Чьи-то руки, облаченные в темные синие рукава с черной окантовкой и выглядывающими манжетами белой рубашки, держали меня крепко чуть ниже груди. Стертая дождевая влага с пальцев блестела в свете потолочных ламп. Я чувствовала его спиной, полностью прижатая безопасными объятиями к искусственной мужской груди. И где же это чувство отвращения, усмехнулось недавно сопротивляющаяся встрече с Ридом совесть.

Руки разжались и я, не готовая к такому повороту, едва не повалилась на пол. Андроид-полицейский смотрел на меня таким взором, точно это я только что держала его в объятиях, а не наоборот. За его прижатой к стене спиной высился портрет мистера Камски, и взгляд его холодных серых глаз точно грозовой тучей нависал над двумя расположившимися ниже существами.

Грудная клетка заходилась в тяжелом дыхании, когда осмелевшие ноги понесли меня в комнату с бассейном. Уже у двери я встретила то, от чего похолодело в жилах. Несколько острых стальных штырей торчало в синей поверхности, мешая двери полноценно втянуться в стену. Увы, но и стенам не особо повезло.

Множество штырей торчало тут и там: в темных стенах, в потолке, в бронебойном толстом стекле, даже на противоположных стенах бассейна под водой! Я медленно продвигалась по комнате, петляя между вбитыми в пол самодельными снарядами, не спуская глаз с дымящейся разорванной коробки на столе. Черные полиэтиленовые лоскуты теперь и впрямь походили на языки. Такие же длинные, такие же мерзкие, несущие смерть.

– О, Хлоя, – прижав заледеневшие ладони к пышущим жаром щекам, я подошла к андроиду с бездумным взглядом, пронизывающим пространство и вселенную. Машина была с успехом припечатана несколькими штырями к стене: два торчали в грудной клетке, один пронзал плечо. Из пробитого лба сочился густой, синий тириум. Именно в этот момент я порадовалась, что Камски забрал с собой другую модель.

Коннор не испытывал особого интереса к отключенной машине. Он настороженно сидел на корточках перед коробкой, тщательно осматривая содержимое без какого-либо прикосновения. Профиль его изящного лица мог бы заставить меня ненадолго забыться в желании рассмотреть поближе родинки на скулах, хмурящиеся брови. Но страх внутри не позволял этого делать. Я лишь рассеянно оглядывала коробку, ощущая адреналин в сосудах.

– Вам это знакомо? – спустя минуту произнесла я.

– Возможно, – полицейский в синем костюме встал на ноги, не сводя взгляда с взрывного устройства. – Пятьдесят шесть дней назад точно такое же устройство было активировано в одном из ресторанов на Роял-бич. Но содержимое было иное. Хлор и серная кислота.

– Это ведь предназначалось не мне, да?

Ответом стала тишина, гнетущая и скорбная. Многообещающая. Никто не станет нападать на дом миллионера ради того, чтобы убить его работника. Нет. Это было отправлено мистеру Камски. Оставалось задаться вопросом, каким чертом этот предмет оказался на столе у бассейна и как долго он здесь находится?

Вспугнутые чувства внутри, точно потревоженные выстрелом воробьи, начали занимать свои места. Мир постепенно обретал свои привычные краски. Я аккуратно бродила по комнате, отмечая те или иные особенности произошедшего. Штыри торчали даже в стенках бассейна с той стороны, что находилась напротив стола и коробки. Удар был сильный: снаряды преодолели водные слои; те, что встретили на своем пути помеху в виде бортика – пробили его нахер насквозь и врезались в стену. Окно от пола до потолка было покрыто крупными трещинами, рассыпающимися в паутину огромного восьмилапого насекомого, что вдруг решило поселиться в нашем доме. Штыри не прошли насквозь, оставшись торчать в стекле, точно кто-то особо жестокий методично вбивал их туда. Что ж, был хоть какой-то плюс. Есть причина заменить пятисантиметровое стекло на десять сантиметров.

Как бы я не старалась осмотреть окружающую обстановку, взгляд все равно невольно цеплялся на том, кто только что спас одну жизнь. Коннор, как и я, осматривал окно, время от времени останавливая взор на каждом застрявшего металлическом снаряде.

