Песня, казалось, длилась бесконечно. Мне не хотелось отпускать детектива, и, освободив руку из мягких механических пальцев, я сцепила руки за шеей андроида. Коннор не стал сопротивляться, медленно покачивая меня уже в сжавшихся за талией объятиях. Было так грустно и хорошо одновременно, что я потеряла счет времени, забыла о пьяном Хэнке, о тоскливой матери. Вокруг был только бар, в котором никого не было, кроме нас двоих. Мир наполнился теплом механического и человеческого тела, которое не могли разорвать ни Рид, ни Эмильда со своими встречами, ни предстоящее собеседование с ФБР. Был только прижимающий меня к себе Коннор с темными волосами и покрытыми туманом карими глазами.
Непривычные смеси разных чувств больше не вызывали во мне тахикардии. Разговор с Эмильдой Рейн, пусть и не самой приятной в своем содержании, заставил меня признаться в самом главном, отчего я отказывалась на протяжении всей совместной с детективами работы. Я не только желала любить Коннора. Я просто его желала.
В мгновение ока все вдруг переменилось. За спиной послышались торопливые шаги, и охмеленный состоянием душевной близости мозг даже удивился, откуда в этом, ставшем только нашим, баре кто-то еще? Но реальность была жестокой. Едва песня близилась к своему завершению, как чьи-то чёрствые пальцы буквально оттащили меня назад за плечо, заставив оторваться от андроида с горящим желтым диодом. Кто-то в коричневой куртке с рыком пропечатал Коннора к противоположной стенке. В следующую секунду андроид умело извернулся в сторону, и рука обидчика, сложенная в кулак, врезалась в стену. Последней пришлось не сладко: тонкая панельная поверхность проломилась.
Это был Рид. Гэвин Рид. Злой, пьяный и агрессивный. Мужчина с треском вырвал кулак из стены, оставив на белых обломках кровяные потеки. Он смотрел на нас с такой яростью, точно видел перед собой не «равноправных» личностей, а самого дьявола, что только что с усмешкой признался в интимной близости с его собакой.
‒ Гэвин, какого черта?! ‒ истерично взревел за стойкой бармен.
‒ Вы что здесь устроили, а?! ‒ пока за спиной сокрушался владелец бара, Гэвин с яростью перекидывал на нас свой взгляд. Если на меня он смотрел с непониманием, то на Коннора ‒ с ненавистью и презрением. ‒ Совсем с катушек съехали?!
Мир, что только что строился вокруг меня и Коннора, был порушен всего двумя фразами. Рид отобрал у нас бар, впустив в него сквозняк из ледяных детройтских ветров. Это было не просто покушение на жизнь, это было покушение на право жить так, как хочется. Андроид не спускал глаз с детектива. Диод на виске угрожающе переливался золотым цветом, и вскоре этот цвет сменился на красный.
‒ Да что с вами такое?! ‒ осколки разбивающегося на части счастья заставили меня вернуться в состояние гнева, и я напустилась на детектива, что широко развел плечи в желании вновь пойти в бой. ‒ Вас так не устраивает своя собственная жизнь, что хочется другим поднасрать?!
‒ Я не собираюсь смотреть, как этот мир катиться в бездну из-за таких вот придурков! ‒ Гэвин выплевал эти слова так громко, что сменившаяся на более живую мелодию музыка стихла. ‒ Посмотрите на это! Пластиковый урод и тупая дура!
‒ Гэвин, хватит!
Андерсон стоял в открытом проходе в уборную. Пока я непроизвольно повернула головой в сторону скрипучего пьяного крика лейтенанта, чьи волосы были мокры от попыток привести чувства в порядок с помощью воды, Гэвин яростно впивался в меня взглядом. Состояние Коннора, смотрящего на детектива сверху вниз, было и вовсе пугающим. Он хмурился, задумчиво искал ответ в злом щетинистом лице бывалого детектива, но видел в нем только презрение и следы алкоголя.
‒ Ну и какое будущее тебя с ним ждет? ‒ прерывистые телодвижения настроенного идти до победного детектива вызывали во мне только одно: готовность обезопасить себя и стоящего рядом андроида любыми способами. Я могла это сделать. В ночь при первой встрече в этом баре я не соврала Коннору. Мне и вправду не нужно было оружие, чтобы сделать больно какому-либо человеку. Только если раньше солдат просто выдавал приказы мышцам на автомате, то сейчас эти приказы отдавали чувства. Но они были более кровожадными, чем холодный рассудок, и потому более опасными. ‒ Семья? Дети?! Что тебе даст этот набор шестеренок и шурупчиков?!
