И снова это чувство. Обреченность, страх, потерянность. Как тогда, когда в голове всплыло осознание детали относительно поврежденного плеча Коннора. Я наверняка знала, что андроид говорил о случае проникновения девиантов в вещательную студию, и знала, что именно правое плечо напарника пришлось латать детективу. Я знала это! Как знала то, что эти сраные граффити оставили подростки! Как знала то, что рядом с заброшкой протекает река, накрывающая всех находящихся рядом свежим речным ветром! Как знала то, что груда усыпанных блоков когда-то вызывала острую боль и страх! Как знала то, что это здание было одним из переломных в моей прошлой жизни!
Я оседала на колени, как будто бы готовилась молиться на представший мне географический объект. Не могла отвести глаз, понимая, что именно это является следующей ступенью на пути к прошлому. Я знала, кто это прислал. И от того внутри груди вновь рассыпались искры, заполняя черную дыру в желудке.
Это прислал он. Тот, кто несколько часов назад был оттолкнут женскими руками.
Коннор, который не собирался сдаваться.
========== Эпизод XII. Путь домой. Фэрндейл. ==========
Комментарий к Эпизод XII. Путь домой. Фэрндейл.
Хотела сделать эпизод меньше, а получилось как всегда.
Мы идем последовательно, раскрывая каждого персонажа, каждого андроида и человека. Мир меняется, а вместе с ним меняемся и мы. Так было всегда. Адаптация, мать ее…
Продолжаем следить за историей города Детройт. Правительственные заговоры, открывающаяся правда, продолжающиеся конфликты между людьми и андроидами, причем в малых группах. Пусть они вас не заставляют махать рукой, мол, “побесятся и пройдет”. Увы. Человек - существо сложное.
Андроиды с их удивительным восприятием мира - еще сложнее.
Гойл сворачивает со своей дороги на путь, ведущий домой, и этот путь прокладывается руками девианта. Хэнк продолжает ахеревать и беситься с происходящего.
П.С.: песня из сцены чистки револьвера Jon Bellion - IRobot. Песня очень красивая, в частности перевод. Послушайте.
П.С.С.: таким я вижу детектива Рида. Его биография для нас сокрыта, и это прекрасно, ведь дает шанс воспринимать и фантазировать все прошлое детектива с таким неординарным характером.
Спасибо вам за ваши отклики и сообщения об ошибках в ПБ!) Они всегда буду важны!)
Извечные вопросы человечества. Кем мы были, кто мы есть и кем мы станем. Разница лишь в том, будем ли мы лепить себя собственными руками, или же позволим это делать чужим.
Красная пульсирующая субстанция тускнела. Ее пульсации становились вялыми, поверхность больше не излучала былого обжигающего жара. Черная трещина, тянущуюся с уходящего вверх края, разрасталась все сильнее, ответвлялась на другие, мелкие повреждения. Это могло бы напомнить то, как серые пожухлые ветки зимнего дерева отбрасывают ночные тени на окна в комнату маленького ребенка. Мальчик или девочка наверняка представляют себе костлявые пальцы бабайки, время от времени зазывая к себе на помощь родителей. Дети боятся таких теней. Но я не ребенок. Я желаю, чтобы костлявые пальцы становились длиннее и острее.
Ладонь наполнялась тем немногочисленным теплом, что исходило из красной поверхности. Плечи покрывались мурашками от могильного холода из-за облизывающих черных языков мрака, но ни один из них не смел растворять меня в темноте. Это было невозможно, и потускневшие буквы слова «НЕЛЬЗЯ» свидетельствовали об этом. Некто со светодиодными знаками на плече и груди все так же стоял напротив, в сантиметре от стены. Его облик освещался отсутствующим источником света сзади, и контуры плеч, рук, скул и волос из-за угасающей стены становились все отчетливей. Он, как и я, изучал незаинтересованным взором бегущие трещинки. На мгновение мне даже показалось, что некоторые из них продолжают разрастаться. Увы, это лишь воображаемое желаемое.
