Эй, труженик! Отвлекись, скажу чего.

Квадратная маска поднялась на лоб, из-под неё показалось недовольное лицо старика с рублеными морщинами на маленьком лице. Тайсон извлёк из-за пазухи непочатую бутыль водки «Немирофф», и морщины тут же распустились хитроватыми лучиками.

Слышь, отец, я тут проездом в вашем городе. Выпить ну абсолютно не с кем! А тут, смотрю, ты трудишься…

После первого стакана Корифеич — так звали в народе старика — уже не стесняясь поносил власти последними словами и выкладывал ночному собутыльнику подробности своей миссии. На заводе — уже третий месяц отпуск без содержания, а тут шабашку предложили. Стыд и позор, конечно — а куда денешься с голодухи. А ведь он сорок пять лет на этом заводе бессменно, и танк этот с закрытыми глазами может по винтику разобрать и собрать… А теперь погрузят нашу тридцатьчетвёрку-ласточку на платформу — и сгинет она в неизвестном направлении…

Эх, в партизаны бы пошёл, ей-богу! — крякнул Корифеич после второго стакана, — я хоть на восьмом десятке, а ещё сгодился бы. У нас под заводом, кстати, сталинский бункер имеется — на случай ядерной войны. Так там и консервов, и всякого боеприпаса — тонны. Всё паутиной заросло.

Что, и к танку этому найдётся, чем стрельнуть?

Смеёшься? Тридцатьчетвёрку ж специально строили под стандартный боеприпас! Снаряды 76 мм к дивизионной пушке 1902–1930 г. Два пулемёта — курсовой и спаренный — калибра 7,62. Калибру этому — больше века! Да этого добра там — как говна за баней.

Проговорили со старым мастером до утра. Добраться до сталинского бункера даже с территории завода было непросто. Но у Корифеича имелись свои ходы на это дело. 45 лет на заводе — не пёс поссал. Так что Тайсон, поручив старику помимо ходовой части привести в порядок боевую, сам отправился по начерченному им плану под землю. Путь его лежал через обычный люк городской канализации. До дня города оставалось ещё двое суток. Было время, чтобы всё подготовить. Мучил один вопрос — куда подевался отряд?

Последние три банки тушёнки были давно съедены и загрызены всухомятку лапшой «доширак», и в животах урчало. Они пробирались уже который час по переплетению подземных ходов, стараясь держаться по компасу основного направления — на север. Там, как следовало из плана старого князя Белозерского, монастырские ходы имели сообщение с городской канализацией. Вода — единственное, в чём не было недостатка. Она сочилась из стен и потолка, местами пробиваясь сквозь кирпичный свод тонкими струйками. Временами то один, то другой из партизан отставал, чтобы припасть губами к такому родничку. Под ногами то и дело сновали по своим делам огромные белошёрстные крысы.

Ничего, без мяса не останемся, — попытался приободрить своих спутников доктор Зло. — Можно поохотиться.

Как бы они на тебя не поохотились, — ответила Хельга, брезгливо пиная тяжелым ботинком жирную хвостатую тварь. Тонкий визг и шмяк об стену.

С чего-то же они тут разжирели? — задумчиво произнёс доктор. — Жаль, Индиги нет. Она бы с ними поговорила, где жратву берут.

Крысы жрут даже оплётку кабелей. Тебе она вряд ли будет по вкусу. Хоть ты и доктор Зло…

Были бы кабели, — доктор обвёл факелом стены, — каждый кабель куда-нибудь ведёт. А в этом лабиринте — только и ждёшь, что из-за угла выскочит какой-нибудь Ментозавр.

Стойте, братцы! — Князь, шедший впереди, просигналил факелом. — дальше хода нет.

Подойдя, они увидели, что подземный ход упирается в более свежую, явно выполненную второпях на цементном растворе, кладку. Домкрат, размахнувшись, ударил в стену ломом. Откололся лишь краешек силикатного кирпича.

Придется взрывать, — констатировал Князь. — Хельга, покажи Домкрату, где долбить шурфы. Да смотри, не переусердствуй с пластитом.

Через полчаса работа по закладке зарядов была закончена, и все удалились вглубь пещеры, опасаясь обвала. Хельга подожгла запал.

На счёт один затыкайте уши! — скомандовала она. — Три. Два. Один. Поехали!

Когда дым немного рассеялся, в мутном свете факелов открылся новый подземный ход. Но выглядел он совсем по-другому. Вдоль бетонированных стен тянулись кабели, там и тут под потолком тускло мерцали лампочки в металлической оплётке. Из большого квадратного помещения вело куда-то несколько массивных бронедверей.