‒ А это вас уже не касается, ‒ сквозь зубы процедила я.
‒ Выбить бы из тебя всю эту дурь, ‒ таким же тоном прошипел мужчина.
‒ Я сказал, хватит! Не лезь не в свое дело, Гэвин!
На этот раз детектив не стал продолжать тираду. Он бросил яростный взгляд на Андерсона, что облокачивался на дверной косяк и, чертыхнувшись, устремился к выходу. Больше этот бар не был для меня приятным местом. Отныне я негласно приняла решение больше его не посещать.
‒ Кретин, ‒ подытожил лейтенант, усаживаясь обратно за стол.
Коннор не двигался. Его диод все так же горел красным, он смотрел на выход, точно бы желая догнать зверя и уточнить у него некоторые недосказанности прерванной драки, однако вместо этого андроид просто стоял и хмурился. Люди, что остались за самыми дальними столиками у входа, смотрели на нас во все глаза. Быть может, они и раньше пялились на нас, кружащихся под тихий шелест мужского голоса из колонок, но сейчас их взгляды были по особенному неприятными.
‒ Не знаю, как вы, ‒ я кинула взгляд на Хэнка. Рукава его цветастой рубашки в разводах были собраны у локтей, в туманных глазах не читалось былое озорство, ‒ а я домой. Хватит на меня сегодня приключений.
Ничего удивительного не было в том, что все были со мной согласны. Если Хэнк согласно кивнул уставшей головой, то Коннор более не смотрел в мою сторону. Его диод стал желтым. Уверенности это не добавило.
Расплатиться с барменом пришлось не мало. Кажется, я выиграла лишь половину от того, сколько пришлось отдать за выпитый алкоголь. Но это волновало в меньшей степени. Финансы позволяли мне хоть некоторое время тратить деньги на ставшие чужими развлечения, и потому Хэнк был отправлен на такси домой с нетронутым кошельком.
Как и всегда, поездка до дома была в полной тишине. Коннор ни разу не обратился ко мне с момента вторжения Гэвина в наше личное пространство, но самое худшее – его диод непрерывно искрил золотом. Пока он был холоден и безэмоционален, я буквально сгорала на заднем сиденье от злости и ненависти к треклятому детективу в коричневой куртке. Ощущать мир каждой клеткой было доступно совсем недавно, и потому всякое покушение на эту возможность выводило яростное негодование. Я вновь стала полноценной, вновь могла делать то, что хочу, так с какого черта какой-то там Рид диктует что мне делать и как вести себя с тем, кто вытащил меня из небытия?!
Дом оказался неприятно тихим. Уже на пороге стащив с себя каблуки и в ярости отбросив их в сторону, я сделала несколько рейдов в гостиной по кругу. Мысли не унимались в своих зверствах. Каждая из них была хуже другой, но даже среди них мелькали мрачные замыслы по поводу того, как лучше подпортить жизнь вмешавшемуся в чужое гавнюку.
‒ Ты расстроена, ‒ отчужденно, даже холодно отметил Коннор. Только этот голос заставил прервать циркуляцию по гостиной и обратиться к сопровождающему меня спутнику. Он и не собирался проходить в дом. Все так же стоял в коридоре в привычной гордой осанке, с ледяным взглядом и опущенными вдоль тела руками.
‒ Нет, я не расстроена. Я в ярости! ‒ слова были выплюнуты мной так, словно бы это Коннор был источником моего гнева. Как ни странно, андроид в синем пиджаке, отдающим черным цветом в блеклом свечении напольной лампы, все так же холодно смотрел в мои глаза. ‒ Что он вообще о себе возомнил? Посмотрите на эту важную птицу! У самого в голове ни грамма понятия о чести и справедливости, и тут же смеет поучать.
‒ Но он прав.
Всего одна фраза, а сколько эффекта. Я прервала свой монолог так же резко, как и начала его. Сознание четко подсказывало мне, что не стоит уточнять, в каком именно месте прав детектив-идиот, но вновь нарастающая между мной и Коннором стена не могла просто так все порушить. Выпрямив осанку и осторожно сделав вперед один шаг, я переспросила слегка охрипшим от гнева голосом:
