Это было ощущение тепла. Тот самый голос второй личности, что прозвучал внутри ровно в ту секунду, когда я была готова развернуться и бежать. Его успокаивающие звуки переполняли изнутри, и я, вслушиваясь в этот невероятно теплый шелест, больше не задыхалась, не испытывала страх. Он здесь, со мной. Незримый спутник, что стоит плечом к плечу в готовности бороться вместе до конца. Мистер Дориан убеждал, что иметь второго человека внутри опасно, и мне еще повезло, что между нами не происходило переключений, и я даже соглашалась с психотерапевтом. Но сейчас он был мне нужен. Мы должны быть неразделимы. Вот что сейчас главное.
«Нет!»
Чувство уверенности и решимости в моем голосе подействовало на тьму, точно вода на огонь. Черные языки, издав противный жалобный писк, резко отдернулись в стороны. Вернулись босые ноги, вернулись ладони. Пальцы сжимались и разжимались в кулаки, готовые нанести удар любому, кто отныне пожелает пресечь попытки воззвать к прошлому. Да, вчера я решила не бежать за уходящим поездом вплоть до того момента, когда само прошлое не постучится вновь. И оно постучалось, став маленьким бумажным лоскутом с бегущими вперед черными цифрами.
Сжимая и разжимая пальцы, я с улыбкой обернулась к тому, что все время наблюдал со стороны. Незнакомец словно бы чувствовал триумф и удивление. Его ладони были прижаты к стене, сам он поддался настолько вперед, что вот-вот сможет коснуться жаркой поверхности носом. Я чувствовала ту радость, что этот некто ощущал внутри. Ведь я сама наполнялась ею, как наполняется вином искрящийся бокал в свете барных софитов. Звуки музыки и печального мужского голоса больше не расстраивали. Я знала, что должна сделать. И потому, сжав кулаки, смело понеслась к красной кровавой стене, заставляя стоящего за ней некто опасливо отстраниться на несколько шагов назад.
Красная стена и тьма вокруг растворились в воздухе, словно бы некий художник случайно обронил несколько капель черной краски на гладкую поверхность идеальной прозрачной воды. Проникающий под плотно сжатые веки свет назревающего рассвета заставлял жмуриться еще сильнее. В воздухе больше не было звуков печального мужского голоса, но были и другие, более спокойные – звуки фортепьяно и скрипки, знаменующие то, что на сцену вышел Max Ritcher. Сон сходил медленно, и я, ощущая в голове туман с небольшой пульсацией в висках, аккуратно села на постели.
Голубая комната заполонялась туманными лучами солнца, отражающимися от поверхности бегущей вперед реки. Дождь лупил почти всю ночь, вдалеке еще мелькали грозы, когда я, выпроводив из дома Рида и его экспертов, легла спать в час ночи. Засыпать оказалось куда легче, чем представлялось по началу. Пережитый двойной стресс от прогремевшего взрыва и состоявшегося физического контакта с андроидом-детективом должен был заставить ворочаться в постели долгое время, вспоминать о произошедшем и в страхе прислушиваться к тишине в коридоре. Но вместо этого я делала то, о чем страшилась весь прошлый вечер, будучи наедине с Коннором. Я смотрела в потолок и бережно искала тепло на соседней подушке. То самое тепло, что эта же рука поглощала при касании к плечу девианта.
Господи, о чем же я думаю? Андроид-детектив, который даже гендера не имеет, заставляет о себе думать каждую минуту! Его место должен занимать человек, желательно Рид в связи с теми целями, что я строю на счет него! А вместо этого кожа требует еще раз прикоснуться к «живому»! Да, я хорошо относилась к девиантам, уж во всяком случае лучше, чем к роботам-рабам на побегушках у Камски. Но это же машина! Существо холодное, наполненное пластиком и металлом! Разве может искусственно созданный организм вызывать такие гормональные изменения в живом человеке?
Да
– Гребаные андроиды, – прошептала я, потерянно протирая лицо ладонями.
