Я слишком долго играла с собственной жизнью. Слишком долго раскидывала свои силы и свое здоровье во все стороны, и каждый новый приступ был хуже предыдущего. Сегодня днем я буквально сжималась в комок на развалинах старого здания, а сейчас пытаюсь сжаться в комок под девиантом на обеденном лакированном столе. Но Коннора это не смущало. Детектив продолжал наращивать внутри меня ярость своими действиями.
Мужской руке больше не было куда двигаться. Большой палец дотронулся до черного белья, окончательно ввергнув меня в паническую атаку.
Не смей, не смей, не стоит, нельзя, НЕЛЬЗЯ!
– Я же сказала, хватит!
Прорычав это охрипшим голосом, я с завидной силой оттолкнула от себя ничего не понимающего детектива. Спуститься со стола оказалось не легкой затеей, но ноги все же нашли в себе силы, чтобы совершить этот резкий и быстрый маневр. Уже в следующую секунду дрожащие пальцы держали «малышку», и дуло ее было направлено на освещаемого луной Коннора.
Было больно. Очень больно. Я в быстром темпе отходила в сторону выхода, не спуская испуганных и злобных глаз с Коннора, который, кажется, не понимал причину смены поведения. Он щурился, всматривался в мое разозленное лицо, вновь держа ладони приподнятыми. То ли пытался успокоить, то ли желал показать свою беззащитность. Мне было все равно. Боль опускалась на меня ушатом ледяной воды, в ушах продолжал стоять гул. Как же билось тогда сердце… как же истерично бьется оно теперь, разнося по крови адский огонь.
Совершенно забыв о координации, я с грохотом врезалась спиной в деревянную панель на стене. Одна из картин рядом упала на пол, послышался звук разбитого стекла. Его мелкие осколки отражали лунный свет, смешиваемый с теплым оттенком уличных фонарей. Дуло пистолета продолжало угрожающе смотреть в лицо Коннора, что хмурился и открывал губы в немом вопросе, но я не могла заставить себя опустить оружие, будучи угнетенной необоснованной яростью. В какой-то момент пульсации во лбу стали нестерпимыми, и я, закрыв глаза, обеими руками вместе с пистолетом с силой сдавила уши.
Поезд вот-вот придет на конечную, я уже чувствую, как машинист заносит руку, чтобы снова прервать шум крови щелчком намозоленных пальцев. Его взгляд был хищным, а улыбка – зловещей. Поезд приближался, я чувствовала всем своим телом вибрации от земли, по которому мчался грозный состав. В какой-то момент шум в ушах достиг своего пика, и раздавшийся звук лопающегося сосуда внутри отпустил напряжение. Остались лишь слабость и коктейль из ярости и животного страха.
Рядом почудилось движение. Едва начав различать внешние звуки, я тут же распознала удар каблука мужского ботинка по темному полу. Оторванная от уха рука молниеносно вскинула оружие, и вот я уже снова прижимаюсь к стенке, угрожающе глядя в лицо девианта. Его силуэт очерчивался лунным светом, Коннор остановился, едва сделав шаг в мою сторону. Темнота мрачной комнаты сгущалась, не говоря уже о наступающем по периферии зрения мраке, и потому его лицо оставалось для меня сокрыто. Даже несмотря на это я всем телом ощущала его смятение, его испуг от моего вида. Та нить, что окутывала нас несколько секунд назад, позволяла прочувствовать эмоции детектива. Неужели именно это чувствуют люди, каждый раз завязывая очередной узел из нитей своих судеб?
– Не приближайся, – воинственно, но угрожающе бросила я. – Я выстрелю, не задумываясь!
Коннор смотрел на меня сверху вниз, и взгляд его тусклых глаз был обеспокоенным. Только спустя несколько секунд, наконец придя в себя, я ощутила, как по верхней губе бежит струйка крови, обжигающая похолодевшую кожу своей температурой. Свободная ладонь судорожно прижимала кровоточащий нос, капли крови просачивались сквозь пальцы и спадали на пол. Несколько из них окрасили чашки бордового платья. Только позже я поняла, насколько сильно мне повезло, что платье имеет такой темный цвет.
– Я просто хочу помочь, – не дрогнувшим, тихим голосом произнес Коннор. В его протянутой руке покоился белый платок, что ранее уголком любопытно выглядывал из кармана.
