– Верно! И мне предостаточно того, что я знаю, на что вы способны! Может, нас и обучали с одной целью, но я не убийца!

– И поэтому ты в меня выстрелила?

Ох уж этот вкрадчивый с нотками иронией голос. Саркастично улыбнувшись, я облизнула пересохшие губы. Да, я выстрелила, потому что выбора не было. А сейчас есть: выстрелить снова прямо в голову или отпустить? Почему же я медлю?

– Однажды ты уже сделала правильный выбор, – между тем, Трент говорил спокойно, сжимая плечо рукой. Крови больше не было, но скорее он это делал в желании показать свою беззащитность передо мной. Лжец. Кто и беззащитен здесь, так это я, даже держа пистолет в руке. – Было бы неплохо, если бы ты снова его сделала и вернулась к своему детективу.

Его голос был тихим, и, несмотря на басовитость, как всегда спокойным. Рука, нацелившая пистолет, дрожала от порывов ветра и сбивчивого сердечного цикла. Дождя больше не было, как и не было тяжелых туч. Звезды пробивались через темную пелену, освещая путь городской реке. Я же, смотря в синие глубокие глаза некогда своего учителя, старалась проанализировать его слова.

Вернуться?.. вернуться куда? Андроид Анны мертв. Его уничтожил свет мчавшейся машины. Убил, разорвал на части, отобрал у меня и Анны, и у этого треклятого мира! Так к кому же мне возвращаться?

Трент сделал еще один шаг назад, касаясь протектором черного ботинка волн. Его движение вызвало незамедлительную реакцию, и рука вновь демонстративно вздернула пистолет чуть выше, прямо в лоб.

– Не двигайся, – злобно прошипела я, стараясь насытиться речным воздухом. – Я выстрелю тебе прямо в голову и ты никогда не встанешь.

Мужчина замер, не сводя с меня взора. Он нарочито сильно сгорбил плечи, пытался вызвать у меня не жалость, нет, но чувство превосходства. Я знаю его: этому парню ничего не стоит убить и меня, и Камски, и Ричарда, и вообще любой хорошо вооруженный спецназ. Но сейчас этот человек не желает брать все в свои руки. Он словно… медлит.

– Я все еще продолжаю думать о прошлом, – холодный тембр тонул в звуке реки и ветра, однако я слышала его отчетливо, как будто бы он говорил меньше, чем в одном метре от меня. Пистолет продолжал целиться промеж синих глаз. – Постоянно. Но каким бы оно ни было ужасным, это часть меня. Оно делает меня тем, кто я есть! А ты так просто взяла и отказалась от свой истины!

Слова отзывались во мне бурей воспоминаний, знаменующихся не самым приятным днем. Темная комната отеля с одной лампой и сидящей напротив Рейн. В ее руках планшет. Экран показывает видео, на котором двое сидят в дальнем углу темного подвала, что освещался только светодиодами андроида-детектива и мерцающими мониторами. Шорох бумаг, по которым бежала шариковая ручка, ставя синие подписи о соглашении неразглашения государственных тайн. Слезы и страх перед старым, но таким новым миром чувств и эмоций. Помню, как Анна сидела посреди номера и упивалась слезами из-за осознания отобранной возможности кануть в небытие на столе хирурга. Возвращение в дом… тот самый дом, где сейчас живет парень из Буффало, такой оптимистичный болтун. И слова Трента, решившего подвести своего ученика к порогу новой жизни. Он думал о прошлом, всегда думал, даже после вторичной операции продолжал размышлять о былом.

Вселенная вторила его голосом, и я соглашалась с ней. Я отказалась от себя, и за это теперь несу наказание.

– Значит, у меня были на то причины, ясно?! – прочувствовав на вкус истину, я поняла, какая же она мерзкая. Нет, не истина. Я и Анна, что решили уйти в закат, не справляясь, а спрятавшись от проблем.

– Да, я наслышан, – учтиво ответил Трент, вновь сделав один шаг к воде. Теперь его ботинки полностью погрузились в белые гребни мелких волн. – И потому удивлен, что у твоего механического друга еще не опустились руки.

Рука, держащая пистолет, снова дрожала. Не от порывов ветра, не от сбившегося дыхания. Пока я пыталась найти хоть слово и наконец решить: выстрелить или нет – Трент-двести-шесть, самоуверенно выпрямившись, сбросил все маски лжи. Он видел меня насквозь, и что-то подсказывало, что именно увиденное он и желал получить.