Вставать с постели было куда тяжелее, чем лечь спать. В голове стоял туман, в отдаленных участках мозга пульсировало. Я пыталась не грохнуться от вдруг расползающейся перед взглядом тьмы, однако когда все же ощутила ступнями ворсовой ковер и предстала перед собственной постелью – тьма тут же сменилась на испуг, прояснив изображение. Подушка была в крови. Красных пятен было немного, но все же они присутствовали не в малом количестве. Отрешенно поискав в комнате зеркало, я с ужасом изучила отражение в нем. Передние пряди волос слиплись, окрасившись в бурый цвет. Темные, уже высохшие разводы спускались вниз к губам из носа, но что еще хуже – точно такие же разводы бежали по подбородку, начиная с правого угла рта. Какой же стресс испытывал организм в те моменты, когда я и вторая личность отчаянно пытались заставить тьму отступить? Судя по всему, это был очень тяжелый период для нервной системы. Сосуды от заскочившего давления лопались не только где-то в лицевой части черепа, но и в самих легких. Пусть мелкие капилляры закупоривались в ту же секунду, все же количество крови на подушке и воротнике рубашки говорит о том, что процесс заживления был тяжким и циклично повторяющимся.
Душ не отгонял от меня туман, не позволял почувствовать себя не такой разбитой, как после сна. Заря только занималась, когда я, приняв водные процедуры – и едва не разбив нос о кафель из-за состояния потерянности – сменила одежду, постельное белье. Все это происходило в быстром темпе, словно бы кто-то невидимый мог застукать меня за постыдным делом и донести боссу о моей нестабильности. Удивлена, как Ричард еще не нажаловался Камски о моем здоровье. Видимо, мои указания все еще стояли в его приоритете, и потому андроид не мог нарушить обещание молчать перед руководством.
Мистер Камски вернулся в шесть утра. Он не стал завтракать, не стал интересоваться моим здоровьем, только дождался очередных полицейских в униформе. Эксперты прошлой ночью приползли сквозь грозы и дождь на удивление быстро. Люди в белых костюмах осматривали все вдоль и поперек, были взяты мои же показания, взрывное устройство было упаковано и забрано с собой в полицейский участок. Увы, но я не являлась хозяйкой дома, и потому полицейским пришлось пообещать вернуться на следующий день. Несколько людей, что были мной отмечены в департаменте полиции, смотрели на меня с особой жестокостью и холодностью. Уж не думают ли они, что это я устроила взрыв? Наверное, нет. Причина молчаливого негодования крылась в чем-то другом, более личном. В чем-то, что я еще не могла нащупать, но ощущала каждый раз при появлении в полицейском участке. Детектив Рид отмахнулся на эту тему, когда я попыталась у него узнать, откуда такой негатив в мою сторону. Зато не стал отмахиваться в тот момент, когда я окликнула его у машины.
Меня мучала совесть и терзала брошенная мужчиной фраза в момент своего появления в доме. Гэвин, обернувшийся уже у своего автомобиля, когда все эксперты отбыли, смотрел на меня в ожидании чего-то личного. Я знала, что именно тот ждет – приглашения остаться на ночь или как минимум выпить кофе. Но прости, парень. Я в какой-то степени радовалась бомбе по причине сорвавшегося свидания, и не собиралась это самое свидание переносить в дом босса.
– Гэвин, я все не могу понять, – сложив руки на груди, я остановилась на маленьком мостике через мелкую речушку. – Ты сказал «какого черта притворяешься». Что именно ты имел в виду?
Нетерпеливое в ожидании предложения остаться выражение лица Гэвина сменилось на раздражение и потерянность. Мужчина некоторое время подбрасывал ключи в руке, точно бы решая, а стоит ли пояснять свою странную реакцию на появление андроида-детектива в моем доме. Шум ветра нарушал тишину между нами, я знала, что кое-кто за спиной сверлит мистера Рида взглядом холодных глаз. Может, именно поэтому детектив не стал отвечать честно, предпочтя опустить голову и продолжить манипуляции с дверью машины.
– Да так, – пролепетал суровый, мужской голос. – Ляпнул, не подумав.
Неужели ты всерьез думаешь, что я поверю в это, Рид? Впрочем, я не стала задавать конкретизирующих вопросов. Ответ мужчины лишь доказал, что из меня, как из пластилина, лепят фигуру все, кому не лень. И только тот, кто стоял по ту сторону стены мог рассказать и показать мне меня настоящую. Больше я отмалчиваться не стану, и уж тем более не буду ждать следующего поезда.
