– Вы ведь можете обо мне рассказать гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, – легкие со странным упоением вдыхали жженый аромат. Я не отрывалась от процесса сплава прочных материалов, тщательно наблюдая за попытками сделать все аккуратно и филигранно с точностью пластического хирурга. – Не правда ли?
Гулкие удары дождя за спиной продолжались, на этот раз пронизывая звуки контрабаса. Тяжелые минуты молчания говорили о том, что я захожу слишком далеко, даже сам Коннор, что недавно старательно взывал ко мне чужим именем, не желал теперь говорить о своем возможном участии в прошлом. Мне хотелось вскрикнуть от обиды, грубо развернуть детектива к себе и потребовать объяснений, но вместо этого женские пальцы аккуратно направляли нож, спина постепенно начинала затекать от одного положения. Нет, я не стану ни о чем спрашивать. Я постараюсь сохранить нейтралитет вплоть до того момента, пока прошлое само не постучится в дверь снова.
Отставив нож в сторону, я старательно осмотрела проделанный труд. Вышло неплохо. Недавнее повреждение, в глубинах которого мелькали синие электрические разряды, теперь затянулось черным пятнышком. Биосинтетическая кожа обволакивала участок пластика, точно боясь дотронуться до возникших изменений в теле, однако вскоре ее нерешительные движения медленно покрыли повреждение. Даже и не скажешь, что недавно здесь торчал длиннющий смертельный стержень.
– Отлично, – выпрямившись и установив ладони на талии, я довольно осмотрела плечо андроида. Коннор, однако, не стремился рассмотреть или прощупать результат проделанной работы. Стоило мне подать голос, детектив полноценно развернулся ко мне боком, впиваясь темными глазами. – Это не многое, что я могу сделать в знак благодарности. Боюсь даже представить, что было бы, не успей вы меня вытянуть из комнаты.
– Мистер Камски потерял бы ценного сотрудника, – без иронии или сарказма отметил андроид. Он все еще держал свою осанку уверено и прямо, в то время как мои плечи опускались вниз вместе со взглядом зеленых глаз.
– Да уж… мистер Камски вообще боится потерять любого, кто пытается вырваться из-под его гипер-опеки.
Очередные минуты тишины. Почему они так тяжелы и мучительны? Даже дурацкие звуки контрабаса и скрипки не помогают сопротивляться угнетающему чувству единения. Андроид все еще смотрел на меня внимательным взором, когда я старательно изучала собственные пальцы. Зря он напомнил о боссе. Теперь его вслух произнесенная фамилия словно бы материализовала его самого в голубого цвета комнате, делая новым участником нашей беседы. Теперь столь близкое положение Коннора не казалось мне упоительным и волнующим. Напротив: хотелось отдалиться, отойти в сторону, лишь бы не ощущать на себе воображаемый недовольный взор начальства.
– Я бы хотел извиниться перед вами, – мягкий, учтивый голос Коннора разбил образующуюся корку льда отчуждения. Вернув непонимающий взор на все еще полуобнаженного детектива, я удивленно приподняла брови, – за те слова, что произнес в машине. Это было грубо.
– Да в общем-то и не очень грубо. Я и вправду не довольна своей жизнью в той степени, в какой бы хотелось.
– Объясните, – тут же подхватил детектив.
Я видела, как Коннор укладывает одну ладонь на стол, слегка поддаваясь вперед, точно готовился ловить каждое слово и тщательно записывать в памяти. Он смотрел на меня, практически не моргая, и этот вид не на шутку встревожил недавно пережившее все тяготы дилеммы сердце. Собственные плечи дискомфортно ерзали, пальцы терли друг друга в попытке усмирить бурные потоки переживаний. Он вновь так близко, что можно было бы расслышать искусственное дыхание. Поддайся я чуть вперед, и ощущу его на своем лице.