– Чтобы ни произошло потом, – его голос перестал быть учтивым. Холодный, спокойный, без каких-либо чувств. Трент приподнял подбородок и блеснул синими глазами в свете уличного фонаря. – Не смей идти у кого-либо на поводу.

Выбор был сделан. Я опустила пистолет.

Шум воды принял Трента так же быстро, как и ветер мои судорожные вздохи. Я кусала губы, пыталась предугадать, а не пожалею ли я о принятом решении. Но мужчина уже скрылся в речном потоке под светом далеких звезд, и теперь его было не найти. Я же, хмурясь от ветра и вздергивающего вверх хвоста на голове, сделала всего один шаг в сторону воды.

– Возвращайтесь в дом, Энтони!

Строгий крик Ричарда, что пытался заглушить ветер и шум воды, оборвал мой второй шаг. Убрав пистолет обратно в кобуру, я яростно посмотрела на стоящего на мостике Ричарда из-за плеча. Подолы его белого жакета колыхались по ветру, синие диоды больно резали глаза в сумеречной темноте. Он смотрел так, словно бы был здесь все это время и наблюдал. Выжидал моего решения так же, как и я сама. Судя по выражению серых холодных глаз, андроид с чертами лица прекрасного детектива был доволен увиденным. По-прежнему пытаешься доказать мне мою неверность боссу, Тук-тук? Зря стараешься. Я давно сама это поняла.

– Он же уйдет! – в ответ крикнула я то ли от злости из-за вскрывшегося подслушивания, то ли из желания перекрыть ветер.

– Это уже не важно! Через несколько часов мы покинем штаты, и это все останется в прошлом!

– Вы что, совсем ничего не понимаете?! – я развернулась к стоящему сверху Ричарду всем телом, указывая пальцем в пол в знак подтверждения своих мыслей. – Они же никогда не оставят нас в покое! Мы так и будем бегать из угла в угол, как крысы, и никакие переезды нам не помогут!

– Указания мистера Камски были предельно ясными, – Ричард злился. Его плотно сжатые зубы едва позволяли андроиду нормально выражать слова. Нахмуренные в негодовании брови придавали жестокому взору еще большую жестокость. Он, словно бы повторяя мое движение, указал пальцем в сторону входа и четко процедил каждое слово с особой расстановкой и паузами, – возвращайтесь в дом, Энтони!

Злость в груди рычала, точно тот самый двигатель старого кадиллака мистера Камски. Я поспешила закрыть глаза и досчитать до десяти в попытке успокоить мысли. Вышло неплохо. По крайней мере ярость перестала бушевать, отодвигая назад способность адекватно мыслить.

Ричард наблюдал за тем, как я бросаю разочарованный взор на укутанную ночной тьмой реку, как карабкаюсь назад на асфальтированную площадку, как с опущенной головой шагаю в его сторону. Между нами было всего два, может, три метра, когда Ричард, убедившись в моей покорности, одобрительно кивнул головой и уверенной походкой двинулся в сторону раскрытого настежь входа. Но он не слышал, как завибрировал телефон в поясе охранника. Не видел, как руки на автомате достают телефон, как охранник резко встает на месте, еще даже не заведя ногу на мост. Мир снова мерк в тишине и мраке, а ведь я не видела перед собой цели. Я видела перед собой скрытый номер и очередной адрес из одной цифры и названия улицы.

Зендер-стрит.

Бордовый дом с белыми крышами.

Он ждет меня. Ждет даже после всего случившегося. Ждет, когда я постучусь в дверь, может, даже стоит у окна в гостиной и смиренно ожидает знакомый силуэт на тротуаре. Ждет того, кто так часто его отталкивал, кто ни разу за все время не поинтересовался им самим. Ждет.

– Я не могу, – судорожно сжимая телефон, я умоляюще посмотрела в спину Ричарда. Андроид, различив натянутый женский голос среди десятка других звуков улицы, застыл на месте и со вскинутыми бровями посмотрел через плечо. – Я больше так не могу…

Ричард открыл было рот, чтобы язвительно осведомиться, чего именно не может этот уже порядком бесящий сотрудник хозяина, однако его слова так и не были мной услышаны. Телефон уже на пути был запихнут обратно в пояс, я же со скоростью попутного ветра бежала прямиком к городу, захлебываясь в восторженных чувствах от предстоящей встречи.