– У вас… – обратив на себя внимание, я рефлекторно коснулась своего левого плеча правой ладонью. – У вас штырь в плече торчит.

Не просто торчит, он засел там крепко накрепко! Стальной стержень проник в пластиковый механизм не меньше, чем на два сантиметра, разрушив целостность пиджака, рубашки и самого робота. Пока я тревожно переступала с ноги на ногу под холодным взором детектива, тот словно и не был смущен фактом наличия повреждений.

– Я знаю, – спокойно ответил андроид.

– Наверное, нужно вытащить.

– Ничего страшного. Я не чувствую боли.

– Это, конечно, хороший навык. Но вы же не будете ходить с гвоздем в плече? – попытка обернуть все в шутку не удалась. Я лишь неловко усмехнулась, не получив в ответ никакой реакции. Стерев с лица дебильную ухмылку, я быстро протопала к двери, ведущей в коридор. Детектив тем не менее идти вслед за мной не собирался. – Идемте, помогу вытащить.

В этот раз преодолеть несколько коридоров было куда проще, чем тогда, вышагивая за спиной Хлои. Я отчаянно пыталась цепляться за мысли о случившемся, старательно придавала значение только прекратившей дымиться коробке в холле, и все же кое-что не давало мне думать о положенном солдату деле – андроид с темными глазами, выстукивающий мужскими каблуками по кафельному полу.

Не могу сказать, что в моей комнате был беспорядок. Напротив: единственными вещами, что были не на месте, являлись стол с кучей датчиков и ноутбуком у стеклянной стены и черное платье на белой постели. Мне не приходилось принимать гостей в своей комнате в течение месяца жизни, разве что Дориан посещал эти стены в первые две недели после пробуждения. Возможно, именно поэтому я чувствовала себя так неловко, когда андроид, войдя в мою «берлогу», принялся тактично осматривать содержимое.

Ничто не изменилось. Ни простота мыслей, ни отсутствие видимых интересов, ни потребность в чистоте и дисциплинированности. Анна была все тем же солдатом, что и при первой их встрече, разве что эмоции били из нее ключом. Коннор рассматривал белый стол у окна, за которым вовсю лил ливень и мелькали молнии, встречая на своем пути взволнованную речную гладь. Его взгляд скользил по светлым голубым стенам, по ворсистому ковру, по многочисленной технике на письменном столе. Револьвер лежал на одной из тумбочек, начищенный до блеска. Черные туфли небрежно скинуты в угол. Некогда близкий человек протопал к другому концу комнаты, нажав на настенной панели несколько кнопок. В воздухе раздались тоскливые звуки классической мелодии в исполнении Ханза Зиммера. Да. Ничего не изменилось.

Он не смел входить вглубь комнаты. Стоял спиной к закрытой двери, безучастно наблюдал за всеми ее движениями. Видел наполненные смирением зеленые глаза, бездумные отточенные движения Анны, что неторопливо убирала со стола лишние детали. Ему хотелось подойти, поспешно говорить, может, даже схватить девушку за плечи и стряхнуть все ее внутренние установки, точно как люди приводят в чувства близких, попавших в состояние аффекта! Это желание одолевало его еще в первую встречу после месяца разлуки, когда испуганный андроид увидел солдата с порушенной памятью. Оно же пропитывало его в отвратительном кадиллаке, заставив сказать не самые лестные слова в сторону бывшей напарницы. И оно же сегодня в полицейском участке едва не заставило вскинуть руки, чтобы прочувствовать хрупкость женских плеч. Но он не мог ничего поделать. Он был согласен с Эмильдой Рейн, и это согласие вынуждало его действовать по строго составленному плану. Глава подразделения не вызывала какого-либо доверия у Коннора, и это доверие еще сильнее расшаталось после случившегося в холле с бассейном. Однако в одном Эмильда была права – выскажи он Анне все, что знает, все, что рвется наружу, и путь к солдату будет навсегда закрыт. Она не станет ему верить. И потому приходилось действовать осторожно, осаждая свой собственный яростный пыл.

– Я отвлекаю вас от сборов.