандер держали его под тёплым крылышком.

На этот раз он молчит дольше.

– Я тебя ненавижу, чёртов манипулятор.

– Неверная попытка, капитан. Попробуете ещё?

– Что ты задумал?

– Вы теряете драгоценное время, капитан, – Хан слегка улыбнулся. Ему нравилось клещами вытаскивать из Кирка остатки его затянувшегося детства.

– Хорошо, – хрипит Кирк в бессильной злости, – я готов тебя выслушать.

– Намного лучше. Итак, начнём с того, что сейчас мне нужны все ресурсы, которые есть. Ваш корабль, ваш экипаж и вы. Как ваше крыло?

– А ты как думаешь, ублюдок?!

Хан пропустил оскорбление мимо ушей. Ответ он получил.

– У вас осталась сыворотка?

– Ну и?

– Её нужно ввести в место перелома. Зафиксировать кость в нужном положении, прижать и ввести. Это будет очень больно, поэтому вам потребуется трое человек: один держит вас, второй держит крыло, третий вводит сыворотку. Думаю, ваша кость срастется минут за десять. Все это время она должна быть зафиксирована, а вы – сохранять неподвижность.

Капитан ответил ему не сразу. Несколько секунд он молчал и загнанно дышал и только потом заговорил:

– Мои люди. Они узнают о сыворотке. Не боишься?

– Это вы бойтесь за них, капитан. Вам нужно очень убедительно попросить их держать язык за зубами, потому что я ценю свою жизнь и свою кровь.

– Слушай, ты... не смей...

Попытка рычать скатилась в хрип, но Хану не было жаль его. Мальчишке давно пора вырасти.

– Я посмею, капитан, неужели вы уже не поняли? Я сделаю всё, чтобы защитить себя и своих людей. Итак, время идёт.

– Оставь сигнал в режиме ожидания. Разберусь с крылом... и свяжусь.

– Я буду ждать, капитан.

Хан поставил сигнал в режим ожидания. Ему предстояли десять минут бездействия – десять минут наедине с собой, которых он предпочёл бы избежать. Сейчас он провёл рукой по поверхности деревянного стола капитана, прошёл к диванчику и сел на пол у свисающей руки Леонарда. Коснулся его расслабленных прохладных пальцев. Леонард давно не ел и тратил много энергии, что отразилось на кровообращении. Слабый человек...

Осторожным движением, чтобы не потревожить вдруг, Хан взял его руки в свои.

МакКой пришёл в себя под ноющую симфонию крыльной боли. Слабо удивился, что ещё жив. В какой-то момент боль просто отключила его к чертям. Теперь крылья ныли, а мышцы в них были будто осколками набиты после судорог – и было похоже, что крылья жалуются остаточной болью на пережитое.

Ничем не могу помочь

Он открыл глаза и едва не соскочил с дивана. Над ним тёмной громадой нависал Хан. Тяжёлая рука надавила на грудь, лишая всякой возможности сопротивляться. Да и сил уже не было.

– Не пытайся встать, Леонард, – зазвучал его спокойный негромкий голос. – Я тебе не позволю. Лежи...

Ладонь, погладив его по груди, соскользнула к руке и переплела их пальцы. Хан продолжил говорить:

– Я поговорил с капитаном. Сейчас он срастит крыло и мы начнём подготовку к встрече кораблей. Ты можешь отдыхать. Мы справимся.

– Поговорил, да... – захотелось уснуть. МакКой ощущал тягомотную усталость, какая бывала в детстве, если надо было где-то сидеть и чего-то ждать: бессмысленного, ненужного... окончания уроков, например, или когда деда вызывали к директору за его плохое поведение. Он сидел на жёстком стуле у закрытой двери приёмной и ждал, ждал...

Зная Джима, он теперь его видеть не захочет. Да и к чёрту. Старый никчёмный доктор достаточно попортил ему жизнь.

– Почему командование так поступило? – спросил, чтобы отвлечься от тягостных мыслей. – Ну оставили бы меня себе после воскрешения Джима, разморозили бы только тебя – две жертвы, всё тихо-мирно. Мало ли как можно было объяснить мою пропажу – допился до чёртиков и сдох от интоксикации, например... свалился в залив с моста, да мало ли. Твою пропажу и вовсе объяснять не надо, заморозили после суда и спрятали. Зачем это всё... куча жертв, провальный проект, изначально какой-то тупой до невозможности, поиски поводов уничтожить Энтерпрайз... бред. Мне всё ещё кажется, что я сплю.

– Такой прямолинейный... – Хан касается его щеки. – Всё куда изощрённей, Леонард. Во-первых, твоё исчезновение не прошло бы незамеченным для многих, один из которых – бедовый, сумасбродный и не признающий правил капитан Энтерпрайз. А во-вторых – проект реабилитации изначально был обречён на провал. Мы, сверхлюди, взбунтовались бы рано или поздно, и авторитет Флота с его показными идеалами “гуманизма” рухнул бы в одночасье. Звёздный Флот как организация обладает мощной внешнеполитической силой. Маркус уже нанёс по её репутации удар. Провалившийся проект был бы вторым ударом. Следовательно, люди начали бы ставить под сомнение адекватность и Федеративного совета. Именно это сейчас происходит или начинает происходить на Земле, журналисты наверняка штурмуют штаб Флота в Сан-Франциско, и это только первый этап. Понимаешь меня?

МакКой медленно перевёл на него взгляд. Попытался нахмуриться – и тут оказалось, что болят не только крылья, но и голова.

– Кому был выгоден ваш бунт, срыв проекта и подрыв репутации командования... Да кому угодно, у Федерации и Флота куча врагов. Но ведь этот кто-то убедил командование принять провальный проект, а это не... о... святой космос! – МакКой в ужасе уставился на Хана. – Перебежчик? Из высшего командования? Но к кому?

Взгляд Хана становится жёстче, хотя и не теряет своей прозрачности. На грудь МакКоя, приподнявшегося в попытке сесть, снова ложится тёплая и до одури тяжёлая рука.

– Этого я не знаю. И тебе нужно спать. Это не обсуждается.

– Ты придумал, как помешать им забрать нас с корабля?

– Это невозможно, – голос Хана становится мягче. – Они нас заберут.

МакКой хотел кивнуть, но вспомнил, что лежит на подушке. Вместо этого опять закрыл глаза. Эмоциональная вспышка вытянула последние силы, и теперь чертовски хотелось спать.