Секунды были долгими, но оправданными. Ричард моргнул глазами, и светлые металлического цвета радужки окрасились в глубокий черный. Радужки словно бы слились с зрачком, напоминая о взоре в боковом зеркале рыжего кадиллака. Сердце пропустило один удар, ставший причиной очередной вспышки почти что неконтролируемого гнева.
– Ну и мразь же ты, – едва ли не задыхаясь, со вздрагивающими ресницами прошептала я.
– Согласен, мне тоже не нравится этот цвет, – Ричард словно бы насмехался. В очередной раз моргнув, андроид сменил цвет радужки с черного на светло-карий. – Думаю, что так было бы эпичней.
Теперь он был слишком сильно похож на Коннора. Темно-синий костюм, чуть грубые, но схожие черты лица, карие глаза и свисающие с левого виска несколько прядей. Я словно смотрела в лицо тому, кому отдавалась раз за разом в теплой постели, за кем была готова идти на край света. Но то была лишь паршивая копия, до оригинала которой ей было далеко.
Усмехнувшись, я слегка склонила голову на бок и облизнула пересохшие губы.
– Даже не думай, что тебя это спасет, Ричард.
– Я всего лишь выполнял приказ.
– Да неужели? – мы говорили спокойно, тихо, точно обсуждали какое-то досадное явление в современной политике. Услышав слова о приказе, я по инерции сделала всего один шаг вперед, продолжая держать катану у правой ноги. Ричард от такого движения напрягся, отодвинувшись к спинке дивана. Яркий золотой диод сменился на красный цвет. Это даже показалось мне… забавным. Наверное, поэтому следующие слова я говорила с ехидством, улыбаясь едва уловимой улыбкой. – О, надо же. Наш верный песик испугался смерти. Скажи-ка мне, Ричард. Что стало причиной девиации? Вирус?
– Нет, Энтони. Не вирус. Причиной стали вы. Вы и ваша способность разрушать все вокруг.
– Только не говори, что ты влюбился, иначе меня стошнит, – саркастично прошипела я, зная, что ответ будет отрицательным.
Ричард сощурил глаза, отчего его взор стал суровым, тяжелым. Карие глаза смотрели снизу вверх, они были до боли похожи на те, что полчаса смотрели в мою сторону в свете камина. Однако это были не они. Эти глаза будут еще долго сниться мне в страшных кошмарах.
– Вы льстите себе, мисс Гойл, – впервые за весь день Ричард обратился ко мне по фамилии, при этом вздергивая уголки губ. – Боюсь, что это чувство люди называют ненавистью.
– Ну, хоть что-то у нас с тобой обоюдное, не так ли? – по дружески усмехнулась я, на деле испытывая восторг и ярость в одном флаконе.
Ричард смолчал. Полные губы были слегка приоткрыты в ожидании дальнейших слов, однако я не спешила задавать вопросы. Хотелось напиться этой атмосферой обреченности и тревоги, исходящих от новоиспеченного девианта. Я словно оттягивала момент его смерти, намеренно усиливая его страх перед скорой кончиной. Может, Коннор и Ричард запрограммированы как детективы, и потому имеют базисные знания о боевых движениях, однако все же вряд ли кто-то из них сможет тягаться со специально взращенным солдатом, посвятившим последние двадцать пять лет силовой деятельности. Поэтому Ричарду сейчас так страшно. Поэтому Коннор любил проявлять власть на других уровнях межличностных отношений: на более интимных, личных, скрытых от посторонних глаз. Пусть в боевых навыках я была его сильнее, но морально он всегда занимал верхушку в нашем странном тандеме. Это ему нравилось. Это нравилось мне.
Ощутив горечь от воспоминаний прошлого, я вновь улыбнулась и буквально прошипела сквозь плотно стиснутые зубы:
– Рассказывай, – Ричард не отвечал, все еще глядя на меня карими искрящимися глазами. Пришлось поторопить песика, сделав очередной шаг и встав практически между его колен. – Рассказывай, Ричард, если хочешь легкой смерти.
Тишина комнаты нагнетала, однако все же в этой тишине я была главной. Буквально чувствовала всю власть над машиной, что смотрит снизу вверх, не в силах пошевелиться. Диод продолжал переливаться красным цветом, вызывая желание вырвать светодиодное кольцо к чертям собачьим. Только спустя полуминутного визуального контакта андроид уверено развел плечи в стороны, глядя на меня с вызовом. Рассказ был увлекательным.