Хочу снова до тебя дотронуться. Прикоснуться к коже, боже, как же меня пугает это желание! Совсем недавно я мечтала о том, что встречу кого-то, кто будет заставлять совершать безрассудные решения и пытаться быть ближе, а теперь я старательно отталкиваюсь от этих ощущений. Мне нравится, как ты на меня смотришь… пытаюсь ловить на себе твой взгляд как можно чаще, и огорчаюсь каждый раз, когда ты отворачиваешься. Ты машина! Ты андроид! Ты тот, кто не может иметь крови и плоти, из-за которого мой рассудок когда-то в прошлом поделился пополам, ты тот, кого я должна остерегаться, кому нельзя выливать душу, кому не стоит доверять свою жизнь! Ты источаешь запах опасности и тириума, и я смеюсь над собственной глупостью и собственными эмоциями, которые срываются в бешеной скачке, точно гончие псы за нечастной загнанной добычей! Мне хочется еще раз ощутить тепло твоей кожи, прощупать холодный пластик, и хочется заставить тебя покинуть дом, отталкивать себя как можно дальше, не сметь думать, не представлять, не решаться на опасное, не сметь, не сметь, нельзя, НЕЛЬЗЯ!
Хмурясь от каждого нового позыва враждебности, я старательно изучала взглядом пальцы рук. Мне не нравится то, что творится в моей голове. Все эти противоречивые команды, одни из которых являются истинными, естественными, а другие – лживые и искусственные. И какие из них какие приходилось гадать.
– Меня удручает, что я совершенно ничего не знаю о себе, – переборов внезапно возникший поток отчуждения, я с силой оторвала взгляд от пальцев и посмотрела в упор на детектива. Не знаю, что он увидел в моем лице, но увиденное ему не понравилось. – Какие-то элементы мелькают в голове, но все внутри говорит о том, что они неверные, фальшивые. Да, у меня есть цель, есть задача, и я рада знать, что жизнь имеет благодаря им смысл, и все же… я себя не ощущаю человеком. По крайней мере, не тем, каким должна являться.
– Что именно с вами произошло?
Андроид продолжал сыпать вопросами, и в его голосе звучало усиленное желание получить как можно больше информации. Да, он спрашивал тактично, четко осознавая, по какому тонкому льду ходит, однако голос был пропитан нетерпеливостью, в какой-то степени даже нотками злости. Надеюсь, что это не я стала причиной скрытой ярости.
– Я попала в аварию несколько месяцев назад. Пролежала в коме, перенесла много операций, – каждое слово заставляло андроида выпрямляться, отстраняться. Он отчаянно перебегал взором по моему лицу, но я была слишком сильно погружена в свои извечные страдания, чтобы обращать внимание на эти вещи. – Вся жизнь теперь поделилась на «до» и «после». В последние дни меня все чаще узнают люди, даже андроиды, а я ничем не могу ответить. Просто не знаю их и все. Самое худшее, что при попытке что-то вспомнить у меня словно щелкает выключатель, и я не могу пробиться вперед. Чувствую это дурацкое «нельзя». Я и впрямь недовольна своей жизнью, но ничего не могу с этим поделать.
Коннор слушал внимательно, вникал в каждое слово. Я бы даже сказала, что с очередной секундой в его глазах проявлялась ясность, точно бы он знал ответ на копившиеся в моей голове вопросы.
– В любом случае, у меня нет особого выбора, кроме как плыть по течению, – разговоры становились тяжелыми, угнетающими. Мне отчаянно хотелось вырваться из плена этого странного душевного контакта, и я, не желая продолжать монолог, приударила руками по коленкам. – Что ж, день был очень сложный. Пожалуй, стоит о многом подумать.
Слова прозвучали, точно сигнал к действию. Тьма за спиной сгущалась, и грозы вдалеке освещали путь редким дождевым каплям. Бегущие стрелки часов указывали на приближение к отметке семи, я все еще надеялась на отряд полиции, что должен прибыть с минуты на минуту. Однако, как ни странно, мы все еще были одни в этом доме. По крайней мере, одни сознающие себя личности. В глубинах стен где-то блуждал Ричард, наверняка сообщивший Камски не только о взрыве, но и детективе, так похожего на него самого.
Коннор почувствовал мое желание прекратить беседу. Андроид неторопливо встал на ноги, и, повернувшись боком, надевал белую поврежденную рубашку, синий пиджак. Верхние пуговицы так и остались не застегнутыми. Их небрежный вид придавал некоторый шарм и без того красивому андроиду. Скрыто рассматривая детектива, чей костюм сидел так, точно был сшит по индивидуальным меркам, я впервые за вечер задалась причиной появления полицейского в доме Камски. Вряд ли тот каким-то чудесным образом узнал о возможном взрыве и пришел, чтобы меня спасти.