Развернувшись спиной к стене, чем вызвала поспешный поворот головы незнакомца, я обхватила себя руками и осмотрела тьму. Ее темные сгустки пульсировали в темноте, но пульсаций нельзя было увидеть – только прочувствовать. Если стена обдавала спину в ночной рубашке мутным теплом, то мрак перед ней пытался обрушить на разгоряченное лицо морозный холод. Прохладный бархат черного пола окутывал ступни, я сделала несколько шагов, беспечно поглощая смесь из тепла и холода. Кажется, начинаю привыкать к этому месту, и к тому, кто стоит, не шевелясь, за стеной.
«Я вчера узнала, кем была раньше… кажется», пролепетала я самой себе, на деле обращаясь к незнакомцу. Некто бездвижно наблюдал за моими движениями. Я же обхватывала свои локти, шмыгала носом и пыталась высмотреть во тьме ответы на все вопросы. Уверена, их можно было бы там найти, вот только они будут лживыми, составленными людьми, чьи цели корыстны.
Во мраке раздавался легкий шепот. Из трещины больше не сочилась музыка, весь мир был погружен в удручающую тишину, однако там, в темноте я отчетливо улавливала звуки чьего-то вкрадчивого голоса. Скрытые в темноте люди пытались приманить к себе, приглашали погрузиться во мрак. Именно такие голоса слышат душевнобольные люди, сидя в комнате с мягкими стенами, связанные смирительными рубашками. Эти голоса пытались показать свои благие намерения, среди неразборчивых слов отчетливо прослеживался один единственный посыл: «забудь все это, и сразу станет легче». Может, так оно и было. Проверять я не стану.
«Правительство пытается доказать мне, что я – бывший солдат на службе. А босс уверяет, что мы с ним неразлучны уже многие годы. Он и вправду мне, как друг… единственный, кто был рядом в трудные моменты жизни. Уже и не знаю, чему верить».
Некто стоял, и светодиоды его словно просачивались сквозь едва пульсирующую стену. Обернувшись и присмотревшись, можно было бы увидеть каждый маленький голубой элемент, из которых состоит повязка на плече, небольшой треугольник. Я знала, там на левой стороне груди бегут цифры и буквы, но разглядеть их было невозможно, как и лицо незнакомца. Он не пытался до меня дозваться – но он слышал меня. Он не пытался пробиться сквозь стену – но она реагировала на все его удары. Отчего-то незнакомец лишь наблюдал за моими попытками разрушить блок. Белый свет отчерчивал силуэты его раскрытых ладоней и слегка вздернутый подбородок. Я смотрела на него через плечо, предприняла очередную попытку узнать в нем хоть что-то, и все же, усмехнувшись, снова вернулась взглядом к тьме. Голоса в ней поутихли.
«Я не понимаю, зачем вокруг так много лжи» слова не сходили с моих губ, но мысли озвучивались откуда-то сверху. «Каждый встречный пытается врать или что-то утаить. Я как будто инструмент в чужой войне».
Человек или андроид молчал. Все так же смотрел мне в спину, заставляя тело покрываться мурашками. Мрак перестал пытаться меня вернуть обратно, даже черные языки отступили, словно бы убедившись в бессмысленности своих попыток. Как будто некто, кто наблюдает за всем этим сверху, осознал тщетность ситуации и решил пойти выпить чай, посмотрев парочку серий любимого сериала.
Тьма на секунду съежилась, и в голове пронесся еще один голос, непохожий на те, что шептали совсем недавно. Вторая личность, плотно засевшая в психике, старалась говорить со мной учтиво и успокаивающе, однако в голосе отчетливо слышалась скорбь. Вслед за ним перед глазами представал облик андроида-детектива. Его темные, но теплые глаза заглядывали прямо в душу, большой мужской палец сжимал запястье, выводя пульсации артерий наружу. Машина была прекрасной, удивительной. Тонкая прядь колыхалась по речному ветру, и эти движения заставляли чувствовать себя беспомощной рядом с невероятными потоками обаяния, что источает девиант. Ричард был до боли на него похожим, и у андроида-раба было даже две таких пряди, но их движения вызывают лишь желание засунуть пару пальцев в рот и склониться над тротуаром. Коннор пытался сказать мне нечто неприличное, по крайней мере, именно так я слышала его слова. Вчера я решила, что желание отдернуться было продиктовано исключительно красной полу-дышащей стеной, но было то нечто, что не позволяло довериться девианту – якобы существу из прошлого. Якобы напарнику из полицейского участка, ставшим им по велению правительства.