Домкрат, а ну-ка наляг! — Князь указал гиганту на круглое штурвальное колесо, торчащее из ближней двери. Домкрат крякнул, шея его налилась кровью и он с усилием провернул заржавленное колесо. Дёрнул дверь на себя — но что-то изнутри не пускало. Тогда он упёрся в косяк ногой и дёрнул на себя вполсилы, двумя руками. Дверь распахнулась, и из помещения под ноги им следом за дверью кубарем выкатился какой-то человек. Или не человек? Существо, короче. Все на секунду замерли от неожиданности, а нечто, воспользовавшись этим, ужом юркнуло в боковую нишу и затаилось там в полумраке. Под сводами раздались нервные щелчки предохранителей. А Домкрат с мужицкой хитростью ввалился в открытое им помещение, и только прикрыв дверь, сдёрнул с плеча ручной пулемёт и осторожно выглянул в щёлку.

Когда они, под руководством нежданно обретённого Тайсона, волоча ящики с боеприпасом, выбрались на поверхность, стояла безлунная ночь. Ночь перед Днём города. Хельга, подтянувшись из люка, отпихнула коленом руки услужливого доктора Зло, встала на асфальте и, расправив плечи, вдохнула всем телом свежесть летней ночи. Яблони цветут — или уже липа? Никогда не различала все эти тонкие запахи… Слегка закружилась голова. Не хватало только пения цикад — видимо, ареал этих тварей южнее. Ничего. Работаем. Она сунула руку за пазуху и извлекла оттуда старенький мобильник, перетянутый изолентой. Её палец с облезшим маникюром замер над кнопкой…

Домкрат!

Чего? — отозвался гигант, не поворачивая головы от тяжёлых ящиков, подаваемых ему из-под земли.

На секунду. Это тебя касается, — она дала ему импровизированный пульт. — За Каролину. Жать сюда.

Домкрат глянул на неё дремучими медвежьими глазками снизу — и, распрямившись, принял в ладонь пульт. Он вдавил кнопку в корпус и растёр её так, как будто бы раздавил пакостное насекомое. И машинально сунул мобильник в урну.

Взрыва они, разумеется, не услышали. Его и не было, как такового. Просто спавший на диване с причмокиваниями генерал-майор ФСБ П.К.Потопаев разлетелся с глухим хлопком по стенам спальни кровавыми мясными ошмотьями. Ни жены, ни Аллочки при этом акте, к счастью, не присутствовало, а горничная была в честь Дня города отпущена на все выходные… Сын покойного учился в Гарварде, и в момент хлопка ничего не ощутил. Хельга обвила руками могучую шею Домкрата и всхлипнула. Тяжёлая лапища нежно погладила её по позвоночнику. Доктор ревниво наблюдал — не опустится ли ниже положенного.

Уснули там? — раздался из люка недовольный бас Тайсона.

И дяде Наташе в эту ночь неважно спалось. Хренов немец, приняв все условия, выторговал себе одно право — проехаться на купленном им танке по городу. Вот же клинит людей от бабок. Типа, если уже в России — то всё можно. Здесь мы, типа, уже и не люди… Ладно — Натан Соломонович смекнул и живо увязал всё в приемлемую всем схему. На День города танк съезжает с пъедестала и делает круг почёта по площади. Мол, броня крепка, и всем дадим отпор. Потом движется к товарной станции, и там без всякой помпы грузится на ж/д платформу. Немец получает свой кайф, дядя Наташа — лавэ, а те, кому нужно — откат. Народ имеет своё моральное самоудовлетворение. Аллес, как говорится, абгемахт.

Борису Николаевичу Бодунову вечер достался тяжелей. Сегодня он достоверно узнал, что Полина Бодунова-Гопсман, жена и хранительница очага, имела в течение последних двух лет устойчивую половую связь со своим персональным охранником — Юлей Мизгирь. Что было вполне подтверждено фото и видео документами. Мизгириха, как выяснилось, за это время на Борины бабосы сумела отстроить себе хоромы не только здесь, в Среднепальцево — это бы ещё куда ни шло — но аж ещё и в Черногории. Что уже не шло никуда. «Нету такой страны! — бушевал наедине с собой Борис Николаевич, — Когда я фарцовать туда от комсомола ездил, была Югославия! А это что за хрень с бугра? Растопчу Мизгириху! У-у-у, твари!!! Жидовня!»