‒ Знаете, я даже спрашивать не стану зачем вы это сделали, ‒ выпрямив спину, я посмотрела на часы. ‒ У вас осталось четыре минуты, и я не стану дожидаться их окончания. Ричард, вызови такси, будь добр.
‒ Ричард не станет выполнять ваших приказов, ‒ бездумно бросил Камски.
‒ Тогда я пойду пешком! Не в первый раз, знаете ли.
Едва я отвернулась в сторону выхода, как за спиной в очередной раз раздался вкрадчивый голос. Спину жгло от обилия внимания со стороны сразу двух ненавистных мне существ, но я все же остановилась, грозно глядя в сторону заказчика.
‒ Вы терпели меня сорок восемь часов. Неужели не сможете протерпеть еще несколько минут? В конце концов, я просто прошу меня выслушать. Не больше.
Я чувствовала внутри бурю негодования, но все же не могла себя заставить выйти наружу. Чертовы оставшиеся регламентные установки со своим требованием следовать установленному приказу. Собственная взращенная ответственность начинала раздражать. Как я могу отличаться от робота рядом с Камски, если, как и он, не могу принимать решения лично вопреки установленным правилам?!
Вернувшись на прежнее место, я посмотрела на часы и с особой надменностью произнесла:
‒ Три минуты.
‒ Как думаете, ‒ Камски не желал терять ни одной предоставленной секунды. Он говорил размеренно, словно бы размышляя о философии, его взор был направлен на меня, в то время как левая рука упала на плечо стоящего рядом Ричарда. ‒ Чем вы отличаетесь от Ричарда?
Разговор с каждым новым поворотом вводил меня в тупик. Я окончательно была сбита с толку. Только что этот наглец в белой футболке и хохолиным хвостиком признался в постановке, и тут же вдруг решил порассуждать о схожести двух разных разумов. Я, все еще держа часы на уровне груди, пыталась найти в серых глазах Камски ответ на его вопрос. Ричард продолжал смотреть на меня холодным взглядом, игнорируя уложенную на него мужскую ладонь.
‒ Наверное, тем, что я человек, а он машина. Не так ли?
‒ В вас течет красная кровь, в нем – тириум. Несомненно. Но я прошу вас взглянуть на вопрос шире.
Камски все еще ждал от меня ответа, которого я не могла дать. Он вдруг переметнул взор на профиль андроида, окончательно уйдя в размышления.
‒ Посмотрите на это с другой стороны. Вы оба действуете строго в прописанных регламентом рамках. Вам обоим нужна цель для того, чтобы ощущать свою пригодность. Вы практически бессмертны, ‒ едва я открыла рот в попытке возразить, как Элайджа приподнял указательный палец лежащей на плече Ричарда руки. ‒ Практически. Но в вас есть нечто, что очень сильно отличает друг от друга.
Мужчина, не отворачивая головы от андроида, перевел взгляд серых глаз на меня. Эта игра была затянутой, неприятной. Создатель андроидов явно любил психологические игры разума, а вот меня они уже начинали доставать. Что Рейн, что этот пижон – все они слеплены из одного теста, недаром одна пыталась убить другого, не желая делить одно место. Между тем, Элайджа, выждав паузу, продолжил:
‒ У Ричарда нет прошлого. Никакой боли, горя от потерь. Ничего.
‒ Две минуты, мистер Камски.
Услышав суровый женский тон, мужчина опустил голову и улыбнулся. Он словно бы был разочарован, что я не собираюсь участвовать в психологическом насилии. Камски устало снял руку с андроида и побрел в сторону стола у стеклянной стены.
‒ Должен признаться, я всегда восхищался вашим подразделением. Это стойкое желание создать безвольных, готовых выполнять приказы людей солдат из плоти и крови, ‒ мужчина делал мелкие, но самоуверенные шаги. Его руки были отведены за спину, голова высоко поднимала свой подбородок. Я все еще держала часы едва ли не у носа, при этом снося пронзительный взгляд оставшегося стоять Ричарда. ‒ Даже в какой-то степени был вдохновлен им, несмотря на то, как старательно меня пытались убить… Но ваше руководство упускает нечто главное, создавая солдат: прошлое, которое не способны стереть многочисленные нейрохирургические операции.
Камски обернулся в мою сторону, встав у черного стола.