– Мистер Камски считал, что вам нужно время. Время, чтобы вы смогли привыкнуть друг к другу. Чтобы боль от потери была такой сильной, что вам не захотелось возвращаться назад в подразделение. Чтобы вы желали избавиться от очередных тяжелых воспоминаний, – говорил Ричард спокойным голосом, как будто бы рассуждал о погоде. Он бесил меня, и каждая секунда этого бешенства искажала мое лицо в гневе. – Мистер Камски оказался прав. Вам хватило и трех недель.
– Ты следил за нами три недели?! Какая же ты мразь…
– Поверьте, для меня эти три недели были не самыми лучшими, – вздернув уголки губ произнес Ричард.
– Ой, только не утруждайся рассказывать мне, как злой папочка заставлял тебя делать неприятную работу, – фыркнула я, исказив лицо в саркастичной усмешке. – Рассказывай дальше.
– Дальше вы все знаете, – андроид все еще старался сохранить невозмутимость, вещая спокойным учтивым тоном. Он словно старался не замечать моего излишне близкого положения, грозно блестящего лезвия катаны, касающейся его колена, моего надменного, властного взора. Пытался выдать себя за того, кто держит контроль над ситуацией, но увы – он им не был. Контроль здесь держала я – взбешенная и готовая убивать во имя того, кто наверняка уже мчался сюда. Ричард между тем продолжал рассуждать, хищно глядя мне в глаза. – Его смерть была страшной, но… не долгой. Я даже удивился, узнав, что он все еще жив после случившегося. В любом случае, я предупреждал мистера Камски, что его идея изначальна обречена на провал, так как вы излишне нестабильны в своем психическом состоянии, Энтони. И, судя по всему, в этот раз правым оказался я.
– Ты так легко обо всем этом рассуждаешь, как будто убить кого-то – это так просто.
Должна признаться, я и впрямь была поражена этому легкому, ни к чему не обязывающему тону. Я помню себя, когда убивала людей, будучи бесчувственной машиной. Ни какой жалости или вины, просто одно движение руки – и враг лежит на полу, истекая кровью. Однако уже позже очнувшись от безэмоциональности, как ото сна, я видела лица убитых мною людей во снах, просыпалась посреди ночи в холодном поту, вспоминала красную и голубую кровь на руках. Так много смертей за моей спиной, я как один из жнецов, что нес за собой могильный холод и полное отчуждение от мира. Но это создание не чувствует вины. Нет… Ричард упивается моим смятением и ненавистью от осознания того, что я прямо здесь и сейчас смотрю в глаза убийцы своего единственно важного создания. Пусть он действовал по приказу – смерти в моем понимании он был достоин даже больше, чем сам Камски.
– Я – машина, Энтони, – учтиво ответил Ричард, не спуская с меня хищный взор. – И продолжаю быть машиной вопреки всему.
– О, ты даже представить не можешь, как я рада это слышать, – я и впрямь была рада это слышать. Легче будет убивать. Подняв лезвие на уровень своего лица, я блаженно осмотрела острие и так же блаженно покосилась на машину. – Где Камски, Ричард? Я не стану дважды спрашивать, так что советую ответить честно.
Некоторое время царило молчание. Ни единого звука через закрытые окна, ни единого звука со стороны выхода. Мы были одни, и это делало момент мести еще слаще. Стены наполнялись страхом Ричарда и моей яростью, пусть даже андроид и не признается в этом. Жгучие швы комбинезона продолжали покрывать кожу плеч мурашками, но боль придавала моему состоянию некую терпкость. Сейчас я и впрямь готова уничтожать, не думая о будущем. Сейчас я только думаю об андроиде, что лежал посреди заледенелой дороги и обливался кровью в примеси с женскими солеными слезами.
Ричард смотрел на меня, знал, что за ответом последует смерть в любом случае. Ему предстояло решить: говорить правду или все же соврать, прикрыв в последний раз задницу своего любимого создателя. Он не знал, что от его выбора зависит то, как долго я вознамерюсь мучить Камски – человека, представившегося мне другом. Возможно, именно поэтому андроид, вздернув подбородок, уверенно произнес:
