— Он отправил меня в вашу грёбаную психушку, потому что…

— Почему? — заметив, как Кэссиди осёкся, вкрадчиво переспросил Геринг. — Потому что вы предложились ему?

— Я не…!

— Известно ли вам, мистер Шервуд, что случайные интимные связи всегда происходят по инициативе омеги? Намеренно или же случайно. Нет, никто вас не обвиняет. Такова природа, и держать её под контролем трудно. Особенно в столь юном возрасте, ещё и в эмоционально напряжённой ситуации. Ваш организм пытается избавиться от потрясения, единственным возможным для омеги способом.

— Нет! Это всё бред! Всё не так!

— А как же всё было, по-вашему, мистер Шервуд?

Кэссиди сперва открыл рот, чтобы рассказать — как, но запнулся, глядя в излишне участливые глаза за стёклами очков. Наигранное участие, и это злило до желания швырнуть в него чем-нибудь, а затем развернуться и убежать.

— Вот видите, вы сами всё понимаете. Мы лишь поможем вам, и, когда ваше состояние нормализуется, вы выйдете отсюда. Встаньте, мне нужно осмотреть вас.

Кэссиди поднялся, и Геринг тут же оказался у него за спиной, кладя ладони на плечи. От одного этого мерзко затрясло. Этот осмотр походил, скорее, на грязное облапывание. Ну да, как же ещё проверить, что омега не контролирует собственное тело?

— Разденьтесь, — вкрадчиво попросил Геринг, и, обернувшись, Кэссиди увидел всё ту же масляную улыбку на его губах.

— Может, ещё раком встать специально для вас?! Уберите от меня руки!

— Вы видите сексуальный подтекст даже в столь невинном процессе, как врачебный осмотр?

— Я вижу, — Кэссиди повернулся к нему, глядя на доктора снизу вверх. — Что вы грёбаный извращенец, устроивший здесь балаган для удовлетворения желаний и амбиций вас и таких, как вы. Не приближайтесь!

Он схватил со стола первую попавшуюся статуэтку, пряча за спину, чтобы, если Геринг приблизится, защититься. Нахлынула паника, в которой билась только мысль, что надо бежать, что, чем больше он медлит, тем меньше шанс выйти отсюда.

— Успокойтесь, мистер Шервуд. Вы просто перенервничали, это нормально, — преувеличенно спокойным тоном произнес Геринг.

Кэссиди не смог увидеть, как тот дал сигнал, но в следующую же секунду после его слов двери распахнулись, пропуская двух крепких санитаров в белых халатах. Те без промедления двинулись к нему, заламывая руки и лишая возможности вырваться.

— Отпустите меня, ублюдки! Немедленно! Отпустите!

Он всё ещё пытался вырваться, когда в руке Геринга мелькнул шприц с неизвестной жидкостью.

— Не смейте! Вы не имеете права колоть меня этим дерьмом!

— Вам нужно отдохнуть, мистер Шервуд. — Улыбнулся доктор и сделал резкое движение рукой, втыкая иглу в изгиб шеи Кэссиди.

***

Прийти в себя оказалось трудно. Кэссиди трясло, как при лихорадке, а окружающая реальность виделась тусклой и замедленной. Он не мог понять, откуда слышит голоса, что они говорят, зачем его трогают чьи-то руки.

— Что со мной? Что за дрянь мне вкололи?! Выпустите меня! Выпустите!

— Всё хорошо, скоро вы успокоитесь, и мы сможем начать лечение. Доктор Геринг уже назначил вам отличный препарат. — Этот преувеличенно радостный голос бил по ушам, и Кэссиди попытался зажать их ладонями, но, двинув руками, обнаружил, что те привязаны к постели толстыми кожаными ремнями.

— Ещё один укол, и всё пройдёт…

Всё действительно прошло. Остановилось и почти замерло. Кэссиди отстранённо наблюдал, как кто-то заходил в помещение. Кажется, Геринг и те самые санитары. Доктор снимал его одежду, ощупывал, комментировал, а один из его подчинённых записывал. Эмоций не было, их выключило вместе с тем самым уколом.

— Вот вы уже и не буяните, мистер Шервуд. Если будете послушным, мы вас отвяжем, — над ним нависло лицо Геринга, такое же улыбающееся, как в кабинете. — Вы же будете, Кэссиди?

Он кивнул, но, вместо того, чтобы ощутить, как плотные ремни отпустили запястья, снова провалился в сон.

Сколько прошло времени прежде, чем он открыл глаза, более-менее осознавая реальность, Кэссиди не помнил. Состояние было заторможенным, не хватало сил, чтобы резко двигаться или говорить, а на изгибах локтей красовалось множество красных точек и синяков. Но он мог выйти в коридор, никто не пытался удержать.

Правда, увиденное там вызвало состояние, близкое к панике. Коридор был длинным, белым и повсюду ходили люди: врачи, санитары, пациенты. При виде последних его бросило в дрожь. Бледные, с отсутствующими лицами, не выражающими совершенно ничего. Кто-то шёл, придерживаясь за стенку, кто-то вжимался в угол, кто-то бормотал себе под нос. И подавляющее число пациентов — омеги. Конечно, их легко обвинить в абсолютной ерунде, чтобы кинуть сюда. Неугодные, надоевшие игрушки, лишние. А причина? Сойдёт любая.

Неужели и он выглядит со стороны так же? Неужели станет таким же? Нужно бежать отсюда, выбираться любой ценой!

— Всё в порядке, мистер Шервуд? — рядом, как из ниоткуда, нарисовался санитар.

Они что же, по глазам читают намерения своих «подопечных»? При этой мысли сделалось жутко, и он, задержавшись взглядом на грубом лице, кивнул. Хотелось бы закричать, кинуть в него что-нибудь или просто ударить. Но тогда они снова втащат его в ту тесную клетушку, привязав к койке и вкалывая очередную дрянь.

— Замечательно. За примерное поведение вы можете выйти во двор. К тому же к вам посетитель.

— Кто?

Кэссиди полагал, что это Ричард. Что он одумался, приехал за ним, поняв, что совершил ошибку. Как наивно и глупо. Если бы он задумался, он бы не привёз его сюда, не избавился, как от бракованной вещи. Но задаться вопросом, почему Тейлор сделал это, Кэссиди не успел, с недоумением видя того, кто решил посетить его в этом жутком месте. Хотя, конечно, назвать это место жутким был нельзя, когда стоишь посреди двора с аккуратными скамейками, с клубами, с которых уже почти сошёл снег, с этой атмосферой тишины и покоя. Все страдания остаются за закрытыми стенами для тех, кто решился нанести визит сюда.

Перед ним стоял Джон, его друг, с которым в последний раз они виделись на похоронах Алана. Осознание, что это он, пришло не сразу, и поверилось тоже, лишь спустя несколько секунд. То ли действие препаратов, то ли сама абсурдность его появления в этом месте.

— Ты? Как…

— Прости, Кэс, — Джон шагнул к нему навстречу, положив ладони на плечи. — Прости, что мы оставили тебя. Я приехал сразу, как узнал, что ты здесь.

— Простить? — Кэссиди не отстранился, но и не сделал ни одного движения навстречу.

Память, затуманенная лекарствами, вразброс подкинула картинки прошлого: их беззаботного детства, когда они так стояли друг за друга, несмотря ни на что, и когда он стоял напротив них троих на кладбище. Джон, Стив и Энди. А Алан в гробу. И Энди обвинил Кэссиди в его смерти, а остальные поддержали.

И теперь Джон стоял напротив с этим выражением вины в глазах.

— Энди… он врал всё. Ну, про Алана, про то, что ты говорил о нас, — смущённо пробормотал он, и, наконец, отпустил плечи Кэссиди.

— Сколько времени прошло?

— С тех пор, как Алан…

— Нет, с тех пор, как я здесь?

— Пять дней, вроде. Я приехал, как только узнал.

— Они пичкают меня всякой дрянью, и, кажется, я скоро действительно сойду с ума. Или в это ты тоже поверил?

— Кэс, я… знаю только, что у тебя был срыв, поэтому ты здесь. Но, чёрт возьми, это звучит…

— Это психушка, Джон, самая, мать её, настоящая психушка!

— Тише, — Джон склонился, снова сжав его плечо, когда мимо прошёл один из санитаров. — Видишь там, за деревом, стена?

— Вижу.

— Перебраться сможешь? — Кэссиди растерянно кивнул. — Идём туда. Медленно. А потом беги. За стеной Стив с машиной.

Они двинулись вперёд прогулочным шагом, стараясь не привлекать внимания.

— Мистер Шервуд, у вас назначены процедуры через десять минут. Вернитесь в здание, — окликнул один из санитаров, и Кэссиди обернулся, изобразив глупую улыбку.

— Я только прогуляюсь. Ко мне пришёл друг. Я не видел его уже пару месяцев.