Я все еще дрожала всем телом, когда все же осмелилась сделать шаг вперед и выхватить лоскут ткани из руки девианта. Одно мимолетное прикосновение – и снова снопы искр в грудной клетке. В голове проносилось множество сожалеющих фраз, мольбы о прекращении этих извечных мук выбора между сердцем и рассудительностью, но вселенной было наплевать. Вселенная желала насладиться очередными страданиями тех, кого сама когда-то создала. Если свыше кто-то и был, то он точно был садистом.
Холодная стена дружелюбно приняла мою спину обратно, как только платок оказался в дрожащей ладони. Легким по прежнему не хватало воздуха, я пыталась остановить мурашки по телу, и все же получалось плохо. Тем не менее, этот приступ был не таким ужасным, как в заброшенном здании. Там, посреди хлама я буквально угасала под шум речного ветра. Здесь же, после длительного абсурдного возбуждения, я испытывала только ярость и запах железа от потери крови.
Прижимаясь к стенке, я старалась усмирить внутренний пожар из синего и алого огня. Тело продолжало проситься к нему, желало вновь почувствовать в крови смесь из адреналина с эндорфинами, но разум настойчиво требовал покинуть комнату прежде, чем кому-то захочется сюда войти. Кровь шла, не останавливаясь, ее крупные капли стекали по губам, по подбородку. Уверена, на мне больше не осталось помады. Касания шероховатых губ Коннора все еще отзывались во мне блеклым желанием вернуться на стол. Но разве я могла, слыша в голове настойчивый крик красной стены и разрывающего нутро гнева?
– Почему каждый раз когда я тебя вижу, – дрожащим голосом пролепетала я. В моих глазах отливало сотни искр в свете луны, и это заставило Коннора помрачнеть. Он смотрел прямо в душу своим тоскливым взором, не понимая, почему отдающая себя без остатка девушка вдруг начала истекать кровью, – у меня буквально сносит крышу?
Детектив продолжал держать руки приподнятыми. Я же старательно прижимала пахнущий свежестью платок к носу, пропитывая его красными пятнами. Он касался этого платка. Его пальцы бережно сжимали тонкий лоскут ткани, желая протянуть мне руку помощи. И я не смогла отказаться от нее, уже потом понимая, что на деле просто хотела ощутить его рядом еще раз. Волны ярости, что в реальности были выпущены вновь треснувшей красной стеной с надписью «НЕЛЬЗЯ», накрывали с головой, отзывались слабостью в дрожащих ногах и выставившей оружие руке. Как же я продрогла… как же я хочу снова окунуться в его жар…
– Прости, но я не могу рассказать тебе всего, – приглушенно ответил мягкий мужской голос, заставивший девичье сердце трепетать от сожаления. – Ты должна вспомнить все сама.
– А если я не хочу вспоминать? – не веря собственным словам, сквозь платок говорила я. Пистолет в воздухе угрожающе вздернулся, в этот раз целясь прямо в лоб девианта. – Что тогда?
Озвученные с особой яростью слова заставили Коннора переменить взгляд. От него по-прежнему веяло уверенностью, мужские плечи расправлены, осанка источала потоки мужественности. Внутри плескались и страх, и ненависть, и сожаление, но даже сейчас преобладало чувство родственной связи. Наверное, именно поэтому я пришла в ужас от последующих действий детектива, чей облик резко очерчивался лунным светом из окна.
Коннор опустил руки и с холодным взглядом приблизился на расстояние метра. Теперь дуло пистолета смотрело ему точно в лоб, даже больше – бионическая кожа выше переносицы касалась холодного черного металла, обещая принять пулю в случае, если я захочу выстрелить. Он все так же был беззащитен передо мной, а вот я нарушила правило, выхватив пистолет со стола.
Мне это не понравилось. Я стояла в ступоре, не сводя взора с девианта, держа дрожащий палец на курке заряженной «малышки». Казалось, оружие дрожит вместе со мной, умоляет в моей голове не нажать случайно на спусковой курок от испуга. Где-то там за стеной продолжались уже не такие встревоженные возгласы, но они не волновали нас обоих. Мы смотрели друг другу в глаза, вновь ожидая, кто из нас первый переступит порог, ведущий в бездну.