‒ Я видел ваше личное дело. Печальная история…
‒ Одна мин…
‒ Я предлагаю вам работу, ‒ Камски сказал это так быстро, что я даже не смогла договорить. Так и осталась стоять в ошеломлении с открытым ртом и поднятыми часами. Мужчина, между этим, улыбался моей реакции и разливал алкоголь по двум бокалам. ‒ Стать моим личным солдатом. Вновь почувствовать цель, ощутить свою значимость, мисс Гойл. Как сегодня в Сиэтле. Но придется кое-чего лишиться.
Не могла думать, просто не могла и все. Мысли прятались по углам, я старалась вытянуть из тьмы хотя бы одну, чтобы заставить организм работать. Камски говорил о прошлом. Он говорил о возможности забыть все ужасы, по-настоящему начать с чистого листа, выстраивать себя как личность заново. Часы внутри утихли, секундная стрелка давно отчитала оставшуюся минуту, но я не могла выйти из ступора.
‒ Все эти генетические вмешательства, работа с нейронными связями и базальными ядрами*, ‒ Камски вновь брел в нашу сторону, держа в руках два полу-наполненных квадратных стакана с янтарной жидкостью. ‒ Это все гениально, но проблема всегда крылась не в физиологии, а в психологии. Вы даже не представляете, как далеко шагнули разработки в психо-интеллектуальных установках мозга.
‒ Зачем вам это? ‒ я, наконец, пришла в себя, когда мужчина протянул мне бокал. Рука на рефлексе приняла его, и наичистейшее стекло теперь охлаждало разгоряченную кожу. ‒ У вас столько денег, какой смысл тратить столько ресурсов и времени на одного солдата?
‒ Конечно, я мог бы окружить себя сотнями людей в черных костюмах, как это сделали мои коллеги, ‒ Камски повел рукой с бокалом в сторону выхода, и жидкость внутри емкости волнами отдалась на это движение. ‒ Но все же уверен, что от врага меня сможет прикрыть только тот, кто был им воспитан. И, к сожалению, вы единственная оставшаяся «пробужденная» на этой планете.
Мне не хотелось пить, и потому алкоголь с его терпким стойким ароматом оставался нетронутым. Я напрочь забыла про часы, не могла решить для себя, какие именно эмоции по отношению к Камски мне теперь стоит испытывать. Зеленые глаза слепо бродили взглядом по лицу высокого самоуверенного мужчины, но чем дольше я смотрела на него, тем больше сомневалась насчет эмоций.
‒ Они и раньше пытались вас убить, с чего вдруг вы так боитесь за свою жизнь именно сейчас?
‒ В связи с моим шатким положением в последнее время я вынужден ощущать себя вечной мишенью, ‒ мужчина, не отрывая от меня взгляда серых глаз, отпил из бокала.
‒ Неужели вы думаете, что я стану защищать вас от тех, кто меня создал?
‒ Нет, Энтони. Вы вновь обретете смысл жизни. Ведь именно этого так не хватает в вашем новом мире, не так ли?
Последние слова заставили меня окончательно выбрать сторону. И она отнюдь была не в выгоду Камски. Обрести смысл жизни? Мой смысл жизни сейчас находится в бордовом доме! Возможно, даже у Хэнка Андерсона, но это более не имело значение. Коннор вытащил меня с того света, он показал другое будущее, настоящее, а не то фальшивое существование, что обеспечивали стены подразделения. Променять его на какого-то придурка было все равно, что променять жизнь в раю на жизнь на земле. Демонстративно взглянув на часы, я с дельной строгостью произнесла «Время вышло», отвела руку с бокалом в сторону и пролила содержимое на пол. Катана слегка ударила меня рукояткой по правому плечу в знак поддержки. В следующее мгновение пустой бокал был грубо сунут в руку смотрящего на меня Камски, и я сделала театральный низкий реверанс. Ричард все так же стоял неподвижно, наблюдая за каждым моим движением.
‒ Советую больше не приближаться ко мне ближе, чем на милю, мистер Камски. Было крайне неприятно сотрудничать, надеюсь, мы с вами больше никогда не пересечемся.
Развернувшись на каблуках, я быстро двинулась к выходу. Мышцы наливались железом в предчувствии долгого пути к дому сквозь снег и холод, но это было куда приятнее, чем чувствовать тепло внутри этих стен